— Ты его любишь, Мойра?

— Ты как всегда точна, сестренка. Но моя любовь полностью односторонняя.

Она наклоняется, тянется к сумкам и достает оттуда пару бутылок пива. Протягивает одну мне и говорит приободряющим тоном:

— Рано делать выводы. Год — это большой срок. Чувства — такая штука, сегодня нет, а завтра есть. Все будет хорошо.

— Его тоска и грусть по дому могут стать сильнее, — подмечаю я, стискивая бутылку настолько сильно, что белеют костяшки на пальцах. Затем делаю глоток и подставляю лицо ласковому солнцу Каролины, теплые лучи которого нежно ласкают и проникают в меня, согревая изнутри.

— Нет, я просто смотрю со стороны, и это мое мнение. Я думаю, ты ошибаешься, и у Зака есть чувства к тебе!

Я резко поворачиваю голову и поспешно спрашиваю:

— Что ты имеешь в виду?

Она кивком указывает, что к нам направляется Зак.

Его глаза осматривают мое тело, и на лице играет чувственная улыбка. Взгляд наполнен теплом и желанием, он проводит рукой по влажным волосам. Боже, насколько же он прекрасен.

Зак не отводит от меня взгляда на протяжении всего времени, пока идет до шезлонгов, и Лиза шепчет мне:

— Боже… даже отсюда я вижу, что вам просто необходима отдельная комната прямо сейчас.

Я усмехаюсь. Зак подходит, открывает кулер и достает холодное пиво.

— Хорошо поплавал? — щурясь от солнца, спрашиваю я.

— Да, но было бы куда лучше, если бы ты была там со мной, — говорит он с лукавой улыбкой.

— Ни за что. Я уже тебе говорила, не могу плавать там, где не вижу дна. Ты понимаешь, что там могут быть акулы?

Зак смеется и ложится на шезлонг рядом со мной, вытягивая свои подтянутые мускулистые ноги, и ставит бутылку пива на свой твердый рельефный пресс, который покрыт капельками воды.

— Мамочка, — кричит Колин. — Иди к нам, смотри, краб!

Лиза кривится в отвращении и артистично вздрагивает.

— Фу… ненавижу такие вещи, но что поделаешь, дети любят их ловить. — Она встает со стула, ставит бутылку пива на песок. — Мамочкины обязанности не могут ждать.

— Я уже говорил тебе, насколько ты выглядишь потрясающе в этом купальнике? — спрашивает Зак. Его взгляд скользит по моей груди.

Я поднимаю пальчик и провожу по кромке материала, говоря невинно:

— Что? Он давно у меня.

Я вижу, как его взгляд темнеет, становится такого же цвета, как и материал купальника. Он отвечает немного хрипло:

— Давай пойдем в коттедж.

Я подразниваю его, улыбаясь, и говорю:

— Ни за что. Мы сегодня отдыхаем с моей сестрой и ее семьей. Никакого секса, тигр.

Его взгляд становится игривым и коварным, когда он наклоняется и проводит пальцем вниз по моей ноге. — Ты поплатишься за отказ, сладкая.

Я поднимаю его руку, втягиваю палец в рот, покусывая его кончик, и говорю:

— А может и тебя ждет расплата?

Зак отстраняется от меня и наклоняется, берет в одной из сумок с вещами, которые мы собрали на пляж, полотенце. Затем он кладет себе на ноги, прикрывая эрекцию, и выдыхает:

— Господи… Ты так возбуждаешь меня, что только от одних твоих слов уже стояк… не могу ничего с этим поделать.

Наклоняясь к нему, я поглаживаю его руку.

— Бедный мальчик… Знаешь, я сделаю тебе шикарный минет, кода мы позже пойдем в душ. Согласен?

Зак крепко закрывает глаза и откидывает голову на шезлонг.

— Ты убиваешь меня, Мойра. Абсолютно убиваешь.

— Чем она тебя убивает? — слышу я позади, и когда оборачиваюсь, то вижу Адама, который достает из кулера пиво, легко откручивая крышку и делая большой глоток. Он садится на шезлонг Лизы и погружает ноги в песок.

— Все, уже не ловишь крабов? — говорю, избегая ответа на вопрос, который он задал ранее.

Адам вздрагивает и говорит:

— Если честно, я ненавижу этих маленьких мерзавцев. Они похожи на пауков с огромными ножками.

Смеясь, я поддразниваю:

— Поэтому ты оставил женщину разбираться со всем?

— Абсолютно, мать его, верно, — говорит он с ухмылкой. — У меня вообще нет проблем по этому поводу с женой, представляете, я даже не могу убить паука, когда мы находим его в доме. Приходится просить Лизу. Теперь я, наверное, выгляжу, как слабак перед Заком.

Зак смеется и говорит:

— Нет, мужик, пауки вызывают у меня отвращение.

— Да, — говорит Адам, немного взбалтывая бутылку, чтобы одним глотком осушить остатки пива. — Но, черт, ты можешь себе позволить говорить такое. Ты, мать твою, охотился на анаконду и долбанного, настоящего, аллигатора. Ты можешь бояться пауков.

— Так что ты собираешься делать оставшееся время в Штатах? — спрашивает Адам.

— Попытаюсь найти работу, чтобы чувствовать себя занятым. И не брать деньги у Рэнделла.

— Вы собираетесь остаться в Атланте пока?

— Сейчас да, потом поедем в Эванстон, потому что у меня начинается работа.

Адам кивает в понимании.

— Но ты уже точно решил уехать обратно в Карайку? Совсем не хочешь остаться тут?

Я немного напрягаюсь, когда слышу такой острый для нас вопрос. Нет, не потому что Адам спросил что-то неправильное или неуместное, а потому, что это трудно как для Зака, так и для меня. Я боюсь, что он правда не останется в итоге.

— Да, пока это мой план. Но я останусь на год, — хотя он говорит об этом мягко и спокойно, но я чувствую резкий укол боли каждый раз, когда он упоминает о своем отъезде.

— А, понятно, — протягивает Адам, затем он садится так, чтобы мог видеть Зака и спрашивает: — Ну, расскажи мне… как проходил твой день, когда ты жил в тропиках?

Зак приподнимается и смотрит на Адама, и я замечаю, как его глаза наполняются удовольствием, потому что ему приятно поделиться рассказом о своем доме.

— Во-первых, это самое красивое место, которое вы только можете себе представить, — говорит Зак. — Все покрыто зеленью. Влажный приятный воздух, которым легко дышать, он словно мягкое одеяло. Но иногда похож на экзотический аромат духов, потому что в воздухе смешиваются множество запахов диких цветов. Разноцветные птицы летают над вами. Джунгли могут быть поразительно тихими, но могут быть и шумными, когда общаются животные. Но тут так же подстерегает на каждом шагу опасность, жизнь там похожа на то, будто ты ходишь по острию ножа… Остерегаешься даже маленьких неверных шажков, потому что они могут повлечь за собой огромные неприятности. Это трудно описать… Но когда ты понимаешь, насколько трудна и опасна жизнь, чувствуешь себя более живым и благодарным, веселым.

Глаза Адама расширяются от восторга, он почти загипнотизирован, когда слушает, как Зак описывает то место, где он живет. Но я то знаю, что все сложнее, чем показывает Зак. Жизнь там — борьба, каждый день там борются, чтобы сохранить и оградить их общество от вреда.

— А чем ты занимаешь на протяжении дня?

— Главная мужская работа — оберегать племя.

— От диких животных?

— Иногда, да. Но иногда и от других племен, которые могут совершать набеги на наше.

— Серьезно? Что может произойти в тот момент?

— Абсолютно все. Есть пару племен, с которыми мы ведем войну.

— Так вы находитесь всегда где-то поблизости, чтобы если что прийти на помощь вашему племени?

— Нет, мы должны охотиться ежедневно, чтобы обеспечить наше племя едой. Собираясь большой группой, мы идем на охоту, затем пару человек приходит и следит за безопасностью в деревне.

— А на кого ты охотился? — Адам увлеченно спрашивает Зака. Мужчины такие мужчины.

— На тапира, диких кабанов, аллигатора. Это крупная добыча, но еще мы охотимся и на мелкую: обезьяны, змеи. Также мы рыбачим, но в этом нам могут помогать женщины.

— То есть это что-то вроде «все берут удочки и сидят в ожидании клева»?

— Нет, намного интереснее. Женщины плетут пальмовые корзины, затем мы наполняем их растением, которое оказываясь в воде, выделяет токсин, парализующий рыбу, но он не отравляет ее. Потом рыба всплывает на поверхность, она временно обездвижена. И вот тогда мальчики и мужчины племени стреляют по ней из лука, это также отличный способ потренироваться в стрельбе и в меткости. Это даже больше обычай.

Мое сердце наполняется печалью и отчаянием. Я не могу ошибаться, что чувствую привязанность в словах Зака, я узнаю тоску по дому. Он пришел ко мне из общества, где считают идею проживания группой основополагающей. Мы давно не живем так.

— Это все так интересно, — говорит Адам с улыбкой. — Я, наверное, умер бы с голоду, если бы попал туда.

— Как и я, когда попал к вам, — отвечает Зак и смотрит на меня.

Когда наши глаза встречаются, то я в них вижу то, чего никогда раньше там не было. Неуверенность, страх и низкую самооценку.

— Ни за что, чувак, — смеется весело Адам, не понимая истинных слов Зака. — За углом есть супермаркет.

Такой простой и глупый ответ, на такой серьезный и сложный вопрос.

Да, конечно, еда есть везде. Протяни руку с деньгами, и ты получишь все, но ведь Зак имел в виду другое. Он говорил про то, что у него нет возможности заработать ее. Проще говоря, нет передаваемых навыков, которые котируются в нашем обществе, нет опыта, образования. Он практически нетрудоспособный, хотя полностью наделен навыками и умениями самому добывать себе пищу.

Так поэтому он хочет вернуться в Карайку? Потому что чувствует себя тут нуждающимся, никчемным? Но ведь если смотреть в общем, то тут идет такая же борьба за выживание, как и там. В нашем мире тоже необходимо вовремя успеть схватить, аккуратно подобраться, чтобы у тебя было чем обеспечить семью.