Мария Чепурина - Девушка на виндсерфе

Молодой человек назвал цену. Она оказалась отнюдь не дешёвой.

– Грабёж какой-то!

Парень улыбнулся:

– Ладно, уговорю папу сделать для тебя персональную скидку. Только завтра приходи! А то забуду – и всё, скидка испарится!

– Спасибо… Меня, кстати, Люда зовут.

– А меня Андрей. Давай, не трусь! Завтра на станции в это же время. Сама же потом благодарна мне будешь за то, что надоумил покататься!

В гостиницу я вернулась на десять минут раньше срока. В конце даже бежать пришлось, хоть по песку это делать не так-то просто. И всё для того, чтобы маму умаслить: ведь её предстояло уговорить раскошелиться на виндсёрфинг.

Но уловка оказалась бесполезной. Спонсировать моё новое хобби, как и подписывать согласие на него, родительница отказалась категорически:

– Что ещё за глупость ты придумала?! Тебе что, матраса мало надувного, чтобы плавать?! Это же для всяких ненормальных! Стукнешься башкой об эту доску! Или свалишься в море и утонешь! И вообще: про акул, что ль, не слышала?

– Мам, ну это же шанс такой! В Дахаб только для этого и ездят, чтоб кататься! Не могу ж я девять дней лежать на пляже как колода! И потом, мне скидку обещали! Персональную!

– Какую ещё скидку?

Я пересказала историю знакомства с Андреем и всё, что услышала от него.

– Дурочка ты мелкая! – ответила мне мама. – Он же тебя специально заманивал, денежки вытянуть! Отец, значит, на станции работает, а тот ему клиенток подбирает – всяких глупых девочек! Красуется перед ними, вешает лапшу на уши и тащит на свою станцию. Думаешь, нужна ты ему, что ли? Забудет тебя уже завтра Андрей этот. И если тебя в море унесёт, ему плевать будет! Другим дурам пойдёт глазки строить!

– Ничего он мне не строил! – Я надулась. – Почему вообще надо делать такие выводы? Я хочу кататься ради катания, а не ради этого парня! Может, я на эти паруса уж третий день смотрю, завидую!

– Ну-ну, давай, рассказывай!

На этом разговор наш был окончен. Было ужасно обидно, что мама так восприняла моё первый раз в жизни возникшее желание заняться спортом. И что у неё за манера обязательно видеть в поступках людей какие-то подлые мотивы? Я, конечно, не могу ей доказать, что Андрей был честным… Если даже он и познакомился со мной лишь для того, чтоб привести отцу клиентку – что такого? Ведь катание не испортится от этого. А что до наших личных отношений… то про них говорить вообще было смешно! Может, Андрей и красавец, но я люблю Жеку. Как жаль, что маме этого никак не объяснишь. Если она узнает, что я уже год бегаю за парнем из класса, то ни за что не упустит возможности обозвать дурочкой ещё раз.

На следующий день оказалось, что мама сгорела. Поначалу мы с ней обе усердно пользовались кремом с самой высокой степенью защиты от солнца, но вчера она решила, что уже адаптировалась, и, стремясь получить шоколадный загар, побрызгалась каким-то сухим спреем, у которого SPF был всего 10. Видимо, плохо побрызгалась и только раз за весь день. В итоге сегодня она проснулась с красными пятнами по всему телу. Я до этого только немножко сгорела, но не до такой степени, чтобы не могла выходить на солнце. А вот маму пришлось полностью обмазать пантенолом и оставить в номере: благо русский канал в телевизоре был.

Перед тем как отпустить меня, мама ещё раз переспросила, не влюбилась ли я во вчерашнего Андрея. Я совершенно честно поклялась, что нет, и была отпущена на море с обещанием быть в номере ровно в двенадцать. Видимо, мама не верила в то, что меня в самом деле может интересовать виндсёрфинг ради виндсёрфинга.

А зря.

На море я, естественно, отправилась, но только не на наш пляж, а на станцию к Андрею. Денег, необходимых для обучения, у меня не было, родительского разрешения, разумеется, тоже. Но ведь уговор был на сегодня! Я очень хорошо запомнила слова Андрея о том, что, если я не приду на следующий день, он меня забудет и моя скидка сгорит. Надо было, по крайней мере, напомнить ему о себе и уговорить продлить скидку ещё хоть на день. Кто знает, не подобреет ли мама завтра, увидев, что я выполняю все наши договорённости?

Андрея удалось найти не сразу. Пришлось снова пройтись до общественного пляжа и обратно, прежде чем я заметила его, валяющегося в своеобразном гнезде из половиков и подушек на уже знакомой мне сёрф-станции. В ответ на мой рассказ о мамином отказе он сделал неожиданное заявление:

– Значит, я сам научу тебя.

– Как это сам?

– Так. Бесплатно.

– А станция как же?

– А станция побоку. Мне же тут можно кататься бесплатно. Так что я возьму оборудование вроде как для себя и буду на нём учить тебя.

– И что, просто так?

– Просто так.

Андрей подошёл к стеллажу, где лежали доски, вытащил одну из них, взял под мышку и повёл меня к воде.

– А как же парус? – спросила я.

– Пока что без него.

Выгрузив доску на берег, парень не без усилия столкнул её в море, повернул рычаг на середине и сказал мне:

– Залезай. Сейчас посмотрим, как ты сможешь удержаться.

Я замешкалась. Всё происходило как-то уж слишком быстро: ещё десять минут назад я искала Андрея, чтобы сказать ему, что учиться пока не выйдет, а теперь уже на доску надо лезть… Если честно, было страшновато: в глубине души я была уверена, что ничего не выйдет, и внезапно задумалась – так ли мне этого хочется? Кроме того, я не понимала Андрея. С чего это он вдруг надумал учить меня? Любит тратить время и усилия на незнакомых людей? Или… он ко мне неравнодушен?

– Не пойму, а тебе-то зачем это?

– Что?

– Да учить меня. Мы же почти незнакомы. Не можешь же ты просто так это делать! Должен быть какой-нибудь мотив.

– Ну допустим, он есть.

– А какой? – Я должна была выяснить.

– Ну допустим, папе доказать.

– Не понимаю.

– Да что тут не понять-то! Доказать хочу, что тоже могу быть тренером! Вот научу тебя, покажу ребятам со станции результат, и меня возьмут туда работать. Так понятно?

– Понятно. – Решить, будто я ему нравлюсь, было глупейшим предположением.

– Тогда лезь на доску.

– Ну, ладно…

Я стала снимать платье, под которым был купальник, но Андрей остановил меня:

– Сгоришь. Прямо в платье давай.

Я зашла в воду и, стоя на мелководье, плюхнулась на доску животом. Потом подтянула ноги… и поняла, что тут всё ещё сложнее, чем мне казалось! Люди вокруг залезали на доски на раз, да потом ещё паруса поднимали, куда-то ехали и даже удовольствие получать умудрялись, а я даже встать во весь рост не могла! Даже сесть на корточки не сразу получилось, а уж выпрямиться… Море подо мной ходило ходуном, сёрф болтался туда и сюда безо всякой опоры. Видели в цирке, как клоун балансирует на пирамиде из чередующихся цилиндров и досок? Мне этот номер всегда казался невыполнимым. Особенно теперь, когда я чувствовала себя таким клоуном.

– Вставай давай! – крикнул Андрей.

Вся дрожа от страха, я попыталась выпрямить ноги и через минуту оказалась на доске на четвереньках, оттопырив кверху зад. Всё, теперь я точно клоун. И Андрей уже смеётся надо мной:

– Что, в такой позе и будешь кататься?

– Боюсь!

– Нечего бояться, выпрямляйся!

Я собралась с духом, оторвала руки от доски, рывком выпрямилась… и в следующую секунду плюхнулась в воду. Доска при падении перевернулась. Теперь она болталась вверх тормашками, а из её середины торчал здоровенный плавник, которого раньше не было.

– Это шверт, – сказал Андрей. – Он для устойчивости. С ним доска управляется лучше. Выдвигается вот этим рычагом, который сверху. Профессионалы катаются на доске без него, но пока ты только начинающая, следи за тем, чтобы шверт постоянно был выдвинут.

Надавив на плавник, я перевернула доску как надо и ещё раз попыталась «приручить» её. Но после пятнадцати минут кувырканий всё, что у меня получилось, – это медленно-премедленно подняться и замереть. Ноги оставались слегка согнутыми и прямо болели от напряжения. При малейшей попытке сделать шаг вправо или влево я теряла равновесие и начинала паниковать.

– Ладно, возьмём тебе доску побольше, – сказал наконец Андрей, которому надоело следить за моим позором и уговаривать не бояться.

– А они что, различаются?

– Конечно.

– Дай тогда пошире раза в два и подлиннее…

– Мы их не в длину и не в ширину измеряем, а по водоизмещению. Вот эта на 180 литров. Я обычно катаюсь на 145. А тебе мы возьмём 215 – самую большую.

С новой доской оказалось значительно легче. Танцевать на ней я, конечно, не начала, но через десять минут уже смело ходила вперёд и назад. Даже ноги почти что расслабила. Андрей, видя это, решил, что пора ставить парус.

Паруса, как оказалось, тоже различались – не по цветам, как я думала раньше, а по размерам. Чем крупнее парус, объяснил Андрей, тем большую скорость он развивает и тем сложнее с ним обращаться. Мне достался самый маленький – два с половиной метра в высоту. Меньшие считались уже детскими.

– По мере того как ты станешь совершенствоваться, парус будет всё увеличиваться, а доска уменьшаться, – сказал Андрей.

Помимо паруса он принёс ещё одну штуковину, которую называл шарниром. Она служила соединением между двумя основными деталями моего судна и позволяла нагибать державшую парус мачту в любую сторону.

После того как судно было собрано полностью, мне предстояло ещё более трудное испытание, чем перед этим. Надо было не только устоять на доске, но и поднять парус: ведь держа его, залезть было нельзя, а без поддержки он ложился на воду. Выпрямляя ноги, я должна была одновременно тянуть за специальную верёвку и таким образом приводить мачту в вертикальное положение. Мало того, что удерживать равновесие теперь стало ещё сложнее! Стоило чуть-чуть приподнять парус из воды, как он надувался ветром и нёс доску неведомо куда. Хоть Андрей и говорил, что на это не стоит обращать внимания, я всё равно не могла преодолеть страха и трижды бросала парус, так и не подняв его до конца, а потом возвращалась к берегу, волоча на себе снаряжение. Я боялась, что уеду далеко, туда, где ноги уже не достанут до дна, и не сумею вернуться – ну, по крайней мере, вместе с судном.