— Не уверена, что принц одобрит костюм, — ответила Жасмин.
— Я показывал его принцу, миледи. Он разрешил вам его надеть. Поговорите с его высочеством сами. Признаюсь, костюм смел, но очень важна подлинность мысли.
Тем же вечером, лежа обнаженной в постели с любовником, Жасмин спросила:
— А ты знаешь, насколько прозрачен мой костюм, Хэл?
Мастер Джоунс не велел мне ничего под него надевать. Моя нагота будет видна всем. И он сказал, что ты дал на это разрешение.
— Да, — ответил Генри Стюарт. Он обнаженный сидел на кровати. Жасмин устроилась меж его ног. Одной рукой он ласкал ее грудь, а другой — длинные темные волосы, губы его целовали шею. — Я хочу, чтобы при дворе все завидовали мне, любовь моя, — ответил принц, задумчиво проводя пальцами по ее бедру. — Пусть все видят, как ты совершенна, пусть им будет больно от мысли, что ты моя. И только моя. — Его язык щекотал ее шею.
— Я твоя, потому что это устраивает меня. — Она тоже коснулась его бедра. Свет золотил его слегка волосатые ноги, и Жасмин улыбнулась.
Вдруг он больно ущипнул сосок, который до этого ласкал.
Она вскрикнула.
— Ты никогда не уйдешь от меня, Жасмин, — яростно выпалил он. Потом склонился и укусил в плечо. — Ты моя. Отстранившись, Жасмин встала рядом на колени.
— Я не собственность, Хэл. Ни твоя, ни какого-либо другого мужчины. Я уехала из Индии, не позволив, чтобы мною владели. Я никому не принадлежу, только самой себе. Я не какая-нибудь скромная английская леди, гордящаяся тем, что принц обратил на нее внимание. Я — принцесса из императорского дома Моголов, хотя и живу вдали от родины. — В камине потрескивали поленья, как будто придавая особое значение ее словам. — Ты оказался в моей постели, милорд, потому что я этого захотела, а не только потому, что хочешь этого ты.
На миг его лицо потемнело от гнева, но в следующую секунду он рассмеялся.
— Ну и гордое же ты существо, Жасмин, — сказал он, но тут же опрокинул ее на спину и подмял под себя. — Ты моя, принцесса, или нет, мадам!
Жасмин яростно забилась под ним, но принц был тяжелее и придавил ее. Потом заломил ее руки, чтобы она не могла сопротивляться, и рассмеялся ей в лицо:
— Придворные джентльмены восхитятся тобой, разглядев сквозь соблазнительно прозрачные трепещущие шелка. Они увидят острые молочно-белые груди. И когда будешь танцевать перед ними, вспоминай обо мне, о нас, как хорошо нам сейчас. От этого твои соски напрягутся. — Свободной рукой он властно взял ее грудь, стал потирать соски, которые и впрямь отвердели.
Жасмин ничего не ответила, но ее бирюзово-голубые глаза яростно блеснули.
— Всякий мужчина, с которым ты встретишься глазами, подумает, что ты хочешь именно его, — безжалостно продолжал Генри Стюарт, потом лег на Жасмин и взял в рот ее сосок.
Прикосновение его губ к ее телу было восхитительным, но Жасмин продолжала молчать. Их ждал спор, а не радость страсти. Он вел себя так, потому что не был удовлетворен ее ролью в своей жизни. Он хотел ее в жены, но отлично понимал, что брак между ними невозможен. И мысль, что когда-нибудь он может потерять Жасмин, приводила его в отчаяние. Мать совсем недавно говорила, что они обсуждают возможность брака между ним и испанской инфантой Марией Анной, дочерью короля Филиппа III и Маргариты Австрийской.
— Ты должен делать то, что будет лучше для Англии, — сухо ответила Жасмин, когда он упомянул ей об этом. И он знал, что она права.
Генри Стюарт весь кипел от гнева. Жена она ему или нет, но он не отдаст Жасмин другому мужчине! Он впился ртом в ее грудь, и она не удержалась от крика.
— Ты моя! — снова повторил он и, подтянувшись выше, стал покрывать ее лицо горячими поцелуями.
Жасмин закрыла глаза. Она не знала, сердиться на него или нет, для своего возраста он был мудр и все-таки еще так молод. Она готова была поспорить, что гораздо лучше, чем он, несмотря на все его хвастовство, представляет, что значит быть королем. Раздраженный упреками отца, он на днях заявил;
— Меня не надо учить, как вести себя принцу. Мне ни к чему быть профессором, хватит того, что я — солдат и светский человек.
Но в нем еще так было много мальчишества. Жасмин сумела освободить одну руку и стала нежно гладить его по спине.
— Я не могу тебя потерять, моя овечка, — простонал он в гущу ее темных волос. — Никому не дам нас разлучить. Кого бы они мне ни подсунули, любить я буду только тебя.
Только тебя.
Жасмин почувствовала, как на глаза навертываются слезы. Проклятие! Почему жизнь настолько запутана. «Я люблю тебя. Генри Стюарт, — думала она, — но никогда в этом не признаюсь. Это было бы нечестным по отношению к той женщине, которая когда-нибудь выйдет за тебя замуж. Я сама была женой и знаю, как важно сознание, что муж тебя любит. Но я останусь с тобой, милорд, пока ты будешь во мне нуждаться, пока ты будешь меня желать».
Она почувствовала, что он уже в ней, и выгнулась навстречу. Принц яростно овладевал ею, и, освободив другую руку, она обняла его и страстно ответила на поцелуй. Но насытиться он никак не мог.
— Еще! — стонал он. — Еще! Я хочу тебя еще, дорогая.
— Дорогой! — в ответ вскрикнула Жасмин, в третий раз испытывая экстаз. — Довольно! Прошу тебя, хватит!
— Нет! Еще! — И Генри Стюарт прижался к ней еще крепче, стараясь глубже войти в ее горячую плоть. Его член рвался в бой, он все глубже и яростнее проникал в нее.
"Ни один мужчина, — думала Жасмин сквозь дымку страсти, — не делал со мной такого, не вспахивал меня так глубоко». Член, словно стальной, доставлял ей сладостную боль. Трижды она была на вершине удовольствия, но теперь из глубин ее существа поднималась первобытная дикость. Принц лежал на ней, опираясь на груди, а она бессильно закинула руки за голову и двигалась в такт его толчкам.
Борьба разогрела их тела, и они покрылись испариной. Внезапно принц напрягся. «Наконец, — сверкнуло в его мозгу. — Наконец я одолел ее сладостно-послушное тело». Плоть Жасмин сомкнулась вокруг члена принца — такого он еще никогда не испытывал: как будто она по капле хотела выдавить из него все жизненные соки. Довольно, подумал он с облегчением.
Жасмин, едва не потеряв сознание, вскрикнула от страсти. Никогда прежде он не любил ее с такой силой — дико и восхитительно. Она была на краю смерти, но не боялась ее. Волны радости накатывали на нее, принося такое счастье, что ее не волновало, увидит ли она свет нового дня. Потом ее потянуло в горячий темный водоворот, и она безбоязненно окунулась в него.
Когда она пришла в себя. Генри Стюарт лежал, содрогаясь от наслаждения. Он все еще был в ней.
— О, Хэл, — прошептала она. — Ты все еще возбужден.
— Ты была в обмороке, любовь моя, — так же тихо ответил он. — Мое семя в тебе, но мне нужно еще немного, чтобы удовлетвориться в эту ночь. — Он чуть приподнялся и поцеловал в уголок ее губ.
— Ты чуть не убил меня и хочешь еще. — Она быстро провела острым язычком по его чувственной нижней губе.
— Да, — ответил он.
— Но в этот раз люби меня нежно, милорд. Когда, удовлетворенные, они тихо лежали. Генри Стюарт сказал:
— Я хочу от тебя ребенка. У меня никогда не было детей.
— Если на это будет воля Божья, я с радостью выполню твое желание. — Вдруг она вспомнила о Роберте Сесле и рассмеялась.
— Чему это ты? — спросил принц. И проворчал:
— Наглый пес, — когда она ответила ему.
— Он заботится о тебе, дорогой, — сказала Жасмин, удивившись сама, что защищает королевского советника.
— Они только и думают, как бы женить меня на какой-нибудь благочестивой девственнице — страшной, но с безупречной королевской родословной. Ты видела миниатюру инфанты Марии Анны? Клянусь, с ее зубами она выглядит как крыса, — ворчал Генри Стюарт. — Они хотят, чтобы и мои сыновья были такими же.
— Я видела портрет инфанты, — упрекнула любовника Жасмин, — и думаю, что ты к ней несправедлив. Она симпатичная девушка, милорд, с большими глазами и изящным носиком. У нее приятный рот, а волосы еще красивее, чем у тебя.
— Но какие короткие! Я не люблю такие, но ее тетя, французская королева, ввела их в моду. А я считаю, что волосы у женщины должны быть по крайней мере до плеч, — возразил принц. — К тому же возникает вопрос о религии. Испанцы в делах веры такие же упрямые, как и англичане. Уж лучше бы они подыскали мне француженку. Она хоть и верила бы по-своему, но не лезла бы со своей верой к детям. Да, я считаю, француженка мне подошла бы больше.
— Как ты старомоден, милорд, — съязвила Жасмин. — Ты говоришь прямо как твой монарший отец.
— Господи! Только не это, — проревел Генри Стюарт. Наступили рождественские праздники. Распорядителем всех увеселений был назначен виконт Рочестерский. Жасмин с Сибиллой и матерью осматривали, как украшен Сент-Джеймский дворец. По стенам развесили тис, который славился как средство против колдунов и ведьм. А король так сильно боялся нечистой силы, которая, безусловно, прибудет на праздник во дворец сына. Лавр с древних времен считался символом власти и был уместен в этих покоях, раз Генри Стюарт унаследует когда-нибудь английский трон. Красные ягоды на фоне зеленых ветвей остролиста символизировали капли крови Христа, капающей из ран от тернового венца. Гирлянды из плюща — любимого растения Бахуса — согласно поверью защищали от пьянства, которое при дворе было весьма распространено. Омела охраняла от дурного настроения и вносила мир в дом.
У себя в комнатах Жасмин развесила лавр — символ чести. В лавровые гирлянды вплели напоминающий о дружбе розмарин.
Хотя круг знакомых у Жасмин был широк, уютно и спокойно она чувствовала себя только среди родных. Ее положение любовницы принца делало ее легкой добычей сплетников, а родные и слуги сплетен не распускали. Их нельзя было купить или уломать просьбами какого-нибудь искателя королевской милости. А придворных больше всего удивляло, что ни сама леди Линдли, ни ее родные не стремились получить выгод от ее положения.
"Дикарка Жасмин" отзывы
Отзывы читателей о книге "Дикарка Жасмин". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Дикарка Жасмин" друзьям в соцсетях.