Страх медленно просочился ко мне в голову, пугая тем, чего не существует. Всё то, что успело произойти за последний час физически не могло уместиться в моих мыслях. Я растерялась. То, что со мной происходило, трудно было описать так, чтобы хоть чуть-чуть стало понятно окружающим. И тут я вспомнила о том, что говорила мне тётя Валя: про одиночество, про невозможность понять друг друга и разделить поровну радость и печаль.

Я не могла здесь находиться, меня душил страх. Выскочив на улицу, я приземлилась на холодные бетонные ступеньки крыльца и шумно выдохнула, а потом беззвучно расплакалась, обхватив себя руками.

Не знаю, сколько прошло времени. Наверное, много, а, может, мало. Черт его разберет. Но мне почему-то показалось, что прошла секунда, когда я увидела высокую крепкую фигуру Влада, стремительно приближающуюся ко мне. За воротами виднелся черный джип. Меня всю передёрнуло, а потом вдруг здоровенные ручища схватили за плечи и поставили на ноги.

— Что случилось? — Влад склонился ко мне, чтобы наши глаза находились на одном уровне.

Я, то открывала, то закрывала рот, а комок слов, застрявший в горле, никак не хотел проталкиваться. Не знала, что нужно сказать, о чем спросить в первую очередь. Всё это, всё, начиная с самой первой встречи с Дикарём, вдруг оказалось для меня слишком трудным. Я не выдерживала. Морально.

— Ты это из-за Хмыря?

Какой еще, к черту, Хмырь?! Меня затрясло от внезапной вспышки гнева, которая быстро рассеялась, превращаясь в бессилие.

— Пашку так раньше звал, — объяснил Влад. — Жив он. Пытались подорвать, потом подстрелить, но в итоге сжали в гармошку тачку, а вместе с ней и Иван погиб. Я по дороге сюда узнал. Не мог Паха раньше откликнуться. Рисково было. А вы тут, как я понял, уже потоп решили устроить? Паха скоро подъедет, — Влад улыбнулся, а мне вообще не до смеха было. — Чего молчишь? — улыбка быстро исчезла, черные брови сошлись на переносице.

— Тётя… Тётя Валя, — промямлила я, опять заливаясь слезами. Это всё шок и страх, это они вынуждают меня реветь.

Влад на секунду замер, напряженно всматриваясь в мое лицо. Неужели решил, что я блять сейчас пошутила? Придурок. Потом он резко отодвинул меня в сторону и влетел пулей в дом. Меня колотило как будто под холодный порывистый ветер подставили. Зуб на зуб не попадал.

— Твою ж мать! — прогромыхал Влад, выскочив обратно на улицу.

Я зажала уши руками, в попытке защититься от действительности. Пусть, мы с тётей Валей и не были близки, но то, что случилось, то, чему я стала свидетельницей, сводило с ума.

— Как же так?! Как же так?! — Влад согнулся, упер руки в колени и сделал несколько глубоких вдохов.

— Я… Я ничего не успела сделать, — задушено прошептала, а всё равно какую-то часть вины ощущала на себе. — Она так быстро… Несколько минут прошло…

— Ты не виновата, — выпрямившись, ответил Влад. — Она уже в возрасте была. Сердце давно ее беспокоило, — он нащупал телефон в заднем кармане джинсов и быстро кого-то набрал. — Надо вызвать врачей и разобраться со всем этим, — объяснил Влад и отвернувшись, начал разговор.

Весь мир для меня погрузился в странный беспрерывный шум. Это кровь грохотала у меня в ушах, барабанила в висках. Я прекрасно всё видела вокруг себя, понимала, что происходит, но как будто наблюдала со стороны.

Вскоре приехали врачи. Их белые халаты и причудливые шапочки неприятно били по глазам совей этой чистотой и яркой белоснежностью. Санитары потом носилки выволокли из машины скорой помощи. Еще позже приехала полиция. Влад со всеми ними разговаривал, пока я стояла в стороне, прижав руки к груди. Понемногу шок начал проходить, а вместе с ним ослабевала и дрожь в теле.

— Ты в поряде? — спросил меня Влад.

— Да, — рассеянно ответила я, сверля напряженным взглядом землю под своими ногами.

— Может, каких-нибудь успокоительных таблеток надо?

— Нет. Уже отпустило, — мой голос звучал тихо и без эмоций.

— Тётю Валю сейчас в морг отвезут. Надо похлопотать насчет кладбища и прочего не совсем приятного действия.

— Да, я понимаю, — шмыгаю носом.

— Паха еще ничего не знает. Может, тебя домой подбросить? Боюсь, когда он прознает о случившемся, то будет малёха не в себе. Не знаю, надо ли оно тебе.

— Хочу его подождать.

Мы немного помолчали. Вся эта канитель с больницей и полицией только-только начала сворачиваться, когда послышался утробный рёв мотоцикла. Меня снова начало потряхивать, но теперь уж от страха заглянуть Дикарю в глаза.

— А вот и он, — Влад закурил, а я заметила, что кончики его пальцев нервно подрагивают. Значит, это нормально, когда тебя так колошматит.

Мотоцикл едва успел остановиться, но Дикарь уже соскочил с него, швырнул шлем на землю и поспешил в нашу сторону. С каждым новым его шагом, мое сердце начинало биться быстрей. Живой. Он был живой и это немного подпитывало мои душевные резервы.

— Что за кипишь? — пробасил Дикарь, опуская всю эту формальность с приветствием.

— Паха, ты только не кипятись, — Влад затоптал недокуренную сигарету, помолчал, потом закурил новую. — Мать померла. Сердце. Походу, всё быстро и безболезненно для нее закончилось. Это нормально. Она уже в возрасте была. Паха, не теряй башку.

Дикарь посмотрел на меня с широко распахнутыми глазами. Такой спектр эмоций, который отобразился на его лице, я никогда прежде не видела. Обычно, Дикарь хорошо владеет собой, а привычная маска суровости или спокойствия уже давно стали для меня чем-то обыкновенным.

— Это ебанутая шутка такая? — голос Дикаря стал еще ниже.

— Нет, — ответил Влад. — В руках себя держи. Я знаю, баба Валя была дорога тебе и мне она далеко не последний человек, но…

— Закрой хлебало, — прорычал Дикарь сквозь зубы.

— Паха…

— На хуй, — он ломанулся в дом, Влад за ним. Послышался грохот и отборная ругань.

Я не решилась зайти в дом. Топталась на одном месте, но потом всё-таки не выдержала. Небольшой деревянный столик, стоявший в гостиной и диван, на котором тётя Валя совсем недавно… В общем, всё это было перевёрнуто и, кажется, безвозвратно сломано. Дикарь стоял спиной к дверям. Я видела, как его широкие плечи дрожали. Влад стоял чуть поодаль.

— Паха, ну смерть — это неизбежность. Все мы с этой сукой встретимся.

Дикарь молчал. Его руки были сжаты в кулаки настолько сильно, что казалось, побелевшие костяшки вот-вот разорвут кожу.

— Мы репортаж по телевизору увидели, — тихо проговорила я, когда пауза затянулась. — Там твою машину, разбитую показали. Думали, что ты… Сам понимаешь. Тётя Валя спокойно себе вела, позвонила Владу. А потом нехорошо ей стало, попросила лекарство принести, когда я вернулась, она, — я замолчала. — Мне жаль.

— Отвези ее, — глухим голосом проговорил Дикарь, обращаясь к Владу. Влад удивленно посмотрел сначала на своего друга, потом перевел взгляд на меня.

— Я хочу остаться и поддержать.

— Оно мне не надо, — Дикарь даже не повернулся ко мне. — Увези ее.

— Серьезно? — такой поворот событий окончательно добил меня за сегодня. — Я думала, что ты умер, а ты… Ты теперь просто хочешь меня вышвырнуть?

— Мы с тобой жениться не собирались, — Дикарь резко повернулся и обжег меня взглядом воспалённых от непролитых слёз, глаз.

— Не дура, знаю, — огрызнулась.

— Так значит не устраивай мне здесь истерику! — Дикарь со всей дури ударил ногой по обломкам бывшего столика.

— Я не устраиваю, просто хочу остаться, хочу чем-то помочь. Тебе трудно, и Владу трудно, и мне нелегче.

— Совсем тупая? — Дикарь прищурился. — Я говорил, что отпущу тебя тогда, когда посчитаю нужным. Вот и проваливай. Всё! Наши дорожки разошлись!

— Плевать мне на твои дорожки! Ты пытаешься выглядеть бесчувственной тварью и иногда у тебя это хорошо получается. Но ты не такой! И я для тебя уже перестала быть просто игрушкой, просто очередной девкой в твоей койке! Только тебе почему не хватает смелости в этом признаться! Если ты думаешь, что оттолкнёшь меня своими этими матами и грозными взглядами, но ничего у тебя не получиться. Нет ничего плохого в том, чтобы иногда быть слабым и нуждаться в поддержке. Все мы люди, в конце концов! И ты тоже человек, Паш, — я глубоко вздохнула, потому что эта маленькая тирада отняла у меня весь кислород.

Дикарь какое-то время молчал и просто рассматривал меня, обжигал взглядом, но я твёрдо продолжала стоять.

— Я просто тебя трахал, — медленно проговорил он. — То, что ты себе там придумала, меня вообще не колышет.

— Паша, — попытался встрять Влад.

— Я бывший зэк, Даша. Вон все наколки свёл, — Дикарь показал мне свои руки. — Я бандит, который убивал людей и фанател от этого. Меня жизнь давно изуродовала. Баб трахал как хотел и где хотел. Мне похер на всех, кроме моей семьи. Ты в нее не входишь. У нас был секс по договоренности и всё. Больше ты мне неинтересна, проваливай.

— Паха, ты перегибаешь палку!

— Увези ее! — громыхнул Дикарь и отвернулся.

— Вы сами себя уродуете, Павел Олегович, — проговорила я в широкую спину, — мне вас очень жаль, — развернувшись, я вышла из дома.

Двадцать

— Он перебесится и угомонится, — заявил Влад, пока мы курили, остановившись недалеко от въезда в город. — Тяжко ему. Тётя Валя всю свою жизнь ему посвятила. Паха ее очень сильно любил. Смерть самого близкого человека для него серьезным ударом стала.

— Я понимаю, вернее, искренне хочу понять его. Но… Почему он так со мной жесток? Тётя Валя говорила, что она ни одной его женщины не знала, а со мной вот познакомилась. Разве это не говорит о том, что я значу для него что-то большее?

— Паха всю жизнь воспринимал баб, ты уж прости, как ходячую дырку. Всунул, кончил и дело с концом. Ну такой он уродился. Что уж тут сделаешь? А ты, действительно, первая девушка, которую он с собой везде таскает. Паха не романтик, как ты уже могла заметить, — Влад криво ухмыльнулся. — Красивых слов, а уж тем более, признаний в любви ты от него не дождешься. Не умеет он красиво ухаживать, вообще не умеет ухаживать за женщинами. Но я так скажу, для него высший пилотаж — это женщине дать денег и уберечь ее от всяких негативных ситуаций. Поверь, чтобы он полез вытаскивать бабу из огня, эта баба должна для него многое значить. Он человек не слов, а поступков, пусть иногда и блятски корявых.