Марьяна Романова - Девушки с проблемами

– Совсем несильно. Не знаю, почему она упала.

– Вы всегда так себя ведете с журналистами?

– Да пошли вы!.. Мне пора идти! Я от съемок отказываюсь! – Женя освободилась из милиционерских объятий, подхватила с пола свой грязный рюкзак и, покачиваясь, побрела в сторону выхода.

Ее беспрепятственно выпустили из телецентра «Останкино», несмотря на то, что на просьбу охранника показать пропуск она показала ему только средний палец правой руки. Наверное, тот решил, что лучше не связываться с сумасшедшей пьяницей, тем более что она пыталась не проникнуть в телецентр, а, наоборот, выбраться оттуда.

На улице она уселась на пыльный парапет, чтобы немного перевести дух. Она чувствовала себя разбитой и больной и сомневалась, что у нее хватит сил добраться до дороги и поймать такси. Ей хотелось одного – спать. Эта дурацкая съемка окончательно выбила ее из колеи. Тоже мне, дала интервью для MTV называется...

– Простите, а вы, случайно, не Женя Балашова из группы «Паприка»? – раздался над ее ухом звонкий голос.

Женя подняла голову, с трудом разлепила глаза и увидела перед собой группу девушек подросткового возраста, которые в отчаянной попытке показаться старше, чем они есть на самом деле, напялили на себя ангорские кофты, каблуки и накрасились, как работницы квартала красных фонарей.

– Что надо? – грубо спросила она.

– Ой, это она! – оживились девушки. – А мы тут все время дежурим, знаменитостей подкарауливаем! А можно ваш автограф?

– Нельзя, – отрезала Женя, пытаясь встать.

– Но мы просим всего лишь автограф. – Одна из девчонок, самая наглая, сунула ей под нос мятую салфетку и обгрызенный карандаш.

В Жене вдруг пробудилась брезгливость, не свойственная тем, кто по пять дней не меняет свитер и игнорирует чистку зубов. Она подумала, что скорее съест заживо мадагаскарского таракана, чем прикоснется к замусоленному карандашу.

– Отстаньте от меня! – Наконец ей удалось подняться на ноги. Впереди, в каких-то ста метрах была спасительная дорога. Несколько шагов – и она сможет мирно задремать в теплой пещерке такси под завывание «Русского радио».

Отделаться от юных фанаток было не так-то и просто. Цепкие пальчики с неухоженными, но ярко накрашенными ногтями впились в ее рукав.

– Ну пожалуйста! – заныли пигалицы. – Ну мы вас очень просим! Женя, распишитесь на салфетке!

– Я сказала, отстаньте, а то хуже будет! – призвав на помощь всю мощь голосовых связок, возопила она. При этом кулаком Женя толкнула одну из девушек, и вся группа, как кегли, повалилась на асфальт. Фанатки завизжали, одна из них обиженно разревелась, а Женя быстро пошла в сторону дороги. «С ума сойти, второй раз за день ударила человека!» – подумала она.

За ее спиной возмущенно кричали девчонки – кажется, в ее удаляющуюся спину летели отнюдь не нежные девичьи сетования, а нечто многоэтажно-матерное. Женя не оборачивалась. Не хватало только, чтобы ее арестовали во второй раз. Она попыталась ускорить шаг, но – надо же такому случиться! – именно в этот момент остатки сил покинули ее. Ноги вдруг стали слабыми, и на мгновение она даже испугалась, что ее внезапно парализовало, но резкая боль в соприкоснувшемся с асфальтом колене свидетельствовала об обратном. «Зачем же я столько выпила? Только бы мне и правда здесь не уснуть!» – подумала она, перед тем как отключиться.

– Женя! Женя! Просыпайся!.. Да не волнуйтесь, все с ней нормально, просто она в глубокой отключке, – услышала она голос, доносящийся сверху и словно прорывающийся сквозь густую ватную пелену.

– Она не умрет? – Второй голос показался ей до боли знакомым, но спросонья Женя так и не смогла сообразить, кому он принадлежит.

– Да что вы говорите! – рассмеялся кто-то. – Не умрет, если пить перестанет.

– Уж за этим мы как-нибудь проследим...

Женя приоткрыла глаза, но тут же зажмурилась – свет электрической лампы пронизывающим сверлом проникал прямо в ее размягченные вязким сном мозги, и ощущение это было, мягко говоря, не из приятных.

Во рту было сухо, как в пустыне, и Женя застонала, пытаясь попросить пить, однако невнятные звуки не хотели складываться в простое слово.

– Очнулась! – обрадовались свидетели ее мини-смерти. – Женя, ты меня слышишь?

– Слышу, – прокаркала она, – где я? Ты кто?

– Сколько вопросов, – порадовался невидимый собеседник. – Как ты себя чувствуешь?

– Хреново, – честно призналась она, – я в больнице?

– В машине, – чья-то сухая, пахнущая валерианой ладонь легла на ее лоб. – Женечка, с тобой все в порядке?

Она узнала голос матери и все-таки невероятным усилием воли заставила себя открыть глаза. Она лежала на неудобной узкой кушетке, в ногах сидел пренеприятнейший улыбчивый тип в белом халате, а на откидном стульчике примостилась ее мать – губы скорбно сжаты, выражение лица угрюмо-тревожное. Женя сообразила, что они находятся в машине «Скорой помощи».

– Думаю, со мной все нормально. – Она старалась говорить тихо и веско, не хрипеть. – Ни в какую больницу мне не надо. Домой хочу.

– Домой вы попадете не скоро, – развеселился врач.

Женина мать уничтожающе на него посмотрела, и он нехотя отвернулся к окну.

– Что это значит? – нахмурилась Женя. – Что он несет? Куда мы едем?

– Женя, так больше продолжаться не может, – торжественно сказала мама. – Ты же стала самой настоящей алкоголичкой. В двадцать-то два года! Я не допущу, чтобы ты себя погубила и умерла от цирроза печени в тридцать лет.

– Да что ты несешь? – взревела Женя, окончательно придя в себя. – Не так-то много я и пью. Просто неделя была напряженная.

– Не имеет смысла спорить. – Родительница развела не знавшими маникюра руками. – Я уже договорилась в клинике, отец ждет нас там, все оплачено.

– В какой еще клинике? – Нехорошее предчувствие крабом заелозило в области грудной клетки. – Мама, у меня контракт! У меня концерты, клипы!

– Подождет твой контракт. В любом случае в таком состоянии ты работать не можешь.

– В каком состоянии? – недоумевала Женя. Боль отступила, похмельное отупение испарилось, и вроде бы она чувствовала себя как обычно.

– Женя, ты сама не понимаешь, что с тобой произошло, а это самое страшное, – вздохнула мать. – Посмотри на себя. Ты какая-то помятая, лысая, у тебя под глазами мешки, а на щеках диатез. От тебя разит потом и перегаром, ты выглядишь на тридцать с лишним лет.

– Спасибо, мамочка, мне это сегодня уже говорили. – Женя вспомнила о провалившемся интервью, и настроение у нее испортилось окончательно. Иртенев теперь ее, скорее всего, четвертует.

– В общем, мы устроили тебя в одну хорошую экспериментальную клинику. Это солидное заведение, там тебе точно помогут.

– Ну да, конечно, – усмехнулась Женя. – Только можешь не обольщаться, я не буду тратить время в каких-то дурацких клиниках. Советую тебе не платить за мое лечение. Потому что я все равно убегу.

– Женя, это не шутки...

– Да никто и не шутит. – Она рывком привела свое тело в вертикальное положение, чуть не ударившись при этом головой о крышу автомобиля. Глаза ее заметались по салону в поисках рюкзака. – Вот прямо сейчас и уйду. На ближайшем же светофоре.

Врач, до этого покорно молчавший, оживился и встрепенулся:

– Женечка, сядьте, вы же ударитесь!

– И не надо называть меня Женечкой, мы с вами еще не переспали. – Она сказала это нарочно, чтобы позлить мать. – Лучше выпустите меня отсюда по-хорошему.

– Ладно, – вдруг покладисто согласился врач, – на следующем перекрестке есть как раз станция метро. «Владыкино» вас устроит?

– Вполне, – буркнула Женя, усаживаясь на место.

Дальнейшее ей запомнилось не очень хорошо, хотя впоследствии Женя часто возвращалась затуманенными от успокоительных таблеток мыслями к тому моменту, чтобы понять, где же именно она, дура, допустила промах. Ясно дело, никто и не собирался так вот просто ее отпускать, ее сразу должны были насторожить приветливая готовность врача и мрачное молчание матери. Но Женя им почему-то сразу поверила. На перекрестке врач сделал водителю сигнал, и машина действительно остановилась. Она бросила: «Пока!», чмокнула в нарумяненную щеку мать и приготовилась открыть дверцу, как вдруг что-то пребольно впилось в ее ногу повыше колена. Женя удивленно посмотрела вниз и увидела торчащий из собственной ноги шприц. В тот момент до нее, конечно, дошло, что ее подло обманули. Сдаваться она не собиралась и приготовилась оказать врагам достойное сопротивление, но тело вдруг перестало ее слушаться. И чтобы не упасть, Жене пришлось приземлиться обратно на кушетку.

– Все хорошо, все хорошо, – как заведенный повторял врач.

Потом ее руку перетянули резиновым жгутом и сделали еще один укол, в вену. «Меня успокаивают, как психа, – подумала Женя, погружаясь не то чтобы в настоящий сон, но в какое-то черное глухое отупение. – До чего же я дожила, со мной обращаются, как с психом. И, похоже, увозят в самую настоящую психбольницу!!!»

Еда. Долой бутафорские продукты, издевательство сплошное – обезжиренные жидкие йогурты, пророщенную, мать ее, сою, таблетки сахарина в чай, хлебцы, похожие на тампоны для снятия макияжа!

Нет уж. Настоящая еда, благоухающая и сочная, – вот что ей нужно. Кремовые пирожные, которые тают во рту, ноздреватые блины, хрустящие шоколадные вафли, многослойные сандвичи (или даже дешевые демократичные гамбургеры из «Макдоналдса»), жареные курочки, картошка фри, от которой пальцы становятся теплыми и масляными... ммммм...

Это и есть настоящее счастье. Радость от смакования шоколадной конфеты не сравнится с радостью первого поцелуя. Всем известно, что любовь проходит, а голод – никогда. Сексуальное влечение со временем притупляется, но страсть к мучному, если дать ей волю, только набирает обороты.

Инна знала, как пахнет счастье и каково оно на вкус. Ее счастье было легкодоступным и появлялось перед ней по первому требованию. Счастье ждало Инну в любой продуктовой палатке, в престижном ресторане и пропахшей прогорклым маслом дешевой забегаловке.