Теперь, когда я, по сути, оказалась в такой же ситуации, с той лишь разницей, что у меня нет никаких чувств к Дикарю, вдруг с ужасом поняла, что ему проще простого избавляться от ненужных ему людей. Получил то, что хотел и дальше пошел своей дорогой. Наверное, именно поэтому у Дикаря и есть всё то материальное благо, о котором многие могут только мечтать. А иначе ведь никак. Или ты, или тебя.

Откинув в сторону плед, я медленно села. Боль практически исчезла, видимо, таблетки уже начали действовать. Но встать с первого раза не получилось. Ноги будто бы наполнились желе, а внутренняя сторона бедер ощутимо тянула, словно я на шпагат пыталась сесть. Мои ноги и низ живота были измазаны уже давно засохшей кровью. Я испачкала собой весь плед и диван. Стало дико неловко.

Всё-таки кое-как поднявшись, я еще умудрилась собрать свои разбросанные по комнате вещи. Ванную пришлось поискать, но мои поиски быстро увенчались успехом. Я подошла к раковине и первым делом умылась. Холодая вода отрезвляла и помогала поскорей проснуться. Но нормально помыться в одной раковине у меня вряд ли получилось бы, потому я прошла в душевую кабину. Пришлось немного повозиться с краном, но и тут я тоже преуспела.

Пока пыталась отмыть себя от собственной крови, думала о том, что теперь моя жизнь едва ли станет прежней. Еще вчера я была просто Дашкой, которая никогда ни с кем не встречалась и вообще смутно понимала, каково это быть с мужчиной. А уже сегодня я почувствовала себя совсем иначе. Эти синяки на запястьях и бедрах пугали меня, напоминали о том, что мой первый опыт оказался не таким романтичным, каким его обычно показывают в любовных фильмах. А еще эта кровь…

Я помылась быстро, потому что привыкла экономить воду. Отыскав большое мягкое полотенце белого цвета с узкой черной полоской по краям, я обтёрлась и начала одеваться. Мелькнуть тенью мимо крупного прямоугольного зеркала у меня не получилось. В глубине души я уже понимала, что ничего хорошего в своем отражении не найду, так оно и было. Шея в багровых засосах, укусах, грудь в синяках и живот тоже, а еще жутко болели соски. Еще бы! Дикарь вдоволь ими наигрался!

Теперь в памяти всплыло мое же собственное сравнение, связанное с тем, что этот мужчина питается кровью девственниц. Что-то в этом определённо было. Насытился добычей в своем логовое и скрылся.

Когда я оделась и вышла, то застала в гостиной женщину, которая наводила чистоту и складывала в корзину грязный плед. Я немного потопталась на одном месте. Может, что-то сказать стоит? Но женщина только мельком на меня глянула и продолжила заниматься своим делом. В этот момент в квартиру вошел тот самый водитель, который меня вчера сопровождал. Я немного расслабилась, увидев знакомое лицо.

— Можем ехать? — деловым тоном спросил он.

— Да, — тихонько ответила я и быстро взяла пакет, который вчера принёс Дикарь.

Липкое чувство, что и горничная, и водитель прекрасно знают, чем я тут занималась с их шефом, неприятно скользнуло вдоль позвоночника. Наверняка решат, что я очередная шлюха. А разве это не так? Секс, а после него мне вручили деньги. Никаких осуждающих взглядов, конечно, не было, но я всё равно чувствовала себя отвратительно.

Водитель вежливо пропустил меня вперед, затем мы зашли в лифт. Я смотрела на цифры этажей, которые мелькали на верхней панели кабины и старалась внутренне радоваться тому, что больше никогда не окажусь даже в одном пространстве с Дикарём.

Меня привезли прямо к подъезду. Я что-то неразборчиво пробормотала водителю, кажется, пыталась его поблагодарить. Всё это было не к месту, но это из-за нервов — болтать какую-то чушь невпопад. Мужчина только молчаливо кивнул. Я вышла на улицу. Хотелось покурить, но водитель внимательно следил за мной, вероятно, поручено было лично убедиться в том, что я войду в подъезд, а только потом велено уехать.

Возвращаться на улицу я уже не стала. Быстро покурила на лестничной клетке, потушила окурок в импровизированной пепельнице, что была сделана из консервной банки и почти всегда стояла в углу. Пришлось достать последние три жвачки со вкусом арбуза и все разом закинуть в рот. Пальцы и одежда всё равно пахли сигаретами, поэтому по приходу домой я, обычно, тут же иду в ванную, чтобы хорошенько помыть пальцы с мылом, а после — переодеться. Мама пару раз распознавала аромат никотина, но я ссылалась на то, что в баре часто курят посетители. Не знаю, хорошая ли это отмазка, но и бросить не могу, и маму расстраивать тоже не хочется.

Еще несколько минут я стояла и просто смотрела в мутное стекло подъездного окна. Мне вдруг стало страшно. Страшно встретиться взглядом с мамой. Она ведь всегда думает обо мне лучше, чем я есть, гордится, нахваливает своим подругам. А я… Мне-то за себя не обидно, а вот за маму ну прям очень. Она всё мечтает, что я когда-нибудь выйду замуж за порядочного человека и нарожаю детей. А я ни замуж не хочу, ни детей. И вот эта противоположность наших взглядов на жизнь иногда заставляет меня чувствовать себя дрянью.

Пригладив руками волосы, я поднялась на свой этаж и открыла входную дверь. Обычно мама меня никогда не встречает, потому что ноги болят, и я ей запретила лишний раз себя мучать. Но в этот раз мама уже появилась в коридоре и это было вполне очевидно. Я говорила о том, что вернусь поздно вечером, а по итогу заявилась уже на следующий день. За такое по-хорошему нужно ремня дать, но мама у меня в плане физических наказаний всегда была очень гуманным человеком.

— Привет, — быстро проговорила я и юркнула в ванную, чтобы поскорее вымыть руки и переодеться в домашнюю одежду.

— Даша, ты почему пропала на всю ночь? — в голосе мамы ощущалось скорей беспокойство, чем злоба.

— Прости-прости. Я не специально. Извини за то, что так подвела тебя. Пришлось задержаться, а потом Алёнка меня у себя приютила, чтобы я ночью по городу не шаталась, — уже через минуту я снова вышла в коридор. — А ты почему встала? Хочешь, чтобы ноги опять разболелись?

— Дашенька, мне категорически не нравится такая твоя работа. Я и так едва смирилась с тем, что ты работаешь в баре, а теперь еще эти ночные посиделки.

— Мамуль, можешь больше не волноваться. Отныне я там не работаю.

— Уволил новый начальник? — мамины карие глаза от неприятного удивления стали размером с блюдца.

— Нет. Сама ушла. Так сказать, разошлись на позитивной ноте. Немного посижу дома, а потом у девчонок из универа поспрашиваю, может, найдется какая-нибудь другая подработка. Нормально всё. Деньги на первое время у меня есть. Так что не переживай. Давай лучше, ты присядешь, — я помогла маме пройти в зал и усадила ее в кресло.

— Дашуль, ты как-то изменилась, — мама внимательно посмотрела на меня.

— Изменилась? — я по привычке плюхнулась на диван и тут же об этом пожалела, потому что внизу живота заболело так, будто в меня вогнали раскалённый прут. Пришлось буквально изо всех сил сдерживаться, чтобы не взвыть как побитая собака. — Третьего глаза вроде бы нет, — я пощупала свой лоб.

— Не в этом дело. Ты всё такая же, а вроде бы и нет. Ничем не хочешь поделиться? Ты же знаешь, я ругаться не стану. Может, проблемы какие-то?

Я только отрицательно мотнула головой. Не то что бы я не доверяла маме, скорей, не хотела ее расстраивать и загружать своими загонами.

— Всё хорошо. Просто не выспалась.

— А ты знаешь, у меня новость для тебя есть.

— Какая?

— Сегодня медсестра ко мне заходила. Молоденькая такая. Сказала, что больнице выделили деньги какие-то там и мне вот лечение хотят предложить. Я думала, что аферистка какая-то, но нет. Бумажки показала, сказала, что не только я попала в эту категорию, но и еще несколько людей. Представляешь? Никогда о таком не слышала и тут внезапно удача. Всё-таки мир не без добрых людей. Как я поняла, какой-то богатый человек проспонсировал нашу больницу.

Меня всю передёрнуло от словосочетания «добрые люди». Ну да, знаю я тут одного «доброго». Правда не думала, что Дикарь так быстро примется выполнять свои обещания. А, может, он действительно не такой уж и плохой? Скорей, просто привык держать свое слово и доброта здесь совсем не причём.

— Это великолепная новость, — я пересела на подлокотник кресла и обняла свою мамочку. — Теперь у нас с тобой определённо всё наладится. Ты выздоровеешь, и мы съездим куда-нибудь, отдохнем.

— Еще на твоей свадьбе обязательно потанцую, — мама засмеялась. Смех у нее всегда такой тёплый и заразительный. Он у меня часто ассоциируется с золотистыми лучами почему-то.

— Прости меня еще раз, я не хотела тебя расстраивать.

— Я знаю, моя хорошая, — мама своей тёплой ладошкой накрыла мою руку. — Иди, отдохни ты, наверное, жутко устала.

— Нормально всё. Я лучше в магазин схожу, а потом приготовлю нам что-нибудь вкусненькое на обед.

Шесть

Было начало июля. С работой всё никак не клеилось, а в квартире уже неделю гуляла просто убийственная духота. Все окна распахнуты настежь, но даже краешек занавески не дёрнится хотя бы в секундном порыве легкого ветерка. Ничего, кроме холодной воды и мороженого в желудок просто не лезло. Иногда даже двигаться лишний раз не хотелось. Валяешься себе на диване, пялишься в телек и махаешь перед собой какой-нибудь тетрадкой, чтобы окончательно не сжариться в бетонной коробке, что квартирой зовётся.

Вот вроде бы ничего особенного или утомительного не делаешь, а сил всё равно никаких нет. Мама жару как-то проще переносит, наверное, это связано с тем, что она родилась у моря и прожила там всё свое сознательное детство. А мне вот куда проще держать оборону перед холодом. Поэтому летом я больше напоминала какого-то умирающего лебедя, чем человека, который искренне радуется солнышку и терпко пахнущей зелени.

Но как бы дурно иногда не становилось из-за жары, а искать работу я не прекращала. Пока мама систематически посещала процедуры и радовалось тому, что уже есть первые положительные результаты, я буквально терроризировала всех своих знакомых из университета, пытаясь найти хотя бы одну вакансию. Но, видимо, лето — не самая урожайная пора в плане поиска работы.