Он был в ванной комнате, но оставил дверь открытой. Казалось, что он брился. Она быстро оделась и подошла к двери. На её щеках выступил румянец, прежде чем она оказалась там, и волна застенчивости захлестнула её, когда она увидела его. Диган был только наполовину одет, на нём были брюки и сапоги, а на поясе висел пистолет. Его грудь была обнажена.

— Ты когда-нибудь позволишь мне помочь тебе с этим?

Он взглянул на нее.

— Наверное, нет, — ответил Диган, но потом он добавил. — Не то, чтобы я не доверял тебе.

— Тогда почему нет?

— Потому что один из нас точно не будет думать о бритье, если ты подойдешь так близко.

Значит, он по-прежнему хочет её, и он не извиняется за прошлую ночь. Она улыбнулась бы, если бы это не было такой щекотливой темой. Притяжение между ними такое мощное, возможно, даже слишком мощное, особенно когда оно выходило из-под контроля. А ему нужно всегда держать ситуацию под контролем. Но он не жаловался на это прошлой ночью.

Хотя за запертой дверью он мог себе это позволить.

— Так что, — она кивнула в сторону кровати, — ничего не изменится, не так ли?

— Немного.

— Я имею в виду, мы все равно аннулируем брак? Даже если тебе придется лгать?

Он продолжал бриться.

— Не волнуйся об этом. Я солгу ради тебя.

Ну вот. Он опять делает это — потакает ей, соглашаясь с её желаниями. Как будто лишь от нее зависит, останутся они женаты или нет. Наверное, так оно и было. Он сказал что женится на ней, после того первого раза на берегу озера. А теперь она может сделать так, что они останутся женатыми, но Макс просто-напросто не может сделать этого, если Диган этого не хочет.

— Хорошо. Тогда я забираю обратно свои слова о том, чтобы не делить друг с другом постель.

Она сразу же отвернулась, а её щеки стали пунцовыми. Но Диган остановил её, коснувшись ее плеча. Она сразу же почувствовала волну желания. Зачем она это сказала?!

— Тебе не нужно стесняться меня, Макси, — мягко сказал он. — У тебя никогда не было никаких проблем с тем, чтобы высказывать свои мысли. Мне всегда нравилось это в тебе.

Ему нравилось? Но ведь можно просто высказывать то, что у тебя на уме, а можно быть просто слишком смелой. Она относилась к последним. Но он, видимо, не хотел, чтобы она чувствовала себя неловко из-за этого.

Она уже собиралась положить свою руку поверх его руки, но он вдруг дотронулся до её волос и начал перебирать их.

— Нужно найти тебе цирюльника.

У Дигана определённо был талант, позволяющий ему успокаивать её. Макс развернулась к нему, улыбнувшись:

— Они способны остричь наголо, если не следить за ними. Я могу подождать, пока мы не будем дома. Бабушка хорошо умеет справляться с моими волосами.

Максин уже начала разворачиваться, когда добавила:

— Возможно, ты сам разрешить ей помочь тебе. Обещаю, что она не отстрижёт тебе то, что ты не захочешь.

Он засмеялся. Максин от удивления широко распахнула глаза и уставилась на него.

— Перестань, — сказал он, но она все равно слышала юмор в его словах. — Это не впервые, когда ты видишь меня смеющимся.

— Два раза — это не слишком много.

— Я смеюсь очень много, просто ты не замечаешь.

Он пошел обратно в ванную, чтобы умыться. Она улыбалась. Её муж действительно снимал свои защитные баррикады… по крайней мере, когда он был с ней.

* * *

Макс думала, что ее возвращение в Техас будет более напряженным, более эмоциональным. Ведь это был её дом, тот, который она знала, тот, куда она жаждала вернуться. Она была уверена, что не сдержит слез, когда снова увидит свою семью, но Макс не была в Техасе достаточно долго, чтобы больше не рассматривать его как будущее место жительства. Ей не хватало её семьи, а не Техаса. Несмотря на волнение от ожидания воссоединения с родными, она также чувствовала себя всё более подавленной, чем ближе они приближались к Бингем Хиллз.

Её проблемы скоро решатся, если Дигану всё удастся, но она не была уверена, что хочет жить здесь в дальнейшем. У неё было много хороших воспоминаний, много людей, которых она любила, но сейчас было уже больше плохих воспоминаний об этом городе, нежели хороших. И как ей быть, когда Диган уйдет? Возможно, Карл не успокоится и сделает всё для того, чтобы получить то, что он хочет от нее. И тогда опять всплывут старые проблемы.

Но на самом деле её это не слишком беспокоило. Максин переживала, что совсем скоро нужно будет навсегда попрощаться с ним. Это было настоящей причиной её уныния.

Причина, почему её сердце так болит. И эта боль никогда не уйдёт.

Но Максин стоило игнорировать это и делать вид, что с ней всё в порядке. Диган наблюдал за ней. Он поймёт, если что-то будет не так, если она не попытается скрыть свои чувства. Таким образом, она по-прежнему дразнила его, шутила, пыталась заставить его смеяться, и как всегда с переменным успехом. Ведь это было довольно сложно, потому что она совсем не чувствовала себя весёлой.

День выдался очень жаркий, но они всё равно зажгли жаровню для ночной езды. Когда Диган рассказал о том, что она не будет делить дилижанс с Грейди и Солом, она никогда бы не подумала, что он скупил все места в дилижансе, чтобы они могли ехать в одиночку.

Максин не могла удержаться от смеха. Но зная Грейди, она могла предположить, что он будет где-то недалеко, может в половине дня пути от них, ведь Диган убедил водителя продлить последние две остановки, чтобы дать им отдохнуть.

Из Форт-Уорта в Бингем-Хиллз путь занимает два дня. Они объехали Бингем Хиллз, чтобы добраться до фермы, минуя город. Она хотела тихого воссоединения со своей семьей, до того как Карл узнает, что она вернулась домой.

Потом она увидела дом, в котором выросла. Девушка никогда не понимала, что он выглядит таким дряхлым издали. Диган скорее всего так и подумал. Но это не правда, ведь свежая краска могла бы помочь с этой проблемой.

Дом построен из дерева, за исключением каменного фасада перед ним, который был возведён после того, как Карл построил карьер прямо возле города. Около дома дедушка когда-то выращивал зерно, а бабушка растила овощи и травы. С другой стороны была небольшая конюшня, где жили три лошади, ведь бабушка часто ездила в город, чтобы продавать яйца со своей фермы. Макс всегда предпочитала ходить пешком, даже до того как город разросся и стал ближе к ферме.

Курятники находились в задней части дома, с видом на дорогу в город. Теперь Макс поняла, почему Карл так злился при виде земли, которую он мог бы использовать по-своему.

Может быть, Диган прав, Карл заинтересован в ней из-за желания заполучить в свои руки ферму, чтобы избавиться от неё. Но это означало, что кто-то всё равно окажется в конечном итоге несчастным. Она по-прежнему не видела решения проблемы, которое удовлетворило бы всех.

Потом во дворе она увидела бабушку, которая возвращалась к дому с корзиной яиц в руках. Она выглядела так знакомо, так трогательно. Максин не заметила никаких признаков того, что за домом следят. Но потом она подумала, ведь Карл считает, что выиграл, получив эту опеку над ними, так что следить за домом не было никакой нужды.

— Ты плачешь? — спросил Диган, стоявший рядом с ней.

— Нет, — рассмеялась девушка, и слезы счастья покатились по ее щекам. — Давай наперегонки к дому!

ГЛАВА 47

— БАБУЛЯ! Бабуля, я дома! — закричала Макс, побежав к своей бабушке.

Элла была так удивлена, увидев внучку, что выронила из рук корзину яиц и бросилась к ней навстречу, не обращая внимания на слёзы, которые уже струились по щекам.

— Наконец-то! Я не была уверена, что этот день когда-нибудь наступит!

— И я тоже. Я так по тебе скучала! — Макс плакала, когда крепко сжала бабушку в своих объятиях.

Боже, как она скучала по запаху этой женщины, по её нежному прикосновению, по её безграничной любви.

— Спасибо Господу, что ты дома. Я так волновалась за тебя!

Макс не перестала плакать, как и Элла, но в то же время они улыбались, ведь это были слёзы радости. Элла завела Макс в кухню и сразу же направилась к печке, чтобы налить им кофе. Максин села за стол и оглядела комнату. Как же она скучала по этому дому! Здесь были вещи, которые её дедушка и бабушка собирали на протяжении всей жизни. На каждой стене висели картины, которые рисовала Элла. Она много рисовала до того, как умер дедушка Максин. А после его смерти у неё на это просто не было времени.

Элла недавно разменяла седьмой десяток. Она вышла замуж совсем юной и детей завела рано. Из всех её детей выжил только Максвелл, он и подарил ей внуков. Её голубые глаза были ещё зоркими, а волосы только начинали седеть, хотя это было сложно заметить, ведь они были пепельно-белые, как и у Максин. Но сейчас она заметно похудела и гораздо больше хмурилась, чем до вынужденного побега своей внучки. Последние два года стали нелёгким испытанием для семьи Доусон.

Элла присоединилась к внучке, поставив перед ней тарелку с персиковым коблером[22] в дополнение к кофе. Макс улыбнулась. Элла твёрдо верила, что еда должна питать не только тело, но и душу. У неё всегда был какой-нибудь пирог или печенье, чтобы угостить посетителей. Дедушка может и не хотел заниматься сельским хозяйством в Техасе, но всё же посадил очень много фруктовых деревьев для своей жены.

— Как долго ты сможешь остаться здесь? — спросила Элла.

— Я больше никуда не уеду.

— Так это не шериф Пайк привёз тебя обратно?

Макс весело улыбнулась: