Рафаэль слегка удивился реакции своего тела на эти мысли, Волна желания, словно горячий прилив, захлестнула его при воспоминании о ее страстном ответе на его ласки. Проклятие! Сейчас не время думать о таких вещах — они одни, практически беззащитные, перед французами и природными стихиями, а Аманда ранена…

Мускулы на его ногах напряглись, натягивая ткань брюк, когда он поднялся с земли и посмотрел сверху вниз на Аманду. Подложив руку под щеку, со слегка приоткрытым пухлым ртом и вьющимися по плечам темными волосами, она была похожа на беззащитного ребенка, и ему захотелось защитить ее.

Когда, наклонившись, он поднял Аманду на руки и понес в маленькую пещеру, скрытую под выступом скалы, она с довольным вздохом прильнула к нему и обвила руками его шею.

— Не будь смешным, — пробурчала Аманда, отмахиваясь от Рафаэля, — я не собираюсь выходить за тебя. Но, — любезно добавила она, — с твоей стороны было очень мило предложить это. — Ее зубы с жадностью вонзились в рыбу, которая немного подгорела с одной стороны, но все же казалась съедобной, и она удовлетворенно вздохнула.

В маленькой пещерке весело горел огонь, сосновые поленья потрескивали, распространяя сильный хвойный запах. Рафаэль, прищурившись, посмотрел на Аманду. Он и не ждал, что это окажется легко. Черт ее побери, она не имеет ни малейшего понятия о том, как ее едва не обнаружили французы и какой опасности это могло бы подвергнуть весь лагерь. Он поклялся себе, что впредь Аманда будет делать только то, что он ей скажет.

— Думаю, ты не поняла меня, — спокойно произнес Рафаэль, сдерживая взрыв, который, он знал, все равно наступит. — Я не спрашивал твоего согласия выйти за меня, а лишь сказал, что нужно сделать для твоей безопасности.

— О? — Изящно изогнутая бровь взлетела вверх, когда Аманда бросила на него испепеляющий взгляд. — Это еще вопрос, для чьей безопасности — твоей или моей. Ты думаешь, я не понимаю, что никакие обвинения в похищении тебе не смогут быть предъявлены, если мы будем женаты? Нет уж, спасибо; я предпочитаю смертельную опасность браку с…

— Не говори этого, — предостерег он таким тоном, что она замолчала. — К тому же у тебя небольшой выбор, Аманда.

— Я не согласна! — Остатки рыбы упали на пол, когда она вскочила на ноги, и Аманда постаралась не обращать внимания на внезапную боль в голове, вспыхнувшую от резкого движения. Боже, как больно! К тому же она не хотела признавать, как забилось ее сердце при мысли о браке с Рафаэлем. «Но ведь он не любит меня, — повторяла она себе снова и снова, — он не любит меня; он только хочет избежать обвинения и казни».

Но даже если и не в этом причина — почему она должна выходить за него ради своей безопасности, если он не любит ее? Просто потому, что он приказал? Нет, это недостаточно веская причина.

Внезапный гнев побудил ее броситься на него, но Рафаэль быстро остановил ее:

— Ты все еще очень слаба, Аманда. Мы не можем вернуться в лагерь, пока я не уверюсь, что французы ушли. Тебе остается только молиться, чтобы они не нашли ни нас, ни наш лагерь; я же не собираюсь оставаться здесь дольше, чем необходимо. А теперь сядь. — Он твердым движением усадил ее, и она послушалась, так как дрожащие ноги вдруг перестали ей повиноваться.

— Ты чудовище, — прошептала Аманда, стараясь сдержать внезапные слезы, грозящие политься по щекам. Она не учла, что французы могут найти лагерь, а не ее. Все, чего ей хотелось, — это убежать, и, о Боже, почему она все время должна плакать?.. — И почему тебя вообще заботит, в безопасности я или нет? — с горечью бросила девушка в попытке спрятать страх, и у нее перехватило дыхание, когда он протянул руку и повернул ее лицо к себе.

— Просто меня волнует то, что происходит с тобой. Может быть, я не могу сказать то, что ты хочешь услышать, или, возможно, не веду себя так, как тебе бы хотелось, но это не значит, что я не забочусь о тебе. Я хочу, чтобы ты оказалась в безопасности.

Она хотела верить ему, потому что сама любила слишком сильно. Но нет, ее тщательно выстроенная оборона не дрогнет. В конце концов наступил момент, когда ей следует больше заботиться о собственной безопасности. Она ранена, и ей трудно сопротивляться, но она все еще может защищаться единственным оставшимся у нее оружием.

Ее маленький круглый подбородок упрямо вскинулся, и Рафаэль понял, что Аманда готова и дальше спорить с ним; но вместо этого она заговорила медовым голосом и сообщила, что будет рада выйти за него замуж как можно скорее.

— Полагаю, мне следовало сразу это сказать, — произнесла она так любезно, что его глаза подозрительно сощурились, — но я так удивлена, Рафаэль. Только представь! Великий Эль Леон женится на мне, чтобы спасти мою жизнь…

Рафаэль резко присел рядом с ней; его рот теперь походил на жадную прорезь, прищуренные золотые глаза пристально смотрели на нее.

— Аманда, не играй со мной в эти глупые игры. Я все тебе объяснил, и если тебя что-то не устраивает, это ничего ч не изменит.

— Не устраивает? — повторила она, расширив глаза. — Почему же? Я польщена, Эль Леон, я действительно польщена и с нетерпением жду нашей свадьбы.

Холодный взгляд золотых глаз Рафаэля был так тяжел, что Аманда едва не содрогнулась. Эти золотые глаза, прежде такие теплые, теперь казались холодными как лед.

— Мы останемся здесь, только пока будет необходимо, — наконец произнес Рафаэль и встал быстрым плавным движением, как охотящийся кот. — И мы обсудим это снова в другой раз, Аманда.

На этот раз она не спорила, не высказывала пылких слов, готовых сорваться с ее языка, а осталась молча сидеть, сложив руки на коленях. Рафаэль развернулся и вышел из пещеры. После его ухода стало тихо, даже слишком тихо, все ночные звуки казались пугающе громкими в обволакивающей тишине. В костре потрескивали дрова, рассыпающиеся искры взлетали вверх, на поленьях шипела кипящая смола. От поднимающегося серого дыма у Аманды защипало глаза. Это наверняка от дыма, и она не будет плакать…


Прошло два дня ожидания, два жарких дня с ежедневными ливнями, падавшими плотной стеной и затоплявшими землю. Когда полуденное солнце появлялось снова, высушивая землю и скалы, Аманда устраивалась на плоском камне, подставляя тело теплым целительным лучам. Также она нежилась ребенком, и ее кожа приобрела здоровый цвет спелого персика, такого же золотого и смугло-розового.

«Ты обгоришь, — однажды заметил Рафаэль, — и тебе не следует быть на виду!»

Но даже переместившись в более укромное место, Аманда продолжала игнорировать его, демонстративно занимаясь своими волосами: они сильно выгорели и теперь были похожи на светлое золото. Когда она потянулась, как рыжая кошка, медленно и томно, янтарные глаза Рафаэля потемнели. Черт побери, она прекрасно знает, что делает, поддергивая юбку так, что видны ноги, и закатывая блузку выше талии. Стоит ли продемонстрировать ей ту реакцию, которую она так старательно вызывает, подумал он с мрачным весельем. Может быть, это удовлетворит ее или по меньшей мере прекратит ее игры?

Он направился вперед, двигаясь широкими непринужденными шагами, заставившими Аманду вскочить на ноги.

— Чего ты хочешь? — Она смотрела на него из-под руки огромными глазами; ее влажные губы слегка приоткрылись, и она облизала их кончиком языка. Сжимая одной рукой собранный подол юбки, Аманда отступала назад, пока не уперлась в грубую гранитную скалу, служившую одной из стен их убежища; она все еще была очень слаба, и ее колени сильно дрожали.

— А ты как думаешь? — ответил он вопросом на вопрос, подходя так близко, что Аманда почувствовала жар его тела рядом со своим. — Разве не этого хотела и ты?

Его руки, едва касаясь, поднялись по ее рукам к плечам и задержались там на мгновение, рот оказался всего в нескольких дюймах от ее рта. Теплые губы скользили по ее скуле, носу, по опущенным векам, вызывая трепет во всем теле, а потом он приник к ее полуоткрытым губам трогающим до глубины души поцелуем.

Она тонет, растерянно подумала Аманда, тонет в море нежных ощущений, и ей это нравится. Боже, она сошла с ума! Должно быть, это так, иначе она не отвечала бы на его поцелуй с таким пылом, не прижималась бы к нему всем телом и не обвивала бы руками его шею.

Рафаэль поднял Аманду на руки, отнес в маленькую пещеру, положил на подстилку из опавших листьев и лег рядом. Внутри было прохладно и сумрачно, и, поднявшись на колени, чтобы снять рубашку, Рафаэль закрыл своим телом свет, падающий через вход.

Аманда протянула руки, чтобы пробежать пальцами по его гладкой коже и вздувшимся мускулам, пока ее глаза привыкали к полумраку. Странно, как за столь короткое время эти ощущения стали ей такими знакомыми. Интересно, кажется ли ее тело таким же знакомым ему или мужчины вообще не думают о таких вещах? Рафаэль никогда не говорил, что любит ее, никогда даже не намекал, что чувствует больше чем просто заботу о ее безопасности…

Господи, что же он делает своими руками и ртом, заставляя ее трепетать всем телом и забыть обо всем остальном? Ее блузка и юбка оказались на полу пещеры вместе с одеждой Рафаэля, и Аманда крепко обняла его, ощущая жар мужского тела. Поцелуи, от которых перехватывало дыхание, покрывали ее шею и плечи, спускались вниз к груди, казалось, умолявшей о его прикосновении, когда Аманда изогнулась навстречу ему.

— Ты хочешь меня? — спросил он, и она могла только кивнуть в ответ, не в силах ни дышать, ни вымолвить хоть слово. — Скажи мне это, Аманда. Скажи, что хочешь меня.

Разве он не видит этого? Все, что она может, — только крепче прижиматься к нему, чтобы не утонуть в волнах всепоглощающей чувственности. Но он настаивал своим хриплым голосом, и она ответила, сказала ему то, что он хотел услышать. Она сказала бы что угодно, только бы он продолжал ласкать ее.

— Я хочу тебя, но не знаю, как… показать тебе, — нежно прошептала она, — как сделать, чтобы ты тоже хотел меня…

— Вот так, дорогая, вот так… — Его длинные пальцы нежно взяли ее руки, и Рафаэль показал ей такие движения, от которых его дыхание стало чаще, а тело немедленно отреагировало. Аманда вздохнула от наслаждения. Как приятно сознавать, что у нее есть власть волновать его так же, как он волнует ее, и… О Боже, что он делает?