Её слова трогают моё сердце. Все эти моменты из нашего прошлого, о которых я писал в письмах. Это очередной пример того, какой тяжёлой стала для неё жизнь. Авария могла украсть её у меня, но она потеряла в тот день намного больше. Мои истории могут вернуть ей обрывки прошлого, но видения, эмоции и чувства, которые у неё ассоциировались с этими временами, навсегда потеряны.

Она разглядывает окружение, проводит руками по богатой деревянной мебели и изучает фотографии в рамках на каминной полке и те, которые висят на стене.

— Думаешь, ничего, если я возьму несколько фотографий домой? — спрашивает она, стоя перед старым камином. — Жалко, что они стоят здесь, и никто их не видит.

— Не думаю, что твоя мама будет против. Если будет, мы всегда можем их вернуть.

Примерно из десяти фотографий она выбирает три: ту, где она сидит на коленях у дедушки, пока он ведёт трактор, фотографию со свадьбы её родителей и ту, где мы вдвоём маленькие с бабушкой.

Она прижимает три рамки с фотографиями к своей груди, пока я закрываю дом.

— В следующий раз, когда мы сюда приедем, я бы хотела хорошенько здесь убраться, — говорит она. — Может, пропылесосить, протереть пыль и открыть пару окон, чтобы впустить свежий воздух. Там очень душно.

Я вчера позвонил мистеру Тэлботу, сказав, что мы заедем навестить Малышку Тилли. Часть меня обеспокоена тем, что Джемма снова поедет верхом, но она всегда любила это, и я хотел, чтобы она снова это испытала. После аварии она кажется хрупкой, но на самом деле она совсем не такая. Она одна из самых сильных, самых смелых людей, которых я знаю.

Оседлав лошадь, я помогаю ей сесть, прежде чем забраться позади неё. Я хочу убедиться, что ей удобно, прежде чем позволить ей кататься на Малышке Тилли одной. Прошли годы с тех пор, как я сидел за ней на этой лошади.

После того, как мы проезжаем несколько кругов по пастбищу, я спрыгиваю, передавая ей удила, и следующие несколько часов стою у забора, постоянно улыбаясь, наблюдая за ней. Это прекрасно — видеть её такой счастливой и беззаботной. Связь между Джеммой и лошадью как никогда крепка, даже если она не помнит этого.

Я могу сказать, что ей тяжело прощаться, но обещаю привозить её сюда каждые выходные, если она этого хочет.

— У меня был самый потрясающий день, — говорит она, пока мы едем по длинной тропе к главной дороге.

— Я серьёзно имел в виду то, что мы можем приезжать сюда каждые выходные, если ты захочешь.

Она снова кладёт руку мне на ногу.

— Спасибо за сегодня… спасибо тебе за всё.

Начинает моросить, пока мы выезжаем за город.

— Ты голодна или хочешь, чтобы мы поехали к Кристин?

Я всё ещё не могу заставить себя называть тот дом её домом.

— Ужасно голодна. У меня разыгрался аппетит, пока я каталась на Малышке Тилли.

— Недалеко отсюда есть одно место… «Мамина деревенская кухня». Бабушка с дедушкой возили нас туда, когда мы были детьми. У них вся еда идёт с картошкой. Её готовят в кожуре и подают со взбитым коричным маслом. Тебе такое нравилось.

Ей это нравилось так сильно, что она иногда крала и мою порцию.

— Звучит идеально.

Она не только ест всю свою картошку, но и забирает половину моей, прямо как в прежние времена. Она может этого не понимать, но есть те части, которые остались в ней прежними.

К тому времени, как я оплачиваю счёт, и мы уходим из ресторана, уже идёт ливень.

— Подожди здесь, — говорю я. — Я подгоню машину, чтобы ты не промокла.

Натянув куртку над головой, я бегу к машине. Я на полпути, когда кто-то хватает меня за руку. Внезапно рядом со мной оказывается Джемма. Дождь уже промочил её волосы, и она щурится, пока тяжёлые капли текут по её лицу.

— Потанцуешь со мной?

Часть меня хочет сохранить её в сухости и тепле, но как я могу отказаться? Мы почти десять лет не делали этого, и если она хочет потанцевать со мной под дождём, то я сделаю именно это. Дарить ей воспоминания о прошлом в письмах, которые я пишу, не сравнится с тем, чтобы позволить ей испытать эти моменты самостоятельно.

Развернувшись, я тянусь к ней и притягиваю её тело к своему.

— У нас нет музыки, — говорю я, отвечая ей улыбкой.

— Нам не нужна музыка.

Она прижимается щекой к моей груди, крепко меня обнимая.

На поверхность выплывают воспоминания о нашем самом первом танце под дождём. Тогда для нас всё было таким новым, и в каком-то смысле сейчас всё то же самое. Это новое начало. Шанс заново пережить всё волшебство, которое мы когда-то разделили.

Глава 34

Джемма

Я выбираюсь из кровати в начале восьмого. Я уставшая, но взволнованная. Брэкстон заедет за мной в девять, и мы поедем по магазинам за тем, что мне понадобится для жаркое на ланч, а затем заберём его отца по пути обратно.

Прошлой ночью мы приехали домой поздно. Дом был во тьме, так что я прокралась наверх и приняла тёплый душ, прежде чем забраться в кровать. Какой бы я ни была уставшей, мне понадобились годы, чтобы уснуть. Я была всё ещё под впечатлением от дня, который провела с Брэкстоном и Малышкой Тилли.

Мне хочется рассказать маме о вчерашнем дне. Она очень старается и наконец начинает справляться со смертью родителей. С их смертью будто умерла часть её, и она перестала жить. Уверена, она никогда это не преодолеет, но она хотя бы снова говорит о них.

Я улыбаюсь, заходя за угол на кухню, но затем резко останавливаюсь.

— Папа? — произношу я.

Он стоит спиной ко мне, у раковины, в мамином розовом халате. Халат слишком маленький и смотрится нелепо. Я закрываю рот рукой, чтобы заглушить хихиканье.

Он поворачивается лицом ко мне, и я довольно уверена, что его удивлённое выражение лица соответствует моему собственному.

— Тыковка!

— Что ты здесь делаешь?

— Я… эмм… ночевал здесь. Надеюсь, ты не против, — он делает несколько шагов ко мне. — Вчера вечером я сводил твою маму на ужин и…

Я держу руки в воздухе, сокращая расстояние между нами, прежде чем обвить его; мне не нужны подробности.

— Я более чем не против, — говорю я. — Я так счастлива видеть тебя здесь.

— Я счастлив быть здесь… ты не представляешь, насколько. Мы должны поблагодарить тебя за то, что дала нам обоим необходимый толчок.

— Я была бы рада, если бы вы просто снова общались, но это… — я отстраняюсь от него и вытираю глаза.

— Я знаю, тыковка… знаю.

— Кстати, ты выглядишь нелепо в этом халате.

Он прочищает горло, и я хихикаю, когда он пытается поправить халат спереди.

— Я хотел приготовить твоей маме чашку кофе. Я так делал каждое утро, когда жил здесь.

— Ну, может быть, в следующий раз тебе нужно взять свой халат.

Он усмехается, наклоняясь вперёд и нежно целуя меня в лоб.

— Хорошая идея.

* * *

Когда Брэкстон заезжает за мной, он не может поверить, что мой отец оставался на ночь, но счастлив не меньше меня. Когда мы уходим, мои родители строят планы провести день вместе.

Моя радость от вчерашнего дня продолжается, и за следующие несколько часов мои щёки начинают болеть от улыбок. Моя семья скоро снова станет настоящей. Больше всего мне нравится то, что теперь для меня это действительно семья.

Хоть я всё ещё не помню прошлой жизни с ними, в сердце они принадлежат мне, а я им. То пустое ощущение не принадлежности, когда я только проснулась от комы, теперь кажется далёким воспоминанием.

— Пахнет и выглядит вкусно, — говорит Джон, когда я ставлю перед ним тарелку с ужином. Сегодня я запекла свинину. — Напоминает мне о воскресных жаркое, которые устраивала моя Грейс.

Сегодня хороший день в плане его памяти, что только повышает моё хорошее настроение. Затем я подхожу к Брэкстону, ставя тарелку перед ним.

— Я положила тебе больше корочки, зная, как ты её любишь.

Его глаза расширяются, когда он поднимает на меня взгляд.

— Ты помнишь?

Я не знаю. Он мне это говорил или я помню? Я не могу честно на это ответить. Этого не было в письмах, потому что их я знаю наизусть.

— Должно быть, — пожимаю я плечами. Я не совсем это помню, просто что-то показалось знакомым, пока я накладывала ему ужин.

Обнадёженная улыбка, с которой Брэкстон тянется к моей руке, колет мне сердце. Я не уверена, вернётся ли когда-нибудь моя память, но никогда не перестану надеяться.

Кажется, Джону хорошо с нами, но со временем становится уставшим и приходит в замешательство, и около семи мы везём его обратно в дом престарелых. На какое-то время мы остаёмся, пока он не устроится. Наблюдая, как Брэкстон суетится с ним, пытаясь устроить как можно комфортнее, я могу сказать, как ему нравилось, когда отец был дома. Он отличный сын и исключительный человек. Вид на них согревает мне сердце.

Машина моего отца стоит на подъездной дорожке, когда мы с Брэкстоном подъезжаем. Это сразу же вызывает у меня улыбку. Я бросаю взгляд на Брэкстона и вижу, что он тоже улыбается.

— Хочешь зайти поздороваться?

— Может в другой раз.

— Хорошо, — я стараюсь скрыть разочарование, отстёгивая ремень безопасности. Думаю, это скорее из-за того, что моё время с ним подходит к концу, чем из-за того факта, что он не хочет видеть моих родителей.

Он отстёгивает свой ремень и тянется ко мне.

— Дай им побыть вместе. Для них всё это по-новому… как для нас. Кто знает, он может даже переехать обратно.

— Я надеюсь на это.