«Хотя это все глупости, – мрачно подумала Агния. – Он мужчина. Он не обязан сюсюкаться. Вот если бы была жива мама…»

Агния, убравшись, ушла к себе в комнату.

…Мама умерла восемнадцать лет назад, когда Агнии, соответственно, едва исполнилось шестнадцать. Это случилось внезапно – раз, и все… Сердце.

Самым горьким было то, что Агния в этот момент находилась в летнем лагере под Геленджиком и ничего не знала. Агнии не позвонили, не вызвали в Москву телеграммой – ничего… Она вернулась в конце августа – веселая, загорелая, с чемоданом, набитым галькой, ракушками и дешевыми сувенирами, – открыла дверь в квартиру и…

Из гостиной вышел отец:

– Агния, мужайся. Мамы нет.

– Как – нет? А где она?

– Она умерла.

Агния тогда так и рухнула возле дверей. Отец говорил и говорил… Не сразу Агния поняла, что мама умерла уже довольно давно, три недели назад. Маму схоронили, дочери ничего не сообщили.

– Но почему?! Я бы… я бы с ней простилась! – растерянно пробормотала тогда Агния (даже в страшном горе она не могла в открытую спорить с отцом).

– А смысл? Что, это бы вернуло маму к жизни? – жестко возразил отец. – Тебе стало бы легче от этого прощания? А мне каково? Я и так тут весь на нервах, тебя еще утешать! А так лишних три недели покоя… Я тебе три недели нормальной жизни подарил! Господи, как ты не понимаешь… Ты маму мертвой не видела, ты весь этот тягомотный кошмар с похоронами не знала! Ты мне спасибо должна сказать!

В словах отца имелась своя логика. А и правда – выдержала бы она, Агния, все эти испытания, если бы была тут?

С тех самых пор Агния автоматически стала хозяйкой дома – на нее перешли все домашние обязанности мамы. Ну не мог же, в самом деле, отец заниматься бытовыми проблемами?

Несколько раз нанимали приходящую домработницу, но чужого человека ни отец, ни Агния не могли вынести. Агния тушевалась, а отец гневался – его раздражали «тупые клуши». Так и договорились в конце концов – дом будет на Агнии.

Новую жену Борис Николаевич так и не привел. Были, конечно, пассии, и много – но все ненадолго.

Последний год отец встречался с Полиной – девушкой, на пять лет младше Агнии.

Знакомых это не удивляло – отец был настолько моложав, жив, блистателен, что было бы странно, если бы он выбрал себе в подруги какую-то замшелую тетку. Ну а что касается Агнии…

Агния отца не осуждала. Да, немного неприятно, что мачеха моложе падчерицы… Но кого это сейчас волнует? Все свободны, все можно. Условностей нет. Агния – не ханжа. Пусть отец живет, как хочет.

– Агуша, я ушел, – крикнул из коридора отец. – Пока! Буду поздно. А может, и вовсе не буду… Да, ты на работу завтра не ходи. Можешь дома отдохнуть денек.

Хлопнула дверь.

Агния посидела еще немного в кресле, потом протянула руку к пульту. Вспыхнул экран телевизора. Еще несколько раз пощелкала кнопками, и на широком плазменном экране появилась знакомая картинка (диск из DVD-проигрывателя Агния практически не вынимала). Итак, ее любимое кино. Ее мюзикл.

На темном фоне замерцала свеча.

Каждый раз, когда Агния видела эту короткую заставку, сердце ее сжималось – от надвигающегося волшебства, от грядущего наслаждения… О, когда в жизни женщины нет ничего – только романтическая история может ее утешить, наполнить существование смыслом. Впрочем, даже самым счастливым женщинам и тем, наверное, трудно жить без красивой мелодрамы – воплощенной в фильме ли, в книге… Не важно. «Над вымыслом слезами обольюсь…»

Тайна. Роковые страсти. Приключения. Месть. Ревность. Самопожертвование. Печаль. Радость…

Ничего этого не было в жизни Агнии и, как она справедливо подозревала (все-таки не совсем дурочкой являлась), уже никогда не будет. Потому что она не героиня романа, она – Агния, кроткая, безответная овца, в принципе не способная высекать бурные чувства из сердца мужчины. Яркие страсти бывают только у ярких людей, всем остальным, таким, как Агния, – достаются лишь вялотекущие будни семейной жизни (это в лучшем случае), в худшем – полное одиночество.

Первые кадры фильма – черно-белые. Так режиссер фильма Джоэль Шумахер выделил 1919 год, начало истории. В настоящем престарелый виконт Рауль де Шаньи, сидя в инвалидной коляске, присутствует на аукционе, где распродают имущество когда-то известного и блистательного театра – Опера Популер. На продажу выставлена забавная игрушка – обезьянка с тамбуринами, которую недавно нашли на развалинах театра. В хорошем состоянии. На аукционе присутствует и старуха – они с виконтом обмениваются холодными кивками. Когда Агния смотрела этот фильм в первый раз, она не поняла, кто этот старик, кто старуха – пока не досмотрела историю до конца…

Но теперь она знала, что старуха – это мадам Жири, которая когда-то приглядывала за хористками в Опере. Мадам Жири – воспитательница Кристины. Кто такая Кристина, кто она виконту? Но о Кристине позже…

А пока, в черно-белом, холодном, бесприютном настоящем, – престарелый виконт торгуется за игрушку.

Зачем ему эта игрушка? Что там было, в прошлом виконта, что творилось в стенах полуразрушенной ныне Оперы?.. Неужели прошлое нельзя вернуть, неужели воспоминания лишь сон?

Нет!

Джоэль Шумахер, силой, данной ему продюсерами, с помощью компьютерной графики, под необыкновенную музыку Эндрю Ллойда Уэббера, поворачивает жизнь назад, воскрешает прошлое, возвращает молодость виконту и всем участникам той истории…

Опера Популер на глазах зрителя расцветает красками, Шумахер сдувает пыль, стирает морщины…

И в ярких цветах, в ослепительном свете газовых рожков вспыхивает прошлое многолетней давности. Тысяча восемьсот семидесятый год. На сцене поет Карлотта, примадонна. Смешная, капризная, вздорная. Вечный сюжет – примадонна взбрыкивает из-за какой-то ерунды и отказывается петь. Тогда отчаявшиеся владельцы театра, от полной безнадежности, соглашаются прослушать молоденькую и никому не известную хористку Кристину Дайе.

Вот она, Кристина. Робко выходя к рампе, она поет так, что у всех сносит крышу… Браво, новая примадонна! И юный, пылкий Рауль, один из покровителей Оперы, узнает в Кристине девочку, в которую был влюблен в детстве. Да и вообще он никогда не переставал ее любить. О, эта бессмертная, единственная страсть Рауля, виконта де Шаньи, – красавца, нежного, отважного, пылкого… Любовь на всю жизнь. Любовь – и на после смерти. Вечная.

…Заливаясь слезами, Агния следила за тем, что происходило на экране, среди роскошных декораций: в театре – на фоне миллиона свечей или на кладбище, где теснились надгробия в стиле поп-барокко, над которыми стелился туман, и на белом снегу пылали розы… Агния смотрела этот фильм не меньше чем в сто двадцать пятый раз, он ей не мог надоесть. Даже больше, мюзикл Шумахера – Уэббера стал ее утешением, ее любовью. Он, фильм, сейчас успокаивал ее, а вовсе не отец.

(Тут необходимо заметить, что у Агнии был еще один любимый фильм – «Титаник» с Леонардо Ди Каприо и Кейт Уинслет. Она тоже любила его пересматривать, но «Титаник» заканчивался трагично, так что этот фильм тяжело было смотреть слишком часто.)

Итак, Рауль и Кристина – счастливы вместе. Но тут появляется он. Он – Призрак Оперы!!! Страшный урод, прячущийся в подвалах театра, гениальный и зловещий Призрак.

Призрак тоже до безумия любит Кристину, но его любовь темна, опасна, жестока. Он утягивает Кристину в подземелья, и тогда звучит главная тема, главная мелодия мюзикла. Необыкновенно красивая – от которой у Агнии всегда холодели руки, замирало сердце и мурашки бежали по спине, – «In sleep he sang to me…».

Сколько раз Агния смотрела свой обожаемый мюзикл, столько раз пыталась понять, кто ей нравится больше – Рауль или Призрак. И тот, и другой были по-своему хороши. Свет и тьма. Кажется, очевидно – надо выбрать свет, но разве устоишь перед силой чувств Призрака… Да и как не пожалеть его, бедного, вынужденного скрываться от людей? Но Рауль такой милый, такой красивый, отважный…

Господи, да кого же из них выбрать?! Кому отдать сердце – окончательно и бесповоротно?..

Раулю?.. Или Призраку Оперы?..

* * *

Мужчина, играющий с маленькой дочерью в сквере, Леночка Голикова, ноутбук, метро. Эскалатор – словно глотка чудовища, засасывающего в себя толпы людей…

Агния открыла глаза. И вспомнила.

Волосы!

Что теперь делать? Как жить?

Она скосила глаза на часы – начало десятого утра. Протянула руку за мобильным.

– Алло! – бойко отозвалась Инга. – Агнет, привет!

– Ты на работе?

– А где мне еще быть?..

– Я боялась – вдруг разбужу. Инга, у тебя есть знакомая парикмахерша? Хорошая парикмахерша?

– Конечно, есть, – снисходительно-приветливо ответила подруга. – А ты для кого просишь?

– Для себя.

– Для себя?! Ты решила подстричься?!

– Не спрашивай, лучше дай телефон. Мне срочно! – простонала Агния. – Я сейчас не в том состоянии, чтобы объяснять…

– Но ты мне расскажешь?!

– Обязательно. Но потом.

– Ладно, – напористо произнесла Инга. – Я тебе даю телефон и адрес, а вечером мы с тобой встречаемся. Нет, можно даже не вечером, я после обеда могу освободиться. Да что там… Я сбегу с работы, лишь бы на тебя посмотреть! Пиши: мастера зовут Наташа, салон на Садовом, неподалеку от Красных Ворот…

Агния после разговора с Ингой сразу же позвонила в салон – к счастью, Наташа сегодня работала, и утро у парикмахерши тоже было незанятым.

Агния быстро умылась, оделась и, накинув на голову капюшон, вышла из квартиры. Причем, прежде чем открыть дверь, она долго прислушивалась к тому, что происходит в подъезде, – не ходит ли кто из соседей по лестничной клетке, свободен ли лифт… Ей ни с кем не хотелось встречаться.

Во дворе было пусто. Серые высокие сугробы на газоне, голые ветви кустов. Это были кусты сирени. В мае они дивно цвели, а сейчас выглядели так уныло, так мрачно…

Агния быстро пошла через двор (а не вдоль дома, по тротуару), чтобы сократить расстояние до арки – там был выход на улицу. Многоквартирный дом нависал над ней, и девушке вдруг показалось, что за черными окнами стоят люди и смотрят на нее сверху: «Глядите, глядите – вон она, Агния Морозова, у которой волосы отрезали!»