«Я последней приеду в церковь, как и подобает невесте», — успела подумать я.

С двух сторон кортежа раздались приветственные крики, и все вокруг потонуло в них. Я увидела, что Жан-Батист улыбается и приветственно машет рукой, а я была как парализованная.

Они кричали мне, только мне!.. Они кричали:

— Да здравствует королева! Королева!

Я чувствовала, что сейчас расплачусь, и никак не могла проглотить комок в горле.

Перед порталом собора Жан-Батист расправил складки моей мантии и, подав мне руку, повел в собор. Там меня ожидал епископ со всеми шведскими священниками.

— Будь благословенна та, которая входит сюда во имя Господа! — прозвучали слова.

Раздались звуки органа, и я почувствовала, что епископ одел корону мне на голову.

«Какая она тяжелая, — подумала я. — Какой тяжкий груз!»

Сейчас поздняя ночь, и все, вероятно, думают, что я уже давно легла, чтобы отдохнуть перед завтрашними празднествами, которые будут даны в мою честь, в честь королевы Дезидерии, шведской и норвежской.

Но я хочу в последний раз записать в мой дневник все, что было сегодня. Как странно, что в тетради осталась эта последняя страничка!

Когда-то эта тетрадь лежала на моем ночном столике, как подарок ко дню рождения, и все ее страницы были чисты… Тогда мне было четырнадцать лет, и я спросила, что я буду сюда записывать? А папа тогда ответил мне: «Историю гражданки Бернардин-Эжени-Дезире Клари»…

Папа, я записала всю свою жизнь и мне больше нечего писать. Потому что история, как и жизнь этой гражданки, сегодня окончена, и началась жизнь королевы.

Но я обещаю тебе, папа, не покладая рук делать все так, чтобы тебе не было стыдно. Я обещаю никогда не забывать, что ты был всю жизнь почтенным торговцем шелком.