Изнемогая в борьбе с отбивающимся Ронни, Флора споткнулась и потеряла равновесие. Оба свалились на землю, как подкошенные.

— История имеет особенность повторяться… — глубокомысленно изрек Ронни, вздохнув. — Первый раз — это трагедия, потом — фарс… — и моментально уснул.

Чьи-то руки осторожно подняли растерянную и растрепанную Флору и поставили на землю. Флора устало подняла голову. Рядом стоял Уильям Кренстон. Он усмехнулся, взглянул на безмятежно спящего Рональда и шутливо сказал:

— После падения Рональд поднялся до небывалых интеллектуальных высот и философских умозаключений.

Билл помолчал, потом продолжил:

— Но все же не годится безответственно разбрасываться своими отечественными драматургами. Ни одна страна мира не может похвастаться тем, что литераторами, тем более, гениями, устланы все лужайки. И мы не допустим такую непозволительную, можно сказать, вопиющую роскошь!

С этими словами Билл взвалил на себя Рональда и тяжело зашагал к дому. Флора молча двинулась за ним. Ей было приятно, что Уильям проявил внимание и пришел на помощь. Пожалуй, впервые за долгое время она почувствовала себя надежно защищенной от любых бед и неприятностей, противостоять которым всегда приходилось, рассчитывая только на собственные силы.

Флора указала комнату Рональда. Войдя, Уильям кивнул ей на постель, а сам принялся раздевать безвольно обмякшего, как тряпичная кукла, Рональда, которого устроил в кресле.

Флора сняла покрывало и откинула одеяло, а потом стала помогать Биллу. Затем Кренстон перенес Ронни на постель и укрыл одеялом.

Они стояли рядом, молча взирая на по-детски посапывающего Рональда. Наконец Флора повернула к Уильяму лицо и встревоженным шепотом спросила:

— Как вы думаете, ему не будет плохо? Может быть, мне лучше остаться с ним?

Уильям заглянул в ее глаза, потом, после длительной паузы вдруг громко рассмеялся и объявил:

— Завтра, прямо с утра, я принесу Рональду бутылку шотландского виски! Самого лучшего, которое только смогу раздобыть!

— Виски? Это, действительно, необходимо? Тогда я сама…

Билл заметил, что Флора была здорово озадачена его заявлением и, тщательно скрывая иронию, пояснил:

— Рональд невольно подал мне замечательную идею. Теперь у меня не осталось сомнений. Фармер — гений!

— Но почему?

— Потому что я только что узнал единственное средство, благодаря которому ты, Кэт, готова остаться с мужчиной на всю ночь. Оказывается, он должен напиться! И я готов сделать это, следуя примеру Рональда, прямо сейчас!

Флора возмущенно всплеснула руками:

— Вы говорите ерунду, Уильям! Вы — не конкурент Ронни…

— Согласен, Кэт. Совершенно согласен! И очень надеюсь, что и в дальнейшем мы с ним будем выступать, если так можно выразиться, в разных весовых категориях. Нет. Точнее сказать, в разных ипостасях. Кэт, Рональд — твой друг, а я хотел бы стать твоим…

— … бывшим знакомым, — быстро продолжила за него Флора. — Или, если хотите, докучливым автором, редактором пьесы которого я была.

— И есть, — невозмутимо дополнил Билл.

Она вздохнула и согласилась:

— Да. И есть.

Билл взял ее за руку и предложил:

— Пойдем, Кэт.

— Но как же Ронни?

Флора озадаченно посмотрела на кровать.

— О, думаю, что в подобном состоянии глубочайшего сна Рональд пробудет до утра. Можешь не беспокоиться, Кэт! Поверь, завтра он будет, как огурчик. Пойдем.

Они вышли из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь.

— Кэт, может быть, погуляем немного? — спросил Билл. — Это успокоит тебя. Иначе ты не уснешь.

Флора задумчиво смотрела себе под ноги, понимая, что, в общем-то, он прав. Да и нелепо после того, как Уильям помог ей и Ронни, выказывать ему неприязнь и отчуждение, без особой причины отвергая его предложение о прогулке.

— Хорошо, Уильям, — согласилась она, — пойдемте.

Они вышли из дома и, незамеченные веселящимися во главе с Нэнси гостями, свернули на тропинку, постепенно удаляясь от виллы. Вскоре шум и хохот стали едва слышными.

Первой заговорила Флора:

— Уильям, я совсем забыла. Я хочу поблагодарить вас. Поверьте, вы оказались, пожалуй, единственный раз как нельзя кстати в самый драматический момент…

— …твоего падения, Кэт, — иронично дополнил Билл. — Можешь не сомневаться, я сохраню это в тайне. Это будет вторая наша общая тайна, Кэт. Одна — твоя. Одна — моя.

Флора сразу возразила:

— Но я говорила совсем о другом!

— Конечно, — быстро согласился Билл. — У меня — прекрасная память. Ты говорила, что никогда не станешь вступать со мной ни в какие заговоры. Ни-ког-да! А жизнь внесла свои коррективы. Мы обменялись тайнами, Кэт, и теперь, можно считать, связаны друг с другом.

Флора упрямо тряхнула головой:

— Уильям, вы опять не о том! С вами невозможно беседовать. Я хотела выразить вам свою признательность за своевременную помощь. Только и всего. А вы уже какую-то Фронду между нами вообразили!

Билл вдруг остановился и, взяв за руку, остановил Флору. Она подняла к нему лицо и заметила, что он вопросительно смотрит на нее. Недоумевая, что заставило Уильяма прервать прогулку, Флора удивленно спросила:

— Мы не пойдем дальше? Что случилось, Уильям?

Он пожал плечами и спокойно ответил:

— Ничего. Просто я жду.

Флора широко открыла глаза:

— Ждете? Чего?

— Ну как же, Кэт! Ты пожелала выразить мне свою признательность. Вот я и жду. Выражай!

Билл так забавно это произнес, что Флора звонко рассмеялась:

— Мне казалось, я уже это сделала! А если еще что-то требуется… Я не знаю… Вы меня озадачили, Уильям!

Он тоже засмеялся, а потом заметил:

— Вот. Наконец-то признала, что я все-таки прав.

— Погодите, Уильям. Что это я там признала? — осторожно уточнила Флора.

Билл насмешливо пояснил:

— Как это «что»? Мое утверждение, что тебе, Кэт, не хватает опыта. Если он вообще имеется.

Флора тут же горячо возразила:

— Ну как я могу признать вашу правоту, Уильям, если это — полный абсурд! Я — взрослая женщина. Мне 24 года. А вы обращаетесь со мной, как с бессмысленной девчонкой!

Билл вдруг стремительно и крепко обнял ее, прижал как можно ближе к себе и, понизив голос, произнес:

— О, Кэт, если тебя это так возмущает, я готов отказаться прямо сейчас от своего убеждения и, поверь, готов немедленно признать, что оказался не прав. Кэт, я тоже взрослый мужчина. Мне — 28. И черт возьми, я давно пытаюсь объяснить тебе, Кэт, как хочу изменить наши отношения! Но ты все время упрямо сопротивлялась. И я рад, что, наконец, ты поняла, насколько это глупо.

Флора растерялась от его слов. Но когда он наклонился к ее лицу, взволнованно заговорила:

— Да нет, Уильям! Вы не так поняли! То есть, я не о том сказала… То есть… О, Боже мой!.. Это какой-то ужас! О чем бы мы с вами не говорили, мы абсолютно не понимаем друг друга. Как будто всегда ведем беседу на разных языках. И все получается как-то нелепо и абсурдно!

Билл неожиданно выпустил ее из плотного кольца своих рук и, усмехнувшись, спокойно ответил:

— Кэт, уверяю тебя, я все понял правильно. И общий язык с тобой мы обязательно найдем.

— Нет, Уильям, нет. Категорически нет. Я уже и так не могу открыто смотреть в глаза Нэнси из-за своей работы с мистером Муфом… — она вздохнула и продолжила: — И вообще…

Билл улыбнулся и процитировал:

— «Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам…», как написал мой тезка Шекспир в «Гамлете». Догадываюсь, что помимо вопроса о Нэнси есть и еще какие-то сложности в твоей жизни, Кэт. Но мы их преодолеем!

Она резко и категорично возразила:

— Уильям, никакого «мы» никогда не будет. Никогда!

Билл очень внимательно и пристально вглядывался в ее глаза, долго думал о чем-то, а потом вдруг спросил:

— Уж не вздумала ли ты, Кэт, изображать Старуху из Бэра[4] в тот ее период, когда она, надев монашеское покрывало, решила состариться? Я этого не допущу, так и знай! И если тебе так дорог этот образ, то будь ею! Но только той, какой она была, пока сохраняла дар возрождающейся молодости — восхитительной красавицей Дигди. Поверь, я твердо решил преобразить Старуху из Бэра в прекрасную Дигди. И я этого добьюсь!!!

Он настолько решительно это заявил, что Флора, никак не ожидавшая подобных слов, не смогла понять, известно ли Уильяму что-то о ней и ее жизни или это случайное совпадение. Она не нашла в себе сил хоть что-то ответить ему и, развернувшись, пошла обратно. Билл шагал рядом, больше не пытаясь возобновить беседу. Сохраняя обоюдное молчание, они вернулись на виллу.

Там уже было относительно тихо и спокойно. Большинство приглашенных разошлись по комнатам. Мелькали лишь слуги, занятые уборкой, да пара гостей, все еще резвившихся в бассейне.

Билл проводил Флору до ее комнаты, попрощался и направился к себе. Там он сразу разделся и встал под душ.

Билл, по озадаченному выражению на лице Флоры понял, что, изложив очень известную шотландскую легенду о Старухе из Бэра, попал в точку. Что-то случилось в ее жизни, из-за чего эта милая симпатичная девушка держалась настороженно и отчужденно, ограждая себя и явно боясь возникновения чувства привязанности, любви, близости к какому-либо другому человеку. Она закрыла накрепко свой внутренний мир, защищая его от постороннего вторжения то резкостью, то экстравагантностью своего поведения. Но Биллу все-таки удалось немного приоткрыть завесу. И он почувствовал, что именно к ней, к этой девушке-загадке Флоре Катарине Маккензи стремились его душа и помыслы. И наверное поэтому столько усилий он, как никогда раньше, прилагал, чтобы привлечь ее внимание и завоевать ее расположение.