Я кивнула.

— Вы уверены, что у меня только один ребенок? Там не прячется еще один?

— Точно нет, на экране это было бы видно. Один ребенок, — сказала она, протягивая мне фотографию из компьютера и бумажные салфетки, чтобы вытереть с живота смазку.

— И это точно ребенок?

Она взглянула на меня поверх очков:

— Или, например… что?

— Неважно, — смутилась я и поспешила прочь по коридору.


Когда я вернулась в кафе, Мэгги и Элис ждали меня за столом. Они устроились в «уголке влюбленных» и опустошали бутылочку рябинового вина. Когда я вошла, они набросились на меня с расспросами, как на пресс-конференции.

— Остыньте немного, дайте мне хоть снять пальто. — Я бросила его на стойку и взяла банку колы из холодильника.

— Ну? — спросили они хором.

— Что ну? — ответила я невинно.

— Все в порядке? Он здоров?

— Ага.

— Ты знаешь пол?

— Не-а.

— У тебя только один?

— Ага. — Обе разочарованно скривились. — Что, вы хотите услышать, что у меня внутри футбольная команда?

— У тебя есть фотография? — спросила Элис с надеждой.

Я помахала перед ними снимком, и они набросились на него.

— Что это может быть такое? — жалобно спросила Мэгги.

— Это голова? — Элис указывала на его попу.

— А это петушок? — спросила Мэгги про пуповину.

— Какие вы обе бестолковые! Вот его голова, вот рука, смотрите, он сосет палец. А вот это — ноги, они подтянуты к груди.

Они посмотрели на меня подозрительно и опять прильнули к фотографии.

— Подожди-ка, — Мэгги ткнула пальцем в снимок, — да, сейчас вижу. Вот его лицо, это вид сверху, правда? Здорово!

Я просияла, и она добавила:

— Боже, какая огромная голова, видели?

* * *

Вечером мы направились в паб «Боцман» на берегу Эйвона. Мы не побоялись холодного ночного воздуха и устроились на улице рядом с небольшим водопадом, бросая кусочки еды уткам.

Двое парней, похоже студентов, сели на соседнюю скамейку и смотрели на нас улыбаясь. Элис наклонилась к нам и сказала:

— Мне кажется, что парень в футболке запал на Мэгги, он не сводит с нее глаз с самого нашего прихода.

Мэгги откинула назад волосы, наслаждаясь вниманием, но не глядя на наших соседей.

— Это не похоже на тебя, Мэг, — поддразнивала я ее, — разве ты не собираешься заговорить с ними и подыскать кого-нибудь для своих подруг?

Она скривилась:

— Видишь ли, я не всегда на охоте. Сегодня у меня нет настроения.

— Что случилось? — спросила я. Она не ответила, разглядывая свое пиво.

— Она не в настроении, потому что Ной уже неделю как пропал, правда, Мэгги? — объяснила Элис.

— Нет! — вскричала она, толкая Элис ногой под столом.

Элис посмотрела на меня и произнесла одними губами: «Да».

— Просто мне кажется это странным, вот и все. Сегодня он со мной, говорит мне, какая я особенная, а завтра он слишком занят, чтобы перекинуться со мной парой слов. Поэтому я сомневаюсь, что его предыдущие уверения имели для него какое-нибудь значение.

— Я думала, он тебе больше неинтересен? — язвила Элис.

— Я никогда и не говорила, что он был мне интересен. Мне просто нравится понимать, что происходит.

— Я не верю, что Ной врал тебе когда-нибудь; ему просто надоело, что его всегда отшивают, вот он и старается сохранить остатки гордости, — сказала я, хрустя чипсами.

— Но мы были хорошими друзьями. То, что я не хочу завязывать с ним серьезных отношении, не значит, что мы не можем быть друзьями. Я скучаю, когда его нет рядом.

Я почувствовала небольшой укол совести и задумалась, стоит ли мне дальше вмешиваться в это дело.

Вдруг громкий противный смех за нашими спинами спугнул уток, мы разом обернулись.

— О боже мой, — воскликнула Элис, — это Рейчел.

— Кто такая Рейчел? — спросила Мэгги.

— «Челюсти»! — сказали мы с Элис хором и засмеялись.

Она выходила из паба с тем самым мужчиной среднего возраста, с которым я видела ее в парке на вечеринке Оливера. Они были увлечены друг другом. Мужчина уже собирался запустить руку под топ Рейчел, как вдруг она заметила нас и увела его прочь.

— Вот черт, она возвращается.

— Привет, Элис, — подойдя, сказала Рейчел застенчиво, стараясь не смотреть на Мэгги и на меня. — Я просто хотела сказать — без обид, хорошо?

Мэгги наградила ее таким взглядом, который заставил бы деревья затрепетать и сбросить листву.

— Мы с Оливером расстались на прошлой неделе. Руперт сделал мне предложение, — и она продемонстрировала нам кольцо с камнем величиной с кулак. — По правде говоря, я не верю, что Оливер когда-нибудь повзрослеет. Тебе лучше забыть о нем, правда, Элис.

— Черт побери, — закричала Мэгги, — ты еще попроси поблагодарить тебя за то, что ты увела ее парня!

Рейчел отступила, краснея от стыда.

— Я не это хотела сказать, я просто имела в виду…

Мэгги поднялась и встала между ней и Элис. Я уже представила себе, как она закатывает рукава и пускает в ход кулаки. Рейчел пролепетала извинения и бросилась бежать, как испуганный заяц. Она нырнула под защиту своего мужчины и потащила его в сторону парковки.

— Присматривай за ней, — громко крикнула Мэгги вслед Руперту, — она кусается!

Глава двенадцатая

Я стояла голышом перед зеркалом и критически разглядывала свое отражение. Мой живот был все еще почти незаметным. До беременности я считала, что как только «залетаешь», так сразу проявляются печальные симптомы. Даже если срок всего три с половиной месяца, мне казалось, что я буду ходить, сложив руки на животе, пыхтя как утюг, и носить одежду размеров Гаргантюа. К моему удивлению, я даже испытала легкое разочарование оттого, что это не так. Я все еще носила джинсы, хотя не застегивала верхнюю пуговицу, и если бы вы увидели меня в одном из моих свободных платьев, то никогда не догадались бы о моем положении. Вы бы просто подумали, что я ем больше, чем обычно. Единственное, чем отличался мой живот от живота обжоры, — это ощущениями. Мой живот был тверже. Он не колыхался как желе, а оставался твердым, как накачанная мышца. Когда я вдыхала, он больше не втягивался внутрь, как бы я ни старалась.

Я разглядывала себя со всех сторон и заметила серебряную прожилку на левой груди. Я пригляделась внимательнее, потом облизнула палец и попыталась ее стереть, но ничего не получилось. Это была растяжка. Вот ужас! Зато сейчас мои груди были именно такой формы, о какой я всегда мечтала. Я улыбнулась своему отражению и стала позировать, но растяжка и округлый живот портили впечатление. Я угрюмо села, не желая одеваться.

Я вспомнила все телевизионные ток-шоу типа «Рики Лейк» или «Опра», в которых женщины, располневшие после родов, обвиняли в этом своих детей. Они горько плакали по распавшемуся браку и рассказывали о попытках суицида, и все по причине того, что родили на свет Брэда или Джошуа. А Рики или Опра кивали им в знак согласия и говорили: «Я чувствовала себя точно так же, пока мой личный тренер не изменил мою жизнь». Неужели мне предназначена такая же судьба? Ну хорошо, я никогда не была как Кейт Мосс[2], но это-то меня и беспокоило. Моя фигура все время колебалась от изящно-тонкой к крепкой и коренастой. На меня очень влияли окружающие обстоятельства. После Рождества я всегда два месяца голодала; если я не ужинала вечером, то наутро ощущала себя секс-богиней.

Я пыталась садиться на диеты, но это всегда заканчивалось полным провалом. Решение о диете каждый раз принималось после сильного объедания, когда мне казалось, что я никогда снова не почувствую голод и смогу прожить всю жизнь, перехватывая иногда кусочек тоста. Наутро, со стыдом вспомнив, как я объелась накануне, я отказывалась от завтрака. Через пару часов я уже чувствовала себя снова стройной и гордилась своей силой воли. Еще получасом позже запах кофе жестоко дразнил меня. Уровень сахара в крови резко снижался, а тело начинало требовать немедленной энергетической поддержки, чтобы не выйти из строя. Здоровая пища в данном случае не подходила, в ней маловато энергии, поэтому мне нужно было что-то жирное или сладкое. А приходилось сосать три фруктовые карамельки вплоть до самого ужина. Поэтому всякий раз, когда я чувствую, что мне необходимо сбросить пару килограммов, я обещаю себе заняться чем-то более здоровым и продуктивным, например курением.

Из всего вышесказанного я могу заключить, что если беременность и может повлиять на чей-то вес, так это точно на мой.

Я услышала, как принесли утреннюю почту, и бросилась одеваться. В конце концов, сегодня был День святого Валентина. Все еще оставалась слабая надежда, что Том умудрится угадать сроки работы заграничных почтовых служб и его открытка придет ровно в этот день. Кроме того, у меня мог оказаться тайный поклонник, любитель беременных женщин.

Я бросилась к почтовому ящику и стала перебирать конверты. Несколько счетов, рекламная брошюра от изготовителя бумажных салфеток, новая чековая книжка, письмо из местного колледжа, предлагающее мне взять их студента на недельную стажировку (бесплатный помощник, санитарная книжка), а это что? Похоже, внутри открытка, и на ощупь тоже напоминает открытку, распечатываем конверт — открытка! Я сразу узнала торопливый и корявый почерк Тома, это от него! УРА! Прижимая открытку к груди, я пустилась плясать джигу. Я была счастлива и старалась как можно дольше растянуть этот момент. Я устроилась в «уголке влюбленных» и начала разглядывать рисунок. На открытке были изображены двое влюбленных, целующихся в волнах, как в сцене из фильма «Отсюда в бесконечность». На берегу стоял дымящийся мангал и запотевшая бутылка пива. Подпись под рисунком гласила: «Сезонные поздравления из волшебной страны». Это была чертова рождественская открытка! Я открыла ее, пытаясь сдержать слезы разочарования, и прочитала: