— Мама! Хочу на лошадь!

Ямал! Имя помимо ее воли всплыло в сознании. Этого не может быть, думала она, глядя на Рована Линдли. Не может быть! Почему ее муж лежит так тихо? Почему не встает?

— Рован, любимый! — Голос звучал как будто издалека. — Рован! — Отчего она плачет?

Рори Магвайр склонился у тела маркиза, словно к чему-то прислушиваясь. Он пытался нащупать пульс и не находил его. «Боже, — подумал он, — Боже!"

— Рован!

Рори Магвайр посмотрел в ее испуганное лицо:

— Он умер, миледи. — Все, что он смог сказать, беспомощно глядя, как она соскальзывает с седла. Рори подхватил ее, потерявшую сознание.

— Вот он! — Фергус Даффи указывал на человека, бегущего через кусты по склону холма. — Рори, давай к вершине!

За мужем появилась Брайда Даффи.

— Я присмотрю за леди. Найди этого дьявола, Рори Магвайр, — Она склонилась к Жасмин, но тут же подняла голову и посмотрела на дочь; — Возьми маленькую леди в замок и приведи сюда отца Куплена. Живо, девчонка! Иначе я всю кожу спущу с твоего зада!

Рори Магвайр вскочил на лошадь и полетел к вершине холма вслед за бегущим Фергусом Даффи. Вскоре они заметили удиравшего со всех ног преступника. Рори хлестнул лошадь, обогнав Даффи, настиг беглеца. Свесившись, схватил его за ворот и перебросил через седло. Затем изо всех сил ударил сопротивлявшегося преступника по голове. Он повернул лошадь и направился к замку. Его окликнул Фергус:

— Я нашел его мушкет!

Они вернулись на место, где был убит Рован Линдли. Жасмин уже приходила в сознание. Сначала в ее глазах мелькнуло недоумение, потом они наполнились болью. С помощью Брайды Даффи она поднялась на ноги, избегая смотреть на распростертое тело мужа.

— Вот убийца, миледи. — Рори Магвайр сбросил человека к ногам Жасмин.

— Встать! — сказала ему Жасмин. — Встать! — Ее голос окреп.

Мужчина с трудом поднялся на ноги и взглянул на нее:

— Ты и в самом деле ведьма, раз избегла моей пули.

— Фини! — в один голос произнесли Рори Магвайр и Жасмин.

— Да, это я, — ответил им маленький человечек.

— За что ты убил моего мужа? — спросила маркиза. Она чувствовала, как дрожат ее ноги, и молила Бога, чтобы они не подкосились; ей требовалась вся сила, чтобы вершить суд.

— Я не хотел убивать его светлость, — ответил Фини. — Я хотел убить тебя. Ты не имела права увольнять меня. С тех пор как ты это сделала, у меня не было ни одного счастливого дня. Ты ведьма! Ты околдовала короля, чтобы получить такое большое имение. И мужа тоже — иначе он не стал бы мне приказывать повиноваться тебе. Повиноваться женщине! Что за глупость!

— Повесьте его, — сказала Жасмин бесцветным голосом.

— С удовольствием, миледи, — откликнулся Рори Магвайр.

Фини с открытым ртом уставился на них.

— Ты и его околдовала? Меня надо сдать властям!

— Немедленно! — Жасмин словно хлестнула словом.

— У нас нет веревки, — осмелился вымолвить Фергус Даффи.

— Тогда возьмите у мужа пояс, — холодно ответила госпожа. — Я хочу, чтобы он был повешен сейчас же. Грех оставлять его в живых после того, как дорогой мой Рован покинул нас. Повесьте прямо на этом дереве.

Поняв, что собравшиеся крестьяне подчинятся госпоже, Фини зарыдал:

— Вы не можете вершить самосуд! Я представитель правительства короля. Право карать или миловать — его величества. Нет! Нет! Я Имон Фини из Белфаста. Нет! Нет!

Крепкий юноша забрался на дерево с кожаным поясом маркиза в руке. Фини усадили на спину лошади Рована Линдли, обрывком нижней юбки Брайды Даффи скрутили за спиной локти и подвели под дерево, просунули голову в сделанную из ремня петлю, а конец подали человеку на дереве. Тот обвязал его вокруг крепкой ветки, по-прежнему придерживая рукой. Не говоря ни слова, Жасмин ударила лошадь мужа. Животное бросилось вперед, и человек на дереве напряг руки, стараясь удержать извивающееся тело Фини.

Жасмин бесстрастно наблюдала, как дергался чиновник из Белфаста, как его лицо постепенно из розового сделалось сначала красным, а потом посинело. Язык вывалился изо рта, и понесло зловонием, когда освободилось содержимое кишечника. А она все стояла и смотрела, как будто боль убийцы могла облегчить ее собственную боль. Человек на дереве нервно взглянул на Рори Магвайра, и тот кивнул. Ловко дернув запястьем, парень заставил Фини подпрыгнуть вверх, сломав ему шею, потом бесформенной грудой уронил тело на землю.

— Слишком легкая смерть, — проговорила Жасмин и без сознания упала на землю.

Рори Магвайр и крестьяне перекрестились, а Фергус Даффи спросил:

— Что делать с телом, милорд?

— Зарой его в лесу, Фергус. Пусть его могила будет глубокой, ее не должен найти ни человек, ни зверь. Иначе она не сможет забыть.

— Она и так не забудет, Рори, — задумчиво сказала Брайда Даффи. — Ведь сегодня убит ее муж. Этого она никогда не забудет. Но ты правильно поступаешь, оберегая ее от воспоминаний. Бедная леди. — Глаза Брайды наполнились слезами. — Сколько ей выпало страданий. А что станет с маленькими? Мальчик не запомнит отца, да и девчушка еще очень мала. Они будут вспоминать только то, о чем расскажет им мать. Ах, какое несчастье!

Прибежал Куллен Батлер. С ужасом он переводил взгляд с Рована Линдли на кузину, все еще лежащую без сознания, и на Фини у подножия дерева с ремнем вокруг шеи.

— Пресвятая Богородица, спаси нас и помилуй! — Он перекрестился. — Что здесь случилось, Рори Магвайр?

— Фини, бывший государственный чиновник, застрелил маркиза, но целился он в миледи. Ее светлость распорядилась его казнить. Мы, ее верные слуги, повиновались, и с превеликим удовольствием. Если кто-нибудь из людей и достоин веревки, то уж Фини точно, святой отец.

Куплен Батлер не нашелся что ответить. Встав на колени, он отпустил грехи мужу Жасмин. Хотя Рован и принадлежал к англиканской церкви, священник не мог ему позволить лежать в земле непрощеным. И погребать Рована придется ему, потому что ближайший священник находится в Эннискиллене — слишком далеко отсюда. Затем Куплен Батлер двинулся к Фини, осенил его крестным знамением и начал шептать молитву.

— А на этого не тратьте ваши молитвы, святой отец, — проворчал Фергус Даффи.

Только после этого Куплен Батлер взглянул на кузину. Она лежала все такая же бледная, без признаков жизни.

— Мастер Магвайр, — тихо позвал он. — Вы можете отнести ее в замок? Ее слуги присмотрят за ней. Она перенесла сегодня огромное потрясение. Вы даже представить себе не можете какое. — «Да, — думал про себя Куплен Батлер, — большое горе, когда убивают мужа, но двух мужей! Перенесет ли Жасмин такую трагедию?» — Фергус Даффи, у тебя хватит храбрости отвезти письмо в Англию? Бабушке ее светлости?

— Хватит! — последовал быстрый ответ. Фергус Даффи любил свою английскую госпожу, хотя и отрицал бы это до последнего вздоха.

— Тогда пойдешь со мной в Эрн-Рок, и я все устрою. Но сначала позаботься о теле его светлости. Его надо перенести в церковь. Вон уже вороны слетаются.

Распоряжения священника были выполнены. Жасмин отнесли в ее покои, где извещенные о случившемся Рохана и Торамалли ждали хозяйку, чтобы позаботиться о ней. Тело Рована Линдли в ожидании гроба положили на алтарь в церкви. Адали, правая рука госпожи, поддерживал порядок, сумев успокоить двух кормилиц, бывших на грани истерики.

— Успокойтесь, — сказал он им, — опасности нет, и вы нужны мальчику. Если будете бояться, у вас пропадет молоко, и малыши будут голодать. Ручаюсь вам, все будет хорошо.

Торамалли и Рохана раздели хозяйку и омыли ее тело прохладной ароматизированной водой. Потом уложили в кровать и по очереди ухаживали за ней. Прошел день, потом другой. Жасмин оставалась без сознания, едва дыша, почти не шевелясь. В ночь на третий день она начала плакать в бреду. Служанки сначала слушали вполуха, но когда Жасмин стала повторять одни и те же слова, позвали Адали.

— Приходи, она говорит, оставаясь без сознания. Нам страшно, Адали.

Он прошел в спальню хозяйки и встал над ее кроватью. Сердце сжималось от боли. Несмотря на свои девятнадцать лет. Жасмин выглядела совсем юной и беззащитной.

— Мы хорошо ухаживаем за ней, Адали, — сказала Рохана. У обеих сестер под глазами были синие круги. — А теперь она бредит, и ее слова нас пугают. Посиди с нами немного. Сам все увидишь и услышишь. Мы просто не знаем, что делать.

Адали присел у кровати Жасмин вместе со служанками и вскоре задремал от усталости. Но тут она заговорила.

— Рован, Рован! Люби меня! Я не вынесу, если ты уйдешь, не побыв со мной последний раз. — Ее глаза были плотно закрыты.

Адали выпрямился. Правильно ли он расслышал? Этого не могло быть. Надо внимательнее слушать госпожу.

— Рован, Рован! Люби меня! Я не вынесу, если ты уйдешь, не побыв со мной последний раз.

Адали застыл. Его глаза встретились с глазами Роханы и Торамалли.

— Будет еще, — прошептала Торамалли, — подожди.

— Я иду за тобой. Лучше последую за тобой в могилу, чем буду жить без тебя. О, Рован, люби меня в последний раз. Я не могу без тебя!

Адали с ужасом увидел, как из-под закрытых век Жасмин хлынули слезы и потекли по ее бледным щекам.

— И давно она в этом состоянии?

— Уже несколько часов. И с каждым часом ее жизненная сила слабеет. Что нам делать? Она доведет себя до смерти. Мы пробовали с ней говорить, но она нас не слышит. Мы напоминали ей о детях, но для нее существует только муж. — В голосе Торамалли слышалась глубокая озабоченность.

— Мне нужно подумать, — сказал Адали и насупил брови. В голову пришла одна мысль, но он отбросил ее, потрясенный. Но Жасмин снова закричала, и ее отчаяние обожгло ему душу. Он поднялся и повернулся к служанкам. — Пойду за отцом Кулленом. Оставайтесь с госпожой. Я постараюсь вернуться побыстрее.

Накануне, когда стало ясно, что Жасмин не скоро оправится от шока, священник отслужил заупокойную мессу по лорду Линдли, которого похоронили в каменном склепе под церковью, где были погребены многие поколения хозяев замка Эрн-Рок И теперь, в предрассветные часы, он коленопреклоненно молился перед алтарем об упокоении души Рована. Услышав, что кто-то вошел в церковь, он поднялся и, обернувшись, увидел Адали.