И меня это очень раздражало. Я имею в виду, то, что мне приходится делить комнату с парнем, поскольку именно в ней его застрелили – или что там с ним сделали – примерно в тысяча восемьсот пятидесятом году. В то время дом представлял собой что-то вроде постоялого двора для золотоискателей и ковбоев или, как в случае с Джессом, сыновей богатых владельцев ранчо, которые собирались жениться на своих красивых и богатых кузинах, но были убиты по дороге на церемонию.

По крайней мере, именно это и произошло с Джессом. Не то чтобы он рассказал мне обо всем или что-то такое. Нет, я выяснила все сама… хотя мне помогал мой сводный брат Док. Но как оказалось, Джесса совсем не интересовала эта тема. Что вообще-то немного странно, поскольку по моему опыту все умершие хотят поговорить о том, как они оказались в таком положении.

Но не Джесс, нет. Единственное, о чем он хотел побеседовать, – так это о том, какой я плохой медиатор.

Хотя, может, он был и прав. Я имею в виду, что, по мнению отца Доминика, я должна была служить духовным проводником между мирами живых и мертвых. Но, в основном, я только то и делала, что жаловалась, так как мне совершенно не давали спать.

– Слушай, – вздохнула я. – Я правда собираюсь помочь этой женщине. Только не прямо сейчас, ладно? Сейчас мне нужно немного поспать. Я совершенно измочалена.

– Измочалена? – эхом отозвался он.

– Ага. Измочалена.

Иногда я подозревала, что Джесс тоже не понимает и трети моих слов, хотя я, по крайней мере, говорю по-английски.

– Измучена, – перевела я. – Разбита. Утомлена до полного изнеможения. Устала.

– О, – сказал Джесс.

Он постоял с минуту, глядя на меня своими темными печальными глазами. Такими, знаете, глазами, которые заставляют вас задуматься, не попробовать ли прогнать из них грусть.

Вот почему мне приходилось стараться изо всех сил, чтобы оставаться с ним холодной. Я совершенно уверена, что и насчет этого есть правило. Я имею в виду, в инструкции для медиаторов отца Доминика. О медиаторах и призраках, сосуществующих вместе и пытающихся, м-м-м, подбадривать друг друга.

Если вы понимаете, о чем я.

– Тогда спокойной ночи, Сюзанна, – произнес Джесс своим глубоким шелковым голосом.

– Спокойной ночи, – ответила я. И мой голос не был ни глубоким, ни шелковым. На самом деле, в данный момент он звучал просто-напросто пискляво. Это всегда происходило, когда я разговаривала с Джессом. Ни с кем другим. Только с Джессом.

Просто супер. Именно тогда, когда я хотела, чтобы мой голос походил на голос сексуальной и умудренной опытом женщины, у меня вышел только писк. Круто.

Я почувствовала, как заполыхали мои щеки, и отвернулась, натянув на себя одеяло, чтобы Джесс не увидел предательского румянца. Когда я пару минут спустя выглянула из своего убежища, его уже не было.

В этом весь Джесс. Он появлялся, когда я меньше всего ожидала его увидеть, и исчезал, когда я меньше всего этого хотела. Вот так и ведут себя призраки.

Взять, к примеру, моего отца. За десять лет, прошедших после его смерти, папа крайне редко выполнял свой родительский долг. Разве он появлялся тогда, когда я на самом деле в нем нуждалась? Например, когда моя мама привезла меня на другой конец страны, где я поначалу никого не знала и была совершенно одинока? Черт, нет. Ни следа старого доброго папочки. Он всегда был жутко безответственным, но я действительно думала, что когда он мне понадобится…

Правда, Джесса я никак не могла назвать безответственным. Честно говоря, с ответственностью у него был даже слегка перебор. Ведь он спас мне жизнь, и не один раз, а дважды. А я знала его всего пару недель. Наверное, можно сказать, что я вроде как была его должницей.

Так что когда отец Доминик поинтересовался, не случилось ли со мной чего-нибудь, связанного с призраками, я солгала. Понимаю, что врать грешно, особенно святому отцу, но дело вот в чем: я просто никогда не говорила ему о Джессе.

Я посчитала, что падре мог бы расстроиться – ну понимаете, отец Дом ведь священник и все такое – услышав, что в моей комнате ошивается некий мертвый парень. А ведь очевидно, что Джесс торчит здесь так долго не без причины. Одна из обязанностей медиатора как раз в том и заключается, чтобы помочь призраку понять эту причину. Обычно, как только все выясняется, дух сам справляется с тем, что удерживает его на полпути между жизнью и смертью, и уходит.

Но иногда – и я подозреваю, что в случае с Джессом так и произошло, – бедняга понятия не имеет, почему все еще остается здесь. У него нет ни малейшей догадки по этому поводу. Вот тогда-то мне и приходится применять то, что отец Дом называет интуицией.

Вот только мне кажется, что интуиция не мой конек. А вот в чем я действительно хороша – так это в ситуациях, когда они – мертвые – прекрасно знают, почему остались здесь, но просто не хотят отправляться, куда следует, поскольку уверены, что там, возможно, не так уж и замечательно. Это самый худший тип призраков – у меня не остается иного выбора, кроме как надрать им задницу.

Так уж сложилось, что я специализируюсь именно на таких случаях.

Отец Доминик, само собой, считает, что ко всем призракам следует относиться с почтительностью и уважением, не пуская в ход кулаки.

Лично я не согласна. Некоторые призраки просто напрашиваются, чтобы кто-нибудь показал им, где раки зимуют. И я совершенно не возражаю против того, чтобы заниматься этим.

Хотя и не с той леди, которая появилась в моей комнате. Она, похоже, была из приличных призраков, тех, кто просто запутался. Если честно, я не рассказала о ней отцу Доминику, потому что мне было, ну типа, стыдно за то, как я с ней обращалась. Джесс совершенно правильно наорал на меня. Я вела себя с ней как стерва. Да и с ним тоже, хоть и осознавала, что он прав.

Так что, как вы сами понимаете, я не могла сказать отцу Дому ни о Джессе, ни о леди, которую не убивал Рыжий. В любом случае я полагала, что о леди скоро позабочусь. А Джесс…

Ну не знала я, как мне с ним поступить. Я была почти на сто процентов уверена, что с ним я ничего не смогу поделать.

К тому же меня немного пугали собственные чувства, поскольку на самом деле мне не очень-то и хотелось что-либо с ним делать. Если не считать того, что переодеваться приходилось в ванной – Джесс, похоже, не имел туда доступа, так как ванная находилась в крыле, пристроенном к дому уже после того, как Джесс здесь жил – и я больше не могла надевать в постель воздушные неглиже, мне даже нравилось, что Джесс рядом. А если я скажу о нем отцу Доминику, тот начнет нервничать и захочет помочь призраку отправиться на тот свет.

Ну и что мне это даст? Ведь тогда я его больше не увижу.

Было ли это эгоизмом с моей стороны? Я имею в виду, мне почему-то казалось, что если бы Джесс хотел отправиться в потусторонний мир, то дал бы мне это как-нибудь понять. Он был не из тех призраков, которые бегают с просьбами типа «Помогите-мне-я-потерялся», вроде той дамочки, которая выскочила как чертик из табакерки с сообщением для Рыжего. Ничего подобного. Джесс был скорее похож на призраков типа «Не-мешайте-мне-я-весь-такой-загадочный». Ну вы понимаете. С акцентом и убийственными бицепсами.

Так что да, признаю. Я солгала. И что? Ну подайте на меня в суд.

– Не-а, – заявила я. – Никаких происшествий, отец Дом. Ни сверхъестественных, ни каких-либо других.

Мне кажется, или отец Доминик на самом деле выглядел слегка раздосадованным? Честно говоря, у меня сложилось ощущение, что ему вроде как даже понравилось, что я разрушила школу. Серьезно. Несмотря на все его недовольство, по-моему, он не так уж и сильно возражал против моей медиаторской техники. Как минимум, это давало ему право читать мне нотации – не думаю, что директор крохотной частной школы в Кармеле, штат Калифорния, имел достаточно поводов для возмущений. Кроме меня, конечно.

– Ну что ж, – сказал святой отец, стараясь не показывать разочарования из-за того, что мне нечего ему сообщить. – Тогда ладно. – Его лицо просветлело. – Насколько я знаю, под Саннивэйлом произошла автокатастрофа, погибли трое. Может быть, нам стоит съездить туда и посмотреть, не нуждаются ли эти бедные потерянные души в нашей помощи?

Я посмотрела на него так, словно он выжил из ума.

– Отец Дом, – удивленно протянула я.

Он поправил очки.

– Ну да… Я имею в виду, я просто подумал…

– Слушайте, падре, – вставая, заявила я. – В отличие от вас, я вовсе не благоговею перед этим нашим даром, помните? Я его никогда не просила, и он мне никогда не нравился. Мне просто хочется быть нормальной, понимаете?

Отец Дом выглядел обескураженным.

– Нормальной? – повторил он, как будто не мог поверить, что кто-то вообще мог желать подобного.

– Да, нормальной, – подтвердила я. – Я хочу беспокоиться о нормальных вещах, как нормальная шестнадцатилетняя девочка. Типа домашнего задания, или того, как получается, что ни один мальчик не хочет пригласить меня на свидание, или почему мои сводные братья такие лузеры. Я не то чтобы в восторге от всей этой ерунды в духе охотников за привидениями, понятно? Так что, если я им нужна, пусть они сами меня и ищут. Но разыскивать их лично я не собираюсь ни за какие коврижки.

Отец Доминик не вскочил со своего стула. На самом деле просто не мог, с этим его гипсом. По крайней мере, без посторонней помощи.

– Ни один мальчик не хочет с тобой встречаться? – недоуменно переспросил он.

– Знаю, – вздохнула я. – Одно из чудес современного мира. Ведь я же так хорошо выгляжу и все такое. Особенно с этим. – Я подняла свои воспаленные ладони.