Она легла на кровать рядом с мужем и сразу заметила выражение боли и плотно сжатые губы, что свидетельствовало об испытываемых им страданиях. Хотя она понимала, что никто, кроме него, не виноват в его теперешнем состоянии, она не смогла подавить захлестнувшую ее волну острой жалости. Когда она нежно убирала со лба его влажны с волосы, у нее в горле стоял комок и на глаза навертывались горячие слезы.

Маркфильд с радостью препоручил себя своему ангельскому видению. Ощущение прохладной руки на лбу действовало на еще не до конца протрезвевшего графа как бальзам. Вскоре это приятное ощущение вместе с успокаивающим бормотанием подбадривающих слов, сопровождающих нежные прикосновения, привели его в более благополучное состояние. Так они и лежали рядом, пока Хелена не увидела, что его глаза, до сих пор плотно закрытые, вдруг широко открылись, и взгляд Ричарда стал погружаться в ее глаза со слегка озадаченным выражением.

— Мой добрый ангел, — прошептал он, поворачивая голову и погружая лицо в прохладную массу нежно-шелковых каштановых кудрей, рассыпавшихся по его подушке. — Кто бы мог подумать, что… Я чувствую себя исцеленным. Разве я достоин этого! — После этих слов его веки опустились, и он погрузился в забытье, теперь уже более легкое, чем прежде.

Поняв, что ей будет невозможно высвободиться, не разбудив его, особенно потому что несколько ее локонов оказалось под его головой, Хелена решила остаться там, где была, — по крайней мере, пока спящий муж не изменит своего положения. Кроме того, она должна была признаться себе, что тепло его руки, которое она ощущала на своей спине, было очень уютным, и после такого долгого и трудного дня не было вреда в том, чтобы самой на некоторое время закрыть глаза…

Спустя несколько часов, когда на утреннем небе появились первые бледные проблески рассвета, Хелена проснулась, чувствуй себя так хорошо выспавшейся, как уже давно не чувствовала за последнее время. Потянувшись, она перекатилась на другой бок и… отпрянула — ее пальцы внезапно для нее коснулись шелковистой кожи обнаженного плеча ее мужа, небрежно раскинувшегося рядом с ней. Она пришла в ужас не только оттого, что позволила себе заснуть в его объятиях, но и что, судя по скомканным простыням, прижималась к нему! Отчаянно надеясь на то, что ее поспешные движения не нарушили сна Ричарда, она осторожно сползла с кровати, на цыпочках пересекла комнату и, отперев смежную дверь, после секундного колебания вытащила ключ и решительно швырнула его в шкатулку с драгоценностями, стоявшую на ее туалетном столике.

«В будущем я буду решать запирать или отпирать эту дверь», — решила молодая графиня, проскальзывая между намного менее приветливыми простынями собственной постели. Она лежала, дрожа в утренней прохладе, и мыслями возвращалась к последним словам мужа. Конечно, он не мог принять ее за эту гадкую Каммингс, думала она с тревогой, пока сон снова не сморил ее.

Проснувшись с раскалывающейся от боли головой, Ричард обнаружил, что — в противоположное тому, во что он с такой радостью поверил накануне ночью, — его душа не была вознесена в рай ангелом, имеющим такое поразительное сходство с его женой. Поэтому он был вынужден заключить, что последовавшее за первым видением ангела видение Хелены спящей в его объятиях, которое тогда казалось таким реальным, явилось еще одним примером разочаровывающее мучительных снов, досаждавших, ему каждую ночь в последнюю неделю. Прижав пальцами виски в попытке прогнать слабые лучи дневного света, которые уже начинали заливать комнату, он поклялся себе, что в ближайшее время будет не только воздерживаться от крепких напитков, но и станет держаться подальше от околдовывающих чар своей жены.

Нужно сконцентрироваться на работе! Это, несомненно, поможет, решил он, позвонив в колокольчики вызвав слугу. Он должен подготовить всех трех жеребцов на продажу! Они примут участие во всех трех аукционах на следующей неделе в Эпсоме. Конечно, ему придется отсутствовать несколько дней. Войдя в столовую в намного лучшем расположении духа, он с удивлением обнаружил за столом свою жену, которая намазывала маслом кусочек хлеба.

Когда он направился к ней, щеки Хелены порозовели, и она молила Бога, чтобы он не упомянул о прошедшей ночи в присутствии дворецкого, стоявшего у дверей. Она надеялась, что граф подаст ей какой-нибудь тайный знак, что заметил ее присутствие во время хотя бы одного из моментов прояснения сознания.

Но к ее разочарованию, Ричард замер на пороге и, выдавив из себя:

— Прошу прощения — пожалуйста, извините! — повернулся, прошел через холл и исчез за дверью, ведущей на дорогу к конюшенному двору Вест-парка.

Несколько минут Хелена была так потрясена, что сидела в полном оцепенении, не шевелясь, и глядела на пустой дверной проем. Но затем ее охватило растущее чувство унижения, и, оттолкнув стул, она вскочила и бросилась вслед за графом, намереваясь выругать его за такое обращение с ней.

Однако, добежав до середины холла, она остановилась, внезапно поняв, что при таком сильном отравлении алкоголем у Маркфильда вряд ли могли сохраниться ясные воспоминания о событиях прошлой ночи. И не в ее интересах стараться их пробудить. Будет лучше, если она выбросит их из головы, а также некоторое время не будет попадаться на глаза мужу.

С такими мыслями она быстро поднялась по лестнице в свою комнату, поспешно надела соломенную шляпу и отправилась через лужайку к тропинке, собираясь попасть в Маркфильд-Холл до того, как его светлость успеет даже оседлать лошадь.

Этот план бы отлично сработал, если бы Джем, зная о плохом самочувствии графа и о его требованиях, когда тот бывал не в духе, предусмотрительно не оседлал лучшего жеребца Титана за несколько минут до того, как его хозяин с мрачным видом появился на конюшенном дворе.

— Молодец! — воскликнул Ричард, беря у грума уздечку и вскакивая в седло, проклиная про себя боль, которую причиняло ему каждое движение. Он собирался повернуть лошадь к главным воротам Вест-парка, чтобы направиться по обычному маршруту к Холлу, но, взглянув на грума, спросил: — Этот пешеходный мостик — как ты думаешь, они починили его.

— Он как новый, сэр, — заверил его Джем. — Я забирал вчера днем Титана из Маркфильд-Холла — они хорошо поработали, эти рабочие Стэндиша.

— Отлично! — ответил граф, поворачивая скакуна. — Это сэкономит на каждой поездке несколько минут. — И он поскакал в направлении речной тропинки, стараясь игнорировать болезненные спазмы, которые возникали в его теле при каждом толчке.

Но Ричард недолго так выдержал, согнувшись низко в седле, он пустил лошадь шагом, поклявшись, что никогда больше не притронется к алкоголю, даже если проживет до ста лет! Хотя и не знал, как ему это удастся при его-то тяжких мыслях. Со всей дополнительной работой, которую граф собирался взвалить на себя, он все-таки не мог проводить все время в конюшнях, и рано или поздно должен будет возвращаться в Вестпарк ночевать.

Ночевать! Сама идея о сне вызвала на его лице невеселую усмешку. Как он сможет ночами спать, когда такое непреодолимое искушение находится практически на расстоянии вытянутой руки от его кровати? Особенно теперь, когда он начал было верить, что его мечты стали реальностью, он не мог дать себе слово, что не пойдет к ней.

Приближаясь к мостику, он поднял голову, и его сердце остановилось, когда его взгляд упал на стройную фигурку Хелены, идущую по тропинке меньше чем в десяти ярдах от него. Явно не зная о его присутствии, так как трава заглушала звук копыт Титана, она сняла шляпку и раскачивала ее за ленты.

Выпрямившись в седле, он слегка пришпорил коня и пустил его медленной рысью. Внезапный звук приближающегося всадника заставил Хелену выронить шляпу и отпрыгнуть с тропинки в сторону, почти в самые кусты.

— Как ты меня напугал! — воскликнула она, когда Ричард подъехал к ней и начал спешиваться. — Смотри, что ты наделал! — И, игнорируя предупреждающий крик графа, она нырнула под голову Титана и бросилась к краю высокого речного берега в отчаянной попытке схватить шляпу, но порыв ветра подхватил ее и унес с травы в реку. — Это твое представление о шутках! — Хелена повернулась к Ричарду с пылающими от гнева щеками и сверкающими глазами. — Тебе что, было необходимо подкрасться ко мне?

— Я нисколько не собирался подкрадываться! — парировал он и, крепко выругавшись про себя, прошел мимо нее и уставился на бурлящие воды.

Шляпка Хелены, как он установил, еще не была унесена течением, а зацепилась за корни ивы примерно в десяти футах от них.

— А это была моя любимая шляпка, — печально прибавила она, становясь рядом с ним. — Теперь мне придется возвращаться домой за другой.

Именно употребленное ею слово «домой» решило дело. Граф сбросил камзол и начал спускаться по крутому берегу за улетевшим головным убором. «Нет проблем, — твердил он себе, цепляясь за заросли тростника, пока один из его сапог нащупывал какую-нибудь точку опоры. — Надеюсь, что сумею дотянуться до шляпы».

— Господи, нет! Не надо! — воскликнула Хелена с расширившимися от страха глазами. — Если ты поскользнешься… О, вернись, Ричард, пожалуйста, умоляю тебя!

При звуке своего имени на ее губах граф почувствовал внутренний трепет и поклялся достать для нее проклятую шляпу, даже если это будет его последнее дело на этом свете!

К счастью, ему удалось быстро ухватить шляпу, но, как только она оказалась в его руках, он понял, что возвратиться на тропинку будет намного сложнее. Если спускаться по скользким камням было сложно, то подниматься по ним оказалось еще большей проблемой. Одно неверное движение — и он мог оказаться в усыпанной камнями реке.

Скрипя зубами, он пробормотал несколько проклятий. Последнее, что ему хотелось, это попросить Хелену вернуться в Холл и привести на помощь людей. Взглянув наверх, он увидел, что она стоит на коленях и всматривается в него. В руках у нее был моток веревки.