Ее рука скользнула вверх. На нем не было ни галстука, ни сюртука, и его шея оказалась очень теплой, почти горячей.

— Пытался — что именно? Что ты пытался сделать?

— Ничего.

Он покачал головой.

— Джуд, я хочу… Хочу, чтобы ты остался. Потому что я думаю, что люблю тебя.

Она почувствовала, как он вздрогнул и как напряглись его мышцы. Но заговорил он совершенно спокойно:

— Ты ошибаешься, Марисса.

— Нет, не ошибаюсь.

— Тебе кажется сейчас, что ты, возможно, любишь меня, — но это только потому, что все закончилось благополучно, а я уезжаю.

— Нет. — Она покачала головой. — Boвce не поэтому.

Он осторожно отстранил ее руки и пристально посмотрел ей в глаза:

— Марисса, ты не любишь меня. И эти игры между нами закончены, ясно?

— Я вовсе не играла в игры. — Она опустилась коленями на ковер и крепко сжала его руку. — Джуд, послушай…

— Марисса, не делай этого. Поднимись.

Она еще крепче сжала его руку.

— Несмотря на все свои недостатки, я когда-либо лгала тебе?

— Поднимись.

— Это не игра, Джуд.

Он встал и заставил ее подняться на ноги.

— Поверь, Марисса, это действительно игра. Неужели не понимаешь?

Она похолодела, словно в комнату вдруг ворвался ледяной ветер.

— Что ты имеешь в виду, Джуд?

Он молча прошелся по комнате.

— Джуд, что ты имеешь в виду, называя наши отношения игрой? Хочешь сказать, что ты притворялся?

— Нет! — крикнул он. — Не притворялся! Ты действительно очень мне понравилась, и я думал, что смогу помочь тебе.

— И это…: все?

— Нет, не все. Я думал, что если сумею разжечь у тебя желание, если сумею сделать так, что ты почувствуешь ко мне неудержимое влечение, то ты захочешь выйти за меня замуж. И у меня все прекрасно получилось.

— Получилось? — пробормотала Марисса в замешательстве. — Но я… не понимаю. Ведь ты же сказал, что хочешь уехать…

Джуд, принялся расхаживать по комнате. Наконец вновь заговорил:

— Я хотел хитростью добиться того, чтобы ты вышла за меня. Я знал, что смогу это сделать. Ты страстная и очень любопытная. Поэтому у меня и подучилось. Но я уже не хочу этого. Я хочу большего.

— Большего… чем я?

Он со вздохом покачал кодовой:

— Нет-нет, ты не поняла. Большего, чем просто похоть. А была именно похоть. Всего лишь похоть. Но мне этого мало, Марисса, что бы ты обо мне ни думала.

Эти его слова сразу же все изменили. Во-первых, она поняла, что Джуд не лгал ей. Кроме того, стало ясно: она действительно обидела его, очень сильно обидела.

Потупившись, Марисса ответила:

— Я понимаю это, Джуд. Поверь мне, я все понимаю. И я очень сожалею о том, что наговорила тебе, не подумав. Я говорила так просто… от злости. И вовсе не значит, что никто не может тебя полюбить.

— Но ты ведь понятия не имеешь о разнице между похотью и любовью. Ты сама это сказала.

— Когда?

— Когда говорила о вашей с Чарлзом любви.

— Ах, Джуд, но мне же тогда было только семнадцать! А сейчас я взрослая женщина, поэтому прекрасно понимаю разницу. Поверь, теперь я вижу в мужчине не только… его тело.

Он криво усмехнулся:

— Похоже, мое тело тебя не слишком интересует.

Марисса в растерянности заморгала. Окинув Джуда взглядом, спросила:

— Вы дуетесь, мистер Бертран?

Он посмотрел на нее с удивлением:

— С какой стати?

— Вы дуетесь, сэр, потому что не считаете себя красавцем, не так ли?

— Не будьте смешной, — проворчал Джуд.

Но Марисса заметила, что шея его чуть порозовела.

— Да-да, — закивала она. — Думаю, что не считаете. И это очень хорошо, потому что я тоже так не считаю.

— Спасибо за откровенность, мисс Йорк.

Она пожала плечами:

— Я всегда стараюсь быть откровенной… Что же касается вашей внешности, сэр… Какая же женщина назовет вас красавцем? Вы слишком уж крупный и широкий. С ногами и руками, похожими на ветви огромного дуба.

— Очень точно подмечено, — проворчал Джуд.

Она провела пальцем по его подбородку.

— У вас лицо античного воина, лицо мужчины, видевшего больше сражений, чем бальных залов, И руки ваши больше подходят дня боя, чем давя игры на фортепиано.

Джуд отвернулся.

— Я разбит окончательно.

— Хотя вас никак не назовешь хорошеньким, мистер Бертран, — продолжала Марисса, — я все же хочу вас больше, чем когда-либо желала какого-нибудь красавца. Вы очень сильный, и я, глядя на вас, чувствую себя ужасно слабой, сэр.

Она попыталась провести ладонью по его щеке, но он отступил на несколько шагов.

— Ничего у нас с вами не получится, Марисса. Я допустил ошибку. Я желал вас и думал, что вашего ответного желания будет достаточно.

— А его недостаточно?

— Да, разумеется. Явно недостаточно. Теперь я понимаю, что хочу большего.

Марисса знала, что делать. Давно уже знала. Но она еще не могла решиться на это и, пристально глядя на Джуда, собиралась с духом.

А он, немного помолчав, с горечью в голосе продолжал:

— Какое-то время, в юности, мне вполне было достаточно того, что я незаконнорожденный сын герцога. Меня везде охотно принимали, потому что видели во мне нечто необычайное, пожалуй, даже экзотическое… Я ничего против этого не имел и в конце концов привык к подобной роли. Настолько привык, что пытался завоевать вашу любовь таким же образом. Вы понимаете, о чем я?.. Но сейчас для меня все изменилось, я понял, что больше не являюсь побочным сыном герцога. Я мужчина, и я требую большего, — добавил Джуд уже не с горечью, а с гневом в голосе.

Однако гнев его нисколько не испугал Мариссу, так как она точно знала, что сможет дать ему все, чего он желал. Она снова к нему приблизилась и шепотом спросила:

— Ты требуешь любви?

— Да.

Она прижала ладонь к его груди.

— И еще ты требуешь уважения, не так ли? И хочешь, чтобы тобою восхищались, верно?

Джуд закрыл глаза и сделал несколько глубоких вдохов.

— Кроме того, ты потребуешь также и чувственности. Я права?

— Ты говоришь глупости, Марисса.

Она положила руки ему на плечи и прижалась щекой к его груди. Сердце Джуда гулко колотилось, и казалось, что оно билось все быстрее и быстрее.

Тихонько вздохнув, Марисса прошептала:

— Я любою тебя, Джуд.

— Не говори так, mon coeur. Не надо.

— Я люблю тебя, и я безумно хочу тебя.

— Это просто похоть, — возразил он чуть хрипловатым голосом. — Всего лишь похоть, не более того.

— А как же мое неуемное желание постоянно говорить с тобой, выслушивать твои мнения по тому или иному поводу? Это тоже похоть? Признаю, Джуд, я недооценивала тебя. И оттолкнула тебя своими оскорбительными словами… А теперь ты делаешь то же самое со мной, ты отталкиваешь меня. Поверь, я люблю тебя как мужчину. И хочу, чтобы ты стал моим мужем.

— Но, Марисса…

Он взял ее за плечи, собираясь то ли прижать к себе, то ли оттолкнуть. И казалось, он сам не знал, что намеревался сделать.

— Я хочу, чтобы наша с тобой помолвка была настоящей, — продолжала Марисса. — Хочу, чтобы ты сделал меня своей женой. Поверь, другой мужчина мне не нужен, ни один из тех, с которыми я танцевала и на которых заглядывалась.

Джуд снова сделал глубокий вдох. В какой-то момент Мариссе показалось, что он хочет что-то сказать, однако он молчал.

— Я тебе все еще нравлюсь? — спросила она, зажмурившись, и затаила дыхание в ожидании ответа.

Но Джуд по-прежнему молчал. Стараясь прижаться к нему покрепче, Марисса прошептала:

— Джуд, пожалуйста, не молчи. Скажи, я нравлюсь тебе хоть немного? — Она прижалась губами к его шее и тут же почувствовала, как он вздрогнул. — Джуд, ты пожинаешь то, что посеял. Ты дразнил меня, демонстрируя свое обнаженное тело, а теперь я хочу обладать твоим телом.

— Довольно! — рявкнул он, решительно отстраняя ее. — Черт возьми, меня не надо дразнить! Я и так каждую ночь выдерживаю отчаянную борьбу с собой, меня влечет к тебе постоянно.

Марисса прекрасно его понимала, потому что испытывала то же самое, во всяком случае — в эти мгновения.

— Так возьми же меня, — прошептала она.

— Нет, Марисса. Возможно, ты изменишь свое отношение ко мне — и что нам тогда делать? Пойми, я отказываюсь жить с тобой долгие годы, постоянно видя укор и сожаление в твоих глазах.

— Глупости, Джуд. Не болтай глупости! Ты когда-нибудь видел, чтобы я сожалела о чем-либо?

Немного подумав, он ответил:

— Мне кажется, ты сожалела о том, что у тебя произошло с Питером Уайтом.

— Ну, это правда. Но если точнее, то я сожалела о неудаче Питера Уайта, вернее, о том, что он оказался ничтожеством. — Марисса могла поклясться, что Джуд едва заметно улыбнулся. — Ты ведь не дашь мне повода для сожалений, правда, Джуд?

— Я разочарую тебя бесчисленное количество раз. Разочарую во многих отношениях.

Покачав головой, Марисса потянулась к завязкам своего халата.

— Я ужасно ограниченная, Джуд. И если ты сделаешь меня счастливой хотя бы в постели, то чего же еще мне желать?

— Не делай этот! — воскликнул Джуд, заметав, что она развязывает бантики на халате.

В следующее мгновение она распахнула на себе халат. Джуд нахмурился и снова отступил на шаг:

— Пожалуйста, не делай этого, Марисса.

— Не будь трусом, — ответила она, сбрасывая с себя халат.

Впервые в жизни Марисса предстала перед мужчиной совершенно обнаженная. На мгновение у нее возникло желание прикрыть наготу руками, но она все же сдержалась. Марисса твердо решила; уж если она не сможет заставить Джуда полюбить ее, то тогда использует свое тело, поступит так, как когда-то собирался поступить он.