Их компания обошла толчею на рыночной площади и направилась по Кинг-стрит. Навстречу из театра хлынули зрители.

– Держитесь вместе! – крикнул Родни. – Первое представление уже закончилось. Сейчас повалит публика.

Стелла вздрогнула… Он ведет себя так, словно пьян. Но она прекрасно понимала, что муж трезв. Просто старается ей насолить.

Проведя всю компанию в относительно чистый угол вестибюля, Родни сообщил:

– Пойду куплю билеты в ложу, если получится, а вы оставайтесь здесь.

Они встали кружком, ожидая возвращения Родни. Питер и миссис Ричардс, добродушно подшучивая друг над другом, вели непринужденную беседу. Невдалеке, перед кассой, быстро продвигалась очередь тех, кто хотел попасть на второе представление. Мимо проходили задержавшиеся зрители первого.

Родни, стоя у подножья лестницы, разговаривал с управляющим. Тот уверял, что врачу очень повезло. Осталась только одна свободная ложа. Он с превеликим удовольствием…

– Доктор!

Детский голос заглушил царящий в помещении шум.

Быстро обернувшись, Стелла увидела маленькую девочку, которая утром доставила ей столько хлопот. Малышка вырвалась из рук высокой девушки и бросилась к Родни.

– Доктор! – обхватив его за ноги, воскликнула Энни. – Я видела гусыню и большие яйца. А еще там был смешной человек и красивые леди.

– Как ты сюда попала, Энни? – удивился доктор Принс. – Кто тебя привел?

Родни взял тянущиеся к нему ручки в свои.

– Добрый вечер, Кейт!

К ним подошли мать девочки и какой-то коренастый человек, который ни на шаг от нее не отходил.

– Добрый вечер, доктор! Извините… Энни! Ты непослушная девочка! Отпусти сейчас же доктора.

– Не ругайте ее, Кейт. Вы в первый раз привели Энни на представление?

– Да. Она так радовалась, что едва могла усидеть на месте.

Не сводя глаз с Кейт, Родни погладил по головке ребенка. Со времени их прошлой встречи прошло три года. Сейчас Кейт казалась еще выше, чем прежде. Какая величественная… Что за фигура! Она и прежде была красавицей, но теперь ее красота обрела иное выражение. В ней чувствовалась… порода, что-то странное… необычное.

– Как поживаете, Кейт? – спросил он.

– Чудесно, доктор. Спасибо.

Даже ее голос изменился.

– Все еще служите у Толмаше?

Поколебавшись, Кейт бросила взгляд украдкой на своего спутника и ответила:

– Да.

Тот окинул Кейт взглядом собственника. Было видно, что он старается казаться выше ростом, чем есть на самом деле.

– Думаю, это скоро закончится, – заявил незнакомец. – Сегодня мы обручились и скоро поженимся.

Родни перевел взгляд с Кейт на молодого человека, в чьем голосе звучала плохо скрываемая агрессия, и обратно.

– Поздравляю, Кейт! Я рад за вас.

Доктор Принс протянул руку, и Кейт, поколебавшись, протянула в ответ свою. Второй раз в жизни ее пальцы коснулись его руки. Родни это помнил. Ее светящиеся добротой голубые глаза были как бы подернуты какой-то чарующей дымкой.

Спутник Кейт, вытянув шею, вертел головой из стороны в сторону. Стелла, стоя среди гостей и наблюдая эту сцену, кипела от злости. Дважды за день Родни сделал себя посмешищем из-за этой девчонки, а теперь вот стоит у всех на виду и держит ее мать за руку. Это уж слишком! Она догадалась, кто эта девица…

– Доктор Принс встретил знакомых, – сказала миссис Ричардс, ни к кому конкретно не обращаясь.

Выражение лица Стеллы не ускользнуло от ее внимания, и миссис Ричардс потихоньку позлорадствовала.

– Она была пациенткой моего мужа. Насколько я помню, она работает горничной в Вестоу.

Пегги Дэвидсон и ее муж переглянулись.

– Она была и моей пациенткой, по крайней мере, одну ночь, – сказал Питер. – Я всегда приглядывал за Кейт Ханниген. Она первая красавица в округе. Если бы не Пегги, то, клянусь, кто знает, что бы было…

Его жена весело рассмеялась. Только она знала, как глубоко этот неуклюжий, добродушный мужчина в нее влюблен.

Стелла глянула на Герберта Баррингтона. В ее взгляде читалось: «Ох уж эти люди!…»

– Мне надо поговорить с Кейт. Прошу прощения. Я скоро.

Питер неспешным шагом направился к Родни, надеясь, что его шутливое замечание разрядит обстановку и придаст сцене более обыденный вид. Родни, кажется, решил сегодня вечером делать глупости.

– Привет, Кейт! Здравствуй, Энни!

– О, здравствуйте, доктор Дэвидсон!

– Как поживаешь, Кейт? Впрочем, к чему спрашивать. Вижу, у тебя все в порядке. То же самое можно сказать и об этой юной леди.

Он потрепал девочку по щеке.

– За это я должна быть благодарна вам, доктор.

– Мне?!

– Конечно, вам. Именно вы рекомендовали меня Толмаше.

– Они замечательные люди. Я ведь прав, Кейт?

– Самые лучшие в мире.

– Мне кажется, из Энни получится очень славная юная леди. Что думаешь, Родни?

– Да, очень славная, – согласился тот, не отрывая взгляда от лица Кейт. – Мисс Ханниген выходит замуж.

– Замуж? За этого молодого человека? Да он просто счастливчик, – сказал доктор Дэвидсон, поворачиваясь к спутнику Кейт.

Теперь тот стоял в стороне. В его глазах светились едва сдерживаемые огоньки ревности.

– Я вас знаю, сэр. Вы ведь из Джероу, как и я?

Несколько смягчившись, незнакомец ответил:

– Да, доктор Дэвидсон. Меня зовут Алек Моран. Я агент Новой лондонской страховой компании.

– Точно. Я вспомнил, что видел вас прежде. Так значит, вы и Кейт собираетесь пожениться… Ладненько. Надеюсь, вы оба найдете в браке свое счастье.

– А что думает по этому поводу моя малышка? – склонившись над Энни, задал ей вопрос Родни.

Пальчики девочки пробежали по белому шарфу, который свешивался с шеи врача.

– Санта Клаус подарит мне куклу и еще что-нибудь хорошенькое.

– Вы сняли для нас ложу, доктор? – с подчеркнутой вежливостью спросил подошедший Герберт Баррингтон.

– Сейчас. Подождите минуточку, – не смотря в его сторону, сказал Родни с явным равнодушием в голосе.

– Сюда, сэр, – сказал управляющий Баррингтону. – Прошу пройти за мной.

Стелла, глядя прямо перед собой, прошла мимо стоящих у подножья лестницы. Родни перевел взгляд с освещенного радостью милого личика Энни на холодное, красивое лицо жены, чье недовольство выражалось всем ее видом, начиная от кончиков красивых лайковых ботинок и заканчивая колышущейся вуалью на шляпке.

«Пресвятая Богородица! – сказал он себе. – Она не собирается опускаться до разговоров с простыми людьми».

В глазах Родни сверкнула жесткость и, глянув на Энни, он сказал:

– Рождественский дед подарит тебе еще кое-что. Я виделся с ним сегодня днем, и знаешь, что он мне сказал?

Энни отрицательно замотала головой. Ее темно-зеленые глаза, словно два озерка, с обожанием уставились на врача.

– Он сказал, что направляется в Африку на поиски черного малыша для Энни Ханниген!

– Черного малыша?

– Да. С кудрявыми волосиками, – довольно хмыкнул Питер.

– Доктор! Это очень щедро с вашей стороны. Красивый подарок, – мягким голосом поблагодарила врача Кейт.

– Вздор! – переводя взгляд на нее, заявил Родни Принс.

– Нам надо идти, – заторопилась Кейт. – Всего хорошего, доктор Дэвидсон! Всего хорошего, доктор Принс! Спой им «Доброй ночи, веселого Рождества», Энни.

Девочка неожиданно обвила своими ручками шею Родни. Ее губки звонко его чмокнули, и Энни радостно рассмеялась:

– Ваша борода щекочет.

– Спокойной ночи, – еще раз попрощалась со всеми Кейт и почти насильно оттащила дочь к Алеку, который, стоя чуть в стороне, бросал на них недовольные взгляды.

Родни и Питер пошли вверх по ступенькам лестницы, ведущей к ложам. Поцелуй Энни странно взволновал доктора Принса и вновь всколыхнул в его душе застарелое желание иметь собственных детей. Боже правый! У него будет ребенок! Он заставит жену родить ему ребенка!

– Кейт превратилась в весьма импозантную девушку, – сказал Питер Дэвидсон. – Толмаше постарались, чтобы ей хорошо у них жилось. Я слышал, что у старого Бернарда имеются планы касательно ее будущего. Думаю, этот брак им совсем не понравится.

– Этот молодчик похож на мрачного беса. Не думаю, что, выйдя за него, Кейт обретет счастье.

– Не вижу тому помех. Даже самые необычные, неподходящие друг другу, на первый взгляд, пары оказываются на поверку самыми прочными. В любом случае, он станет отцом ее ребенку, а это что-нибудь да значит.

Глубокая, непонятная грусть прокралась в сердце Родни. Новая грусть… Новая пустота… Уже длительное время доктор Принс мучился осознанием того, что кроме его работы у него ничего не осталось. Но, оказывается, у него еще осталось кое-что, что может быть отобранным злой судьбой.

«Он станет отцом ее ребенку…» – повторил Родни про себя.

Поездка

Пегги Дэвидсон сидела, чуть сгорбившись, на кривобоком пуфе перед камином, между своим мужем и темноволосым, мрачным мужчиной, который по какой-то странной прихоти судьбы стал частью их жизни. Суетный день почти подошел к концу. Последние два часа они сидели и вели неспешную беседу, то и дело подолгу замолкая.

Время блаженного ничегонеделанья подходило к концу. Пегги Дэвидсон уже надо было подниматься и ехать в Джероу, но перед этим она решила в последний раз вернуться к теме, которую время от времени поднимала на протяжении всего вечера.

– Почему ты такой упрямый, Родни? К чему тебе ехать сейчас домой? Ты можешь позвонить миссис Саммерс и сказать, что остаешься у нас на ночь, а завтра к обеду будешь дома. Глупо возвращаться в такой день домой, если тебя там никто не ждет.

– Меня все равно не удастся переубедить, – заявил Родни. – Если я останусь, старина Питер пропустит всенощную, а я весь вечер проведу, как на иголках, раскаиваясь в том, что своим эгоистичным поведением ставлю под угрозу спасение его бессмертной души.

Рассмеявшись, доктор Принс добавил: