— Простите ее, дорогая Фредди! Это я во всем виноват. Берил немного разнервничалась.

— Ничего страшного. — Сейчас меня абсолютно не волновало состояние Берил. Тело словно налилось свинцом, все суставы ломило. — Мне очень жаль, но я должна возвращаться домой. Я имею в виду в Заброшенный Коттедж. Я неважно себя чувствую. Кажется, я простудилась…

— Вы плохо себя чувствуете? Тогда вам необходимо немедленно лечь в постель. Как жаль, наша машина в ремонте. Я провожу вас.

— Очень мило с вашей стороны, — пробормотала я. — Не стоит волноваться, я справлюсь сама.

— Я настаиваю! Вы еще не освоились в наших краях. Я должен сопровождать вас!

Через полчаса Свитен, я и Хлоя стояли на развилке двух дорог.

— Я почти уверен, что нам нужно повернуть направо, — заявил Свитен и двинулся по тропе. Она была узкой, ноги утопали в грязи. Несколько раз, чтобы не промочить ноги в глубоких лужах, мы были вынуждены пробираться сквозь густой кустарник. — Фредди, вот мы и на месте. — Свитен поджидал меня с виноватым выражением лица. — Я узнал домик Барбары Уоткинс. Видишь, вон там ярко-розовое в просвете между деревьями? Мы могли бы срезать путь, если бы я не оказался таким идиотом и не заблудился.

Хлоя бегала взад-вперед, громко лаяла и махала хвостом. Она принимала наши злоключения за игру.

— Ничего страшного, — хрипло сказала я — горло ужасно болело. Я с трудом могла глотать. — Давай продолжим путь.

К сожалению, продолжить путь не получилось — дорогу преграждал ручей, чересчур глубокий и широкий для того, чтобы перейти его вброд. Черные тучи висели низко над землей, словно выжидали момент, чтобы обрушить на нас холодные потоки. Мы наконец нашли место, где ручей сужался. Свитен прыгнул неудачно и оказался по пояс в воде. Я промокла насквозь, помогая ему выбраться на берег. Опавшие листья, которые лежали на земле с прошлой осени, липли к подошвам и делали их скользкими. Я чувствовала себя как на катке. Когда мы наконец добрались до отверстия в изгороди у Заброшенного Коттеджа, моя кожа покрылась пупырышками, а волосы намокли настолько, что их можно было выкручивать.

— Заходи в дом поскорей! — заботливо вскрикнул Свитен. — Я позову кого-нибудь на помощь.

— Со мной все будет хорошо. Иди, ты весь промок, — хрипло бросила я в ответ, протискиваясь через отверстие.

Я проковыляла по тропе, соскользнула вниз по склону и на цыпочках пробежала по доске. У меня едва хватило сил открыть входную дверь. С трудом взобравшись по лестнице на второй этаж, я стянула с себя одежду и, полностью обнаженная, свалилась на кровать. Меня всю трясло. Казалось, тело вот-вот развалится на куски. Я вся горела, как на костре. Я сбросила на пол одеяло, но лишь для того, чтобы через несколько минут начать искать его. Мое тело стало холодным как лед. Было такое ощущение, что кто-то пытается разрезать меня на части острым как бритва ножом.

С ужасом я осознала, что Алекс находился в комнате рядом со мной.

— Как ты нашел меня? — спросила я, едва шевеля пересохшими губами. Алекс подал стакан воды. Я сделала глоток. Он пригладил мои волосы и набросил на грудь одеяло. — Мне так жаль! — Я заплакала. — Мне очень жаль!

— Сейчас это не имеет значения, — сказал он, затем крепко обнял меня, так что я не могла вздохнуть.

Его лицо превратилось в древнегреческую трагическую маску. Глаза сузились, а уголки рта опустились в гримасе отчаяния. Вдруг маска отступила и растаяла в воздухе. Я заснула.

Время от времени Алекс появлялся, чтобы взглянуть на меня. Иногда его лицо оказывалось надо мной, иногда он смотрел на меня снизу, иногда сбоку. Он то хмурился, то улыбался. Как-то он набросился на меня с поднятым кулаком. Я закричала в испуге. Я кричала долго, пока мое горло не охватило пламя…

Затем я парила над кроватью, ощущая себя невесомой, словно пушинка. Порыв ветра вынес меня через окно и опустил в реку. Я превратилась в каплю воды, которая неслась с течением, растворяясь в бесчисленном множестве таких же капель. Алекс схватил меня за запястье и потянул вниз. Я отчаянно сопротивлялась, пытаясь освободиться, но вода постепенно заполнила легкие. Я пошла ко дну.

— Видишь, Фредди, ты не доверяла мне, а сейчас посмотри, куда попала, — сказал Алекс. Его лицо казалось огромным. Он смотрел на меня с сожалением.

Я не могла ни видеть, ни слышать, но чувствовала сильные руки, которые тянули меня, толкали вниз, под воду.

— Фредди, проснись!

Я открыла глаза.

Глава 10

Лицо Примроуз Ярдли было спокойным и доброжелательным, рука, которой она поддерживала меня, — мягкой и прохладной.

— Выпей это! — Я послушно сделала несколько глотков. Вкус напитка был резким и освежающим. — Вода с лимоном. Нет ничего лучше для восстановления сил. Эдвард настаивал на антибиотиках, но я сказала, что антибиотики не потребуются. Зачем тебе побочные эффекты? — Я открыла рот, чтобы спросить, кто такой Эдвард, но не смогла вымолвить и слова. Губы пересохли и потрескались, а язык словно прилип к нёбу. Я попыталась приподняться, но почувствовала, что слишком слаба.

— Поднимись, я поправлю подушку, — сказала Прим, поддерживая меня.

Затем она расправила простыню и одеяло.

На решетке перед камином высилась стопка сухих поленьев. Огонь ярко горел и отбрасывал причудливые тени на стены и потолок. Вода размеренно капала с крыши в большую кастрюлю на полу. Я чувствовала себя рядом с этой малознакомой женщиной в безопасности, защищенной от всех невзгод. Мне очень хотелось сказать, насколько я благодарна ей, но вместо этого я провалилась в глубокий сон.

Когда я снова открыла глаза, то поняла, что прошло уже немало времени. Масляная лампа потрескивала на столе. Надо мной склонился мужчина. Поначалу я подумала, что это Алекс, и заслонилась рукой, но затем разглядела широкое лицо, обрамленное густыми вьющимися волосами. Вне всякого сомнения, со мной в комнате находился кто-то другой.

— Здравствуйте, мисс Сванн. Вы выглядите намного лучше. Прим оказалась права. Вам не понадобились антибиотики. Подержите термометр под языком.

Я собрала все силы, чтобы удержать термометр. Теперь я вспомнила голос доктора Гилдкриста. Он уже навещал меня несколько раз. Но сны и действительность так тесно переплелись в моем сознании, что я не могла отличить одно от другого.

— Очень хорошо. Чуть выше ста. Намного, намного лучше! Я еще понаблюдаю за вами. Но вы в хороших руках. Я всегда говорил Прим, что ее призвание — медицина.

— Верно, но я не чувствую, что это и есть мое призвание, — подала голос Прим. Она сидела в кресле у камина. — Прости, но боюсь, что мне не хватит терпения мириться с вопиющим идиотизмом национальной системы здравоохранения. У меня неподходящий характер.

— Насколько мне известно, с твоим темпераментом все в порядке, — Эдвард улыбнулся и вытащил из кожаного саквояжа стетоскоп. Я повернулась спиной и задрала на голову ночную рубашку. Холодное прикосновение заставило меня вскрикнуть. — Прошу прощения. У вас жар, поэтому стетоскоп кажется таким холодным.

— Согрей его, дружище! — отрывисто бросила Прим. — Разве у тебя не осталось хоть капли сочувствия к пациентам?

— Извини. — Эдвард подышал на стетоскоп. — Так лучше?

— Намного, спасибо, — прохрипела я.

— Не понимаю, что ты надеешься услышать? Ей гораздо лучше. Она на пути к выздоровлению. Еще день-два, и она сможет встать.

— Как скажешь. Я покорно склоняюсь перед твоими прогнозами.

— Запомни, если станешь слишком сладким, тебя сожрут осы.

— Но я говорю искренне! Что еще остается сказать мужчине, чтобы признать свою неполноценность?

— Если вы уже закончили выяснять отношения, — вмешалась я, — то я снова лягу.

Прим поправила простыни и бросила со свирепым видом:

— Проваливай поскорее, дай мне заняться своей пациенткой.

Я хотела поблагодарить доктора, но меня охватил жестокий приступ кашля. Прим подала чашку с водой, заставила сделать несколько глотков и велела лежать молча. Доктор Гилдкрист ушел. Он пообещал зайти на следующий день.

— Ты так обо мне заботишься! — я с трудом узнала собственный голос. К моему изумлению по моим щекам покатились слезы. — Я наверняка кажусь полной идиоткой…

— Ты слишком слаба, вот и все. Через несколько дней с тобой все будет в порядке. Я заставлю тебя соблюдать строгий режим. Предупреждаю, я не потерплю непослушания. Хорошая еда и здоровый сон. Эдвард сказал, что еще немного — и у тебя началась бы пневмония.

— Сколько времени я в постели, какой сегодня день?

— Среда.

— Я совершенно запуталась. Я ведь заболела в воскресенье, не правда ли?

— Ты разве не помнишь: ты должна была прийти ко мне на чай? Свитен прибежал и попросил помочь. Большую часть времени ты была без сознания, бредила во сне. В деревне все переполошились. Все хотят знать, как ты себя чувствуешь, — Роджер Винденбанк, Свитен, Джордж, миссис Крич…

— Но я даже не знакома с ней…

— Тем не менее она приходила навестить тебя. Она полагает, что должна заботиться о своих клиентах. Лишь Берил ни разу не поинтересовалась состоянием твоего здоровья, — Прим засмеялась. — Не знаю, что ты умудрилась натворить, чтобы заслужить ее порицание? Если не хочешь говорить, то хотя бы намекни. Я мучаюсь в догадках.

Я собиралась засмеяться в ответ, но вместо этого снова закашлялась.

— И, конечно же, Гай. Просто наваждение! Гай появлялся здесь по два раза на день. Несколько раз мы чуть не подрались — он пытался ворваться в дом. Эти цветы — подарок от Гая. — Я бросила взгляд на стол. Там в вазе стоял пышный букет. — Гай, очевидно, ездил за цветами в Торчестер. Ты, наверное, еще не можешь почувствовать аромат, но я им наслаждаюсь. Во всяком случае, тебе должны больше понравиться цветы Гая, чем Роджера. Букет, который прислал Роджер, стоит внизу. Его хризантемы не так хороши, как розы, принесенные Гаем.