— Я переживаю не из-за Бенедикта:

— Мари, мы это уже обсуждали. Ей всегда будут рады в Фокс-Хейвенс.

От возмущения Калли едва не выдала себя, ведь Ривингтон говорил о своем родовом поместье. Без сомнения, они говорят о ней. Как они смеют обсуждать ее судьбу? Словно она сирота, о будущем которой необходимо позаботиться. Словно она незамужняя девица, у которой нет никаких шансов.

Но ведь так оно и есть.

Калли прикусила губу.

— Из нее получится замечательная тетушка, — добавил Ривингтон.

«Великолепно. Он уже передает будущих наследников на попечение незамужней тетки».

— Из нее могла бы получиться замечательная мать, — сказала Марианна, и эти слова, произнесенные прочувственным тоном, вызвали слабую улыбку на лице Калли. Она попыталась не обращать внимания на прошедшее время в этой реплике, а Марианна добавила: — Как бы мне хотелось, чтобы у нее было то, что есть у нас. Она этого заслуживает, как никто другой.

Ривингтон вздохнул:

— Заслуживает. Но боюсь, что только сама Калли может изменить собственную жизнь. Если она останется такой... — он замолчал, подыскивая слово, и Калли вся обратилась в слух, боясь даже дышать, чтобы не пропустить ни звука, — пассивной, у нее никогда не будет ничего подобного.

Пассивной?

Калли представила, как Марианна согласно кивает.

— Калли необходимо приключение. Впрочем, она никогда на него не решится.

Последовала довольно долгая пауза; в словах сестры и ее жениха не было никакого злорадства, но все же они болезненным эхом отозвались в сердце Калли. И вновь непрошеные слезы повисли на ее ресницах.

— Возможно, ты и сама не возражала бы против небольшого приключения, моя красавица. — В голос Ривингтона вновь вернулась открытая чувственность, на которую Марианна ответила довольным хихиканьем.

Этого Калли уже не могла вынести и бесшумно прикрыла дверь, заглушая шепот счастливой парочки.

О Боже! Если бы так же просто она могла забыть то, что сказал герцог!

«Пассивной». Какое ужасное слово! Какое ужасное чувство! Пассивная, заурядная, несмелая, обреченная на скучное, инертное, лишенное всякого интереса прозябание. Калли глотала слезы, прислонившись лбом к прохладной дубовой двери.

Она не хотела становиться такой женщиной, о которой они говорили. Она никогда и не собиралась становиться такой, однако отчего-то получилось именно так... В какой-то момент она, даже не осознав этого, сбилась с пути и неожиданно для самой себя выбрала эту спокойную и скучную жизнь, совершенно забыв о том, что жизнь Кальпурнии Аллендейл может быть совсем другой.

И вот теперь ее младшая сестра готова погубить свою репутацию, а Калли даже ни разу не целовали.

Этого более чем достаточно, чтобы заставить старую деву напиться.

Нет, она уже достаточно выпила сегодня.

Этого более чем достаточно, чтобы заставить старую деву действовать.

Сейчас. Сегодня ночью.

Калли пригладила непослушный локон и тут же вспомнила, что на ней больше нет кружевного чепца.

Сегодня ночью. Она начнет с самого трудного пункта. С пункта, который станет началом этого нового, смелого, неведомого Калли пути.

Она снова глубоко вздохнула, распахнула дверь кабинета и шагнула в полутемный холл Аллендейл-Хауса, не заботясь больше об уединении Марианны и Ривингтона. Она даже не заметила, что молодые люди уже ушли.

В любом случае у нее нет на них времени, думала Калли, торопливо поднимаясь по широким мраморным ступеням в свою спальню. Она должна переодеться.


Глава 3

Калли смотрела вслед отъезжавшему наемному кебу, совершенно не представляя, что делать дальше.

Цоканье подков затихло вдали, и на темной улице воцарилась такая тишина, что девушка услышала громкий стук собственного сердца. Кровь прилила к голове, и Калли судорожно вздохнула. Нужно было начать с виски. И определенно не стоило пить так много шерри.

Если бы она проявила приличествующую леди умеренность, то уж точно не стояла бы одна ночью перед домом одного из самых известных повес Лондона.

Господи! О чем она только думала?

Несколько секунд Калли размышляла, не повернуть ли обратно, но вслед за этой мыслью пришло понимание того, что ее репутация будет основательно подпорчена, если о ее побеге станет известно.

— Бенедикт ответит за это своей головой, — пробормотала она себе под нос, ниже опуская капюшон плаща на лицо. — И Марианна тоже.

Конечно, ни Бенедикт, ни Марианна не заставляли ее садиться в наемный экипаж и подвергать немалой опасности не только свое доброе имя, но и саму жизнь. Она сама приняла это решение.

Глубоко вздохнув, она признала правду: Кальпурния Аллендейл поставила себя в исключительно затруднительное положение, и ее репутация в любую минуту может быть окончательно и бесповоротно погублена. Единственный шанс выбраться из этой ситуации без потерь — это оказаться в Ралстон-Хаусе. Она поморщилась от такой мысли.

Ей придется войти в дом. Нельзя провести остаток ночи на улице. Нужно войти и попросить дворецкого найти кеб или предоставить ей экипаж хозяина. Если все пройдет гладко, то через час она окажется в своей постели. Он, несомненно, обязан ей помочь. Ведь она же, в конце концов, леди.

А что, если дверь откроет Ралстон?

Калли решительно отвергла эту мысль. Во-первых, маркиз вряд ли сам пойдет открывать дверь незваному гостю, а во-вторых, вероятность, что в этот час маркиз окажется дома, ничтожна: скорее всего он у какой-нибудь своей очередной возлюбленной. В голове у нее промелькнуло видение десятилетней давности: высокий мужчина обнимает потрясающе красивую женщину.

Да. Она совершила ужасную ошибку. Необходимо ретироваться как можно скорее.

Калли распрямила плечи и подошла к внушительной двери Ралстон-Хауса. Она едва опустила ручку дверного молотка, как большая дубовая дверь распахнулась и показался пожилой слуга, который, похоже, совсем не удивился, увидев молодую женщину, стоявшую на пороге. Сделав шаг в сторону, он позволил гостье войти и закрыл дверь. Калли быстро окинула взглядом теплый уютный холл старинного лондонского особняка, служившего домом нескольким поколениям маркизов Ралстонов.

Она машинально начала стягивать капюшон плаща, но тут же сообразила, что все получится гораздо проще, если ее не узнают. Опустив руку, она повернулась к слуге:

— Благодарю вас.

— Прошу, миледи. — Дворецкий коротко, но уважительно поклонился и медленно двинулся к широкой лестнице, ведущей на верхние этажи здания. — Не угодно ли следовать за мной?

«Следовать куда?» Калли быстро оправилась от изумления.

— О, я не собиралась... — Она умолкла, не зная, как закончить начатую фразу.

Он остановился у подножия лестницы.

— Конечно, нет, миледи. Никакого беспокойства. Я просто провожу вас к месту вашего назначения.

— Моего... моего назначения? — Калли в нерешительности остановилась, явно смущенная.

Дворецкий негромко кашлянул, прочищая горло.

— Пожалуйста, наверх, миледи. Их светлость сейчас там.

Во взгляде дворецкого промелькнуло любопытство, словно он сомневался в ее умственных способностях. После недолгой паузы он начал подниматься на второй этаж.

Калли несколько секунд озадаченно смотрела в спину поднимавшемуся по лестнице слуге, затем ее глаза широко раскрылись. Боже правый! Он принял ее за куртизанку. Шокирующая мысль быстро сменилась другой — дворецкий принял ее за любовницу Ралстона. И это означало, что маркиз здесь. В доме.

— Я не... — Она умолкла.

— Конечно, нет, миледи. — Он произнес эти слова со всем возможным уважением, но у нее возникло впечатление, что старик уже бессчетное число раз и от бессчетного количества женщин слышал подобные возражения.

Она должна бежать.

— Миледи? — В слове, произнесенном вполне почтительно, звучал невысказанный вопрос: собирается ли Калли следовать за ним?

Это ее шанс. Пусть он станет ее самой большой ошибкой, но ведь именно на этот шанс она надеялась, когда тайком выскользнула из дома и остановила кеб. Она хотела увидеть Ралстона, доказать, что у нее хватит смелости отважиться на приключение, и вот она здесь — и ее цель в пределах досягаемости.

Она сглотнула, молча глядя на старика. Прекрасно. Она последует за ним. И попросит Ралстона помочь ей добраться до дома. Это будет неловко, но он не откажет в помощи даме. Он должен помочь. Она сестра пэра Англии, а Ралстон — дворянин и, безусловно, джентльмен.

Она на это надеялась.

Хотя, возможно, это и не так. При мысли об этом ее пронзило возбуждение.

Она отбросила эту мысль, мысленно похвалив себя за то, что сообразила переодеться в самое выигрышное платье, перед тем как отправиться в эту поездку. Не то чтобы Ралстон увидит шелковый наряд лавандового цвета под обычным черным дорожным плащом — у нее не было абсолютно никакого намерения раскрывать маркизу свою личность, только в самом крайнем случае, — но осознание того, что на ней ее самое любимое платье, придало Калли толику уверенности, когда она, приподняв юбки, ступила на первую ступеньку лестницы.

Поднимаясь, Калли различила приглушенные звуки музыки, которые становились громче, пока она, следуя за дворецким, шла по длинному, слабо освещенному коридору. Слуга остановился перед большой дверью красного дерева: именно оттуда доносилась музыка. На короткое мгновение любопытство победило охватившую Калли нервозность.

Дворецкий дважды постучал, и на фоне музыки прозвучало твердое, ясное «войдите». Слуга распахнул дверь, но не переступил порог, а, сделав шаг в сторону, уступил дорогу даме. Непроизвольно задержав дыхание, Калли робко вошла в комнату.

Дверь за ней закрылась. Окутанная полумраком и звуками музыки, она оказалась в логове льва.