Я постучала деревянным молотком в большую дубовую дверь и посмотрела на окна, не выглянул ли кто; но никого не заметила. Я уже собиралась постучать снова, как дверь открылась. На пороге стояла Фиона, вытирая руки полотенцем. Когда она увидела меня, ее лицо засветилось от радости.

— Холли, какой приятный сюрприз, входи, — она широко распахнула дверь и поцеловала меня в щеку. — Мы как раз моем посуду после ужина. Дома только Маркус и Тамсин, а Саймон ушел в паб с твоей подругой Элис.

Она провела меня через холл в их просторную кухню. Маркус вытирал тарелки, а Тамсин ставила их на полку. Близнецы сидели в одинаковых стульчиках, болтали ножками и наблюдали за своей мамой.

Маркус обернулся и увидел меня:

— Эй, посмотрите, кто пришел! Рад тебя видеть. — Он поставил на стол тарелку и поцеловал меня.

В этот неловкий момент я надеялась, что они сами заметят мой большой живот и избавят меня от важного объявления. К сожалению, удача не хотела улыбаться мне.

— Ну, рассказывай, как ты, — начал Маркус.

— Да вы сами знаете, все дела, дела, — ответила я, немного выпячивая живот. Никакой реакции. Я не была готова к тому, что мне придется самой говорить о своем положении, и не знала, с чего начать. — Вам понравилось на юге Франции? — Я решила потянуть время.

— Да, хотя у нас было не так много времени на осмотр окрестностей. Мы занимались большим проектом; мне нужно было полностью переделать дизайн целого дома. Это был кошмар. Случилось все, что могло случиться. И к тому же у нас было очень мало времени. Сначала даже не верилось, что у нас что-то получится.

— Настоящая нервотрепка, — сказала я сочувственно.

Фиона тяжело вздохнула и закивала:

— Да уж, я не припомню большего стресса. Мы были так рады вернуться домой. Хочешь кофе?

— С удовольствием.

Фиона засуетилась с кружками, а я заметила гримасу на лице Тамсин. Маркус продолжал вытирать тарелки и приветливо мне улыбаться. В какой-то момент он повернулся ко мне спиной, его руки застыли в воздухе, и тут он резко обернулся и уставился на меня. В конце концов он заметил. Он оглядел меня с головы до ног внимательным взглядом и озадаченно посмотрел мне в лицо. Наконец он произнес:

— Холли… прости меня, если я ошибаюсь, но ты случайно не беременна?

Раздался звон, так как Фиона от неожиданности выронила кружку на кафельный пол. Она взглянула на меня широкими от удивления глазами.

— Боже мой, да ты и вправду беременна! — воскликнула она, закрывая рот рукой.

Я закивала, слабо улыбаясь.

— Шесть месяцев, — уточнила я, переводя взгляд с Фионы на Маркуса, пока они подсчитывали в уме.

— Шесть месяцев, — повторила Фиона. — Шесть месяцев, а ты нам ничего не говорила. Почему, черт возьми?

— Фиона, ради бога, позволь ей объяснить, — перебил Маркус.

Фиона замолчала, напряженно думая, потом спросила:

— Это от Тома? Уверена, что да. Я права?

Я снова кивнула и расплакалась.

В тот же миг на меня посыпались вопросы. Маркус придвинул стул и усадил меня, предложив мне бумажный носовой платок.

— Когда ты должна родить? — спросила Фиона.

— Двадцать четвертого июля.

— Но я не понимаю. Том может еще не вернуться к этому времени. Он знает? — Она взяла стул и села напротив меня.

Всхлипывая, я покачала головой:

— Я не знала, пока он не уехал. Это так трудно. Я боюсь его реакции. Я не могу просто позвонить ему по телефону и оглушить. Если бы он был здесь, мы могли бы спокойно все обсудить, но он так далеко, и это все осложняет.

— Дорогая, но мы должны сказать ему, — заключила Фиона. — Он бы захотел знать. Он должен.

Она пристально посмотрела на меня. Маркус присел к нам за стол и поддержал Фиону. Мои руки затряслись, и я вцепилась в кружку.

Фиона продолжала:

— Прости, Холли, но это так неожиданно. Я не знаю, что делать. Я имею в виду, что Том сейчас в Индии. У нас даже нет номера телефона в его гостинице, так как он не бронировал ее заранее. Он собирался пробыть там до двадцать пятого июня, а тебе надо найти его раньше. Он звонил из Индии, но сказал, что связаться почти невозможно, ему нужно было ждать полтора или два часа, пока ему выделят исходящую линию, и он предупредил, что, возможно, больше не свяжется с нами, пока не прилетит в Каир. Я даже не знаю, что можно сделать. — Она посмотрела на Маркуса, ожидая, что он предложит, но тот только беспомощно покачал головой.

— Холли, нужно было сказать нам раньше, мы могли бы помочь тебе связаться с Томом. Теперь очень сложно будет сообщить ему о том, что происходит. Я могу позвонить в Британское консульство и узнать, что они посоветуют, но там обычно не помогают в таких делах. С таким небольшим количеством информации, как у нас, они не пошлют человека на поиски по всему городу. Я знаю, что он сейчас в Бомбее, но это такой огромный город, у нас нет шансов отыскать его.

— Пожалуйста, простите меня, — сказала я тихо, стараясь не смотреть на них. Я чувствовала себя такой эгоисткой. Мне нужно было больше думать об их чувствах и правах Тома как отца. Я не осознавала, насколько важны были эти новости для других. — Я такая идиотка, — я всхлипнула, вытирая слезы платком Маркуса.

Фиона ничего не ответила, она сидела молча, стараясь осознать то, что услышала. От ее молчания мне стало еще хуже. Маркус обнял меня и сказал:

— Сейчас тебе уже не нужно беспокоиться, все позади. Самое главное, что мы теперь все знаем и сможем помочь тебе.

Тамсин, которая все это время старалась быть незаметной, вызвалась приготовить всем кофе и начала подметать с иола осколки.

Мы сидели вокруг большого кофейника и пили горячий кофе. У Фионы было много вопросов ко мне. Хорошо ли протекает беременность? Что сказали мои родители? Не болела ли я? Что я собираюсь делать с кафе? Вопросы сыпались и сыпались, а у меня даже не было ответов на некоторые из них.

— Дело обстоит так, — сказала я, когда Фиона выдохлась. — Я пойму, если Тому не захочется быть отцом. Я не жду от него многого, он все еще слишком молод для таких обязательств, я не буду давить на него.

— Это уже его обязательства, — возразил Маркус смущенно. — Я знаю, что он возьмет это на себя и сделает все, что в его силах.

— И он любит тебя, — добавила Фиона. — Он не оставит тебя одну.

Я кивнула, наблюдая, как капля кофе стекает по стенке моей кружки.

— Я не уверена в этом. Понимаете, наши отношения были такими легкомысленными. Он так часто был в разъездах, что у нас просто не было возможности по-настоящему сблизиться. Мы были скорее хорошими друзьями и никогда не задумывались о будущем.

Фиона посмотрела на меня; я видела, что она очень переживает за меня и в то же время немного разочарована моей неуверенностью в Томе.

— Дай ему шанс, — сказала она, — думаю, он удивит тебя. Он на самом деле очень любит детей, больше, чем многие мужчины его возраста.

Тамсин согласилась:

— Он был так рад, когда я рассказала ему, что жду близнецов. Ему хотелось наблюдать за тем, как они растут.

Фиона пожала мне руку:

— Что бы ни случилось, мы вас поддержим. Я вижу, что ты неплохо справляешься и сама, но если тебе будет хоть что-нибудь нужно, только попроси.

Я улыбнулась ей с благодарностью. Я испытала такое облегчение оттого, что они хорошо восприняли мою новость; похоже, они даже не слишком обиделись, что я не сказала им раньше, и меня радовала их уверенность в реакции Тома. И даже если у нас ничего не получится, мой ребенок не останется без отца. Они были уверены, что Том нас не бросит. Я надеялась, что это не из-за родительской склонности видеть в своих детях только самое лучшее.

Когда я собралась уходить, у меня было легко на душе, что не нужно больше прятаться. Они были так добры. Мне следовало рассказать им раньше. Фиона обещала зайти ко мне в кафе и сообщить, если у них появятся хоть какие-нибудь новости о Томе. Она хотела рассказать ему как можно скорее. Я попросила их попытаться взять его номер, если он сам им позвонит. Мне хотелось рассказать ему самой, чтобы он не почувствовал себя обманутым из-за того, что его так долго держали в неведении, но я согласилась и с тем, что Фиона скажет ему, если не будет другого выхода. Я взяла с них обещание, что они не станут просить его вернуться. Пусть Том сам решает, что ему делать, я не хотела, чтобы из-за меня он отказался от путешествия, о котором так долго мечтал. Они с неохотой согласились, просто не желая меня расстраивать.

Маркус обнял меня, потрепал по волосам, пытаясь поднять мне настроение.

— Внук, вот это да! Конечно, не самый обычный способ, но ведь можно так никогда и не встретить подходящую девушку, — пошутил он. — Хотя я не знаю никого более подходящего на роль мамы для моего внука, кроме тебя.

Я тоже обняла его, обещая держать их в курсе всех событий, и попрощалась.

Тамсин шепнула мне, что позвонит попозже и расскажет, что будет после моего ухода.

Я поехала по дорожке, ведущей от их дома, и, посмотрев в зеркало заднего вида, увидела, как они стоят на крыльце и машут мне вслед. Мне показалось, что, отвернувшись, Маркус с Фионой обменялись беспокойным взглядом, но я не была в этом уверена. Я ехала домой, чувствуя себя усталой и эмоционально опустошенной. Единственное, чего я хотела, это чтобы все это поскорее закончилось или чтобы всего этого никогда не случалось, а все было как прежде. Но я понимала, что как прежде уже не будет никогда.

* * *

В среду у меня начинались курсы подготовки к родам. Снова мы сидели полукругом на стульях. Я сидела рядом с Вероникой, похожей на учительницу, и с девушкой по имени Венди. Мы все терпеливо слушали, как акушерка рассказывает нам о родах.

Она держала в руках пластиковую куклу-ребенка и пару гипсовых бедер, показывая, как голова выходит наружу. Когда ребенок полностью вышел, она произнесла драматичным голосом: «И вот ваш малыш родился». Пока она проталкивала ребенка, одно гипсовое бедро разломилось надвое и кусочки упали на пол.