— Да. Врачи сделали несколько анализов, и не считая нескольких швов и синяков, ты будешь в порядке.

— У меня есть швы?

Он поднимает свою дрожащую руку и проводит ею по забинтованному лбу.

— Всего чуть-чуть.

Я проверяю часы и вижу, что уже пятый час. Последний раз ему давали лекарства как раз перед полуднем.

— Я найду медсестру и возьму тебе что-нибудь от боли.

Рентген показал, что его череп не повреждён, и это облегчение. Хотя у него ужасное сотрясение, а также большая шишка и шесть швов на лбу. Персонал дома для престарелых сказал мне, что он споткнулся в общей столовой и ударился головой о стол, когда падал. Я чувствую себя виноватым за то, что не был рядом, хоть и знаю, что ничего бы не смог сделать.

— Ты хороший мальчик, — говорит он, мягко хлопая по моей руке. — Ты всегда был таким хорошим мальчиком.

Я снова улыбаюсь, пока иду к посту медсестёр. Я отдал бы что угодно, чтобы вернуть его таким, каким он был, но, как и Джемму, я приму его любым, каким смогу. Он здесь, и за это я благодарен.

Первые несколько лет после смерти моей матери было тяжело. Мне было всего одиннадцать, когда она умерла, но я пытался поддерживать отца как мог. Его такой разбитый вид только усиливал моё чувство вины. Мы никогда не говорили о том, что произошло. В то время я был благодарен, но часть меня всегда хотела поговорить. Он никогда не винил меня за мои действия в тот вечер, когда она умерла, но часть меня всегда желала, чтобы он всё равно озвучил своё прощение. Я знаю, что теперь этого никогда не будет, так что я остался с нескончаемым сожалением.

* * *

Я ухожу из больницы около шести часов. Я задержался, чтобы убедиться, что отец немного поест свой ужин, но теперь, когда он снова заснул, я тихо ускользаю.

Я проведу ночь в больнице. Иронию я не упустил. Всего несколько коротких месяцев назад я делал то же самое для Джем.

Мне нужно съездить домой, принять душ и переодеться. Но более важно, мне нужно увидеть Джемму. Хоть Кристин оповестила меня, когда Джемма в безопасности вернулась домой после реабилитации, как я попросил, я всё равно должен увидеть её собственными глазами. Я чувствую, будто подвёл её, раз сегодня не был с ней рядом.

— Привет, приятель, — говорю я, ставя мисочку свежей воды в клетку Самсона. Спрыгнув со своей жёрдочки, он клюёт кончик моего пальца. — Прости, что в последнее время редко здесь бываю, — он подскакивает вверх-вниз, когда я почёсываю его между пёрышками на загривке. За последние несколько недель он едва ли сказал хоть слово, и я знаю, это потому, что он скучает по Джемме. Она стала его спасением, когда отцу пришлось его отдать. — Я пойду встречусь с красоткой.

Я научил его так её называть, когда он только попал к нам.

— Красотка, — повторяет он, подскакивая на месте. Одно упоминание её имени оживляет его. Мы оба знаем, что это место без неё не то.

* * *

Пока я поднимаюсь по ступенькам к дому Кристин, у меня в желудке смешивается нервозность и восторг. Я не знаю, как меня примут, когда стучу в дверь.

— Я открою, — кричит с другой стороны Джемма. Один звук её голоса успокаивает меня. Её лицо светится, когда она открывает входную дверь и видит на крыльце меня, и в ответ это вызывает у меня идиотскую улыбку. Я уже давно не видел такую реакцию. — Брэкстон.

— Привет. Я еду обратно в больницу, но просто хотел проверить, что ты в порядке.

— Как твой папа?

— Он нормально.

— Я рада, — говорит она. — Ты зайдёшь?

— Надолго я не останусь, но конечно, если хочешь.

Я не упущу шанс провести с ней время.

— Конечно, я хочу, чтобы ты зашёл, глупый.

Я перестаю дышать, когда на её губах появляется игривая улыбка. Эта улыбка всегда была моей слабостью.

— Прости, что я не смог отвезти тебя на приём сегодня утром. Как всё прошло?

— Не извиняйся. Мне пошло на пользу в качестве перемены постоять на своих двоих. У меня был интересный день.

Она бросает на меня краткий взгляд через плечо, пока я иду за ней по коридору к кухне.

— Я смогу отвезти тебя завтра.

— Оу.

Она останавливается и поворачивается лицом ко мне.

— Что? — спрашиваю я, когда она хмурится. — Ты не хочешь этого?

Счастье, которое я чувствовал несколько мгновений назад, быстро улетучивается.

— Просто чуть раньше звонил Стефан, и я договорилась поехать с ним. Я не видела его с тех пор, как закончилась реабилитация.

— Конечно, хорошо. Я счастлив слышать, что ты проведёшь немного времени со своим отцом.

Я натягиваю улыбку, пытаясь скрыть своё разочарование. Отвозить её на реабилитацию было моим гарантированным способом видеться с ней.

— Он только отвезёт меня. Ты можешь меня забрать, если хочешь.

И вот так мой восторг возвращается. Я не уверен, что произошло, что она так изменилась, но мне это нравится.

— Я бы с удовольствием.

— Отлично.

— Смотри, кто здесь, — говорит она Кристин, когда мы заходим, и от тона её голоса моё сердце поёт. Она действительно рада видеть меня здесь. — Садись, я сделаю тебе кофе. Ты ведь любишь кофе, да? Я могу сделать тебе чай, если не любишь.

— Кофе подойдёт, — усмехаюсь я.

Мой взгляд двигается к Кристин, когда она подходит ко мне. Она подмигивает, когда мои глаза удивлённо расширяются.

— Она такая весь день, — шепчет она, когда я слегка наклоняюсь, чтобы поцеловать её в щёку. Я не уверен, что произошло за последние двадцать четыре часа, но жаловаться определённо не буду. Это маленький проблеск моей прежней Джеммы. — Как твой отец?

— Он в порядке.

Кристин мгновение наблюдает за мной и нежно улыбается; она понимает, что я не хочу сейчас вдаваться в эти подробности.

— Дай мне знать, если я могу что-нибудь сделать.

— Спасибо, — говорю я.

Кристин для меня ближайший человек к роли матери. Она действительно вступилась и заботилась обо мне после смерти моей мамы. Она всегда была рядом со мной, и я по-настоящему люблю её за это.

Я сажусь за кухонный стол, за которым сидел тысячи раз за все годы.

— О боже, ты никогда не угадаешь, с кем я сегодня столкнулась! — восторженно говорит Джемма, ставя передо мной кофе, прежде чем сесть рядом. Я предпочитаю чёрный кофе, но ни за что не буду жаловаться из-за молока, которое она добавила.

Меня сразу ошеломляет энтузиазм, который я слышу в её голосе. Это моя Джем, беззаботная, болтливая, полная жизни женщина, в которую я безнадёжно влюбился столько лет назад. От одного наблюдения за ней у меня колотится сердце. Вот такие моменты заставляют меня по-настоящему верить, что настоящая она спрятана где-то там.

— С кем?

— С Мародёром, — смеётся она. — С Ларри Уилсоном.

— Не может быть, — говорю я, выпрямляясь на стуле. — Где?

— Он работает в бургерной в городе. У Каллагана. Он не сильно изменился. По-прежнему такой же грубый.

Я смотрю на неё.

— Ты помнишь его?

— Только по твоим письмам, — отвечает она. — Он по-прежнему толстый и лысеет.

— Джемма, — хмурится Кристин. Она бросает краткий взгляд на свою мать, прежде чем вернуть внимание обратно ко мне.

— Я не помню, какие у него были зубы в школе, но сейчас они все гнилые. Между каждым зубом ужасные тёмно-коричневые линии, — говорит она, наклоняясь вперёд, приближаясь. — Ты никогда не поверишь, что я ему сказала.

Я снова улыбаюсь, когда она закрывает рот ладонью, чтобы заглушить смех.

— Что ты сказала?

Я делаю глоток своего кофе с молоком, стараясь скрыть собственную радость.

— Я сказала ему, что у него между зубов грязь, — шепчет она.

Я откидываю голову назад и смеюсь. Этого я не делал очень давно. И это приятно.

* * *

— Как твой папа? — спрашивает Джемма, когда я помогаю ей сесть в машину.

— Сегодня чуть лучше. Он достаточно поправился, и врачи говорят о том, чтобы завтра его выписать.

Я провёл ночь у его кровати, и это было худшее дежа вю. Совсем недавно я делал то же самое с Джем. У меня действительно в голове всё смешалось… мир ускользает сквозь пальцы, и я не в силах это остановить.

— Как получилось, что я никогда не встречалась с твоими родителями? — спрашивает она, как только я сажусь за руль. — Когда они переехали?

— Дом был продан несколько лет назад.

— Оу.

Надеюсь, этого достаточно, чтобы удовлетворить её любопытство, потому что я устал и вымотался из-за всего, что происходит. Ничего хорошего не выйдет из этой темы.

— Куда они переехали? — невинно спрашивает она. — Это далеко?

Я медленно выдыхаю, выезжая с парковки реабилитационного центра. Полагаю, мы поднимем эту тему.

— Моя мама умерла, когда мне было одиннадцать.

Я не отвожу взгляда от дороги впереди, когда включаю поворотник и выезжаю на дорогу. В такие времена мне больше всего нужна моя прежняя Джем. Она всегда знала, что сказать, чтобы успокоить меня. Я никогда не чувствовал одиночества рядом с ней, потому что мы со всем разбирались вместе.

— Ох, Брэкстон, — говорит она, на мгновение кладя руку мне на бедро. — Мне жаль это слышать.

— Спасибо.

Я наклоняюсь вперёд и увеличиваю громкость радио. Она принимает это как намёк, потому что замолкает, но я чувствую на себе её взгляд, пока мы едем.

Когда мы приближаемся к дому Кристин, Джемма наконец снова говорит.