— Ты где? — услышал я в трубке голос Льва.

— Обследую ее комнату.

— Правильно. Я как раз хотел сказать тебе об этом. Она могла оставить записку.

Я подошел к туалетному столику, выдвинул ящики. В глубине одного из них валялся черный парик. Я засунул его за пазуху.

— Ты что замолчал?

— Ничего нет.

— Ладно.

Он разъединил связь.

Я только сейчас почувствовал, что промок до нитки. Открыл холодильник и налил себе коньяка. Нужно переодеться. Но сначала не мешает принять душ.

Лев позвонил, когда я уже растянулся на прохладных простынях своей широкой кровати.

— Ты где?

— Обследую зал, потом собираюсь…

— Ложись спать. Я еду в Москву.

— Но…

— Она сбежала. Фокус со светом ее проделка.

— Да, но…

— Спокойной ночи.

Я услышал писк и гудки.

Несмотря на все мои приказы отключиться, мозг продолжал работать, прокручивая десятки вариантов. Наконец я нашел правильный. Прокрутил его несколько раз и удовлетворенно хмыкнул.

— Спишь? — рявкнул в трубке голос Льва.

— Да.

— Утром обследуй территорию.

— Слушаюсь.

— Ты мне завтра потребуешься.

— Понял.

— До утра.

Я засунул трубку под подушку. Я знал: в ней тоже есть «жучок».


…Она подсунула под меня руку и крепко прижалась к моей спине. У нее были ледяные ноги. Спросила, приложив губы к самому уху:

— Когда ты начал понимать?

Я натянул одеяло нам на головы и ответил, поворачиваясь к ней лицом:

— Когда увидел на кровати твой сарафан.

— Почему ты не сразу засунул эту дрянь под подушку?

— Я должен знать, где он.

Она впилась в мои губы, и я почти отключился, хотя в ту пору она еще не умела целоваться. Но первый поцелуй любовников запоминается сильней, чем все последующие ласки.

— Я не хочу, чтоб ты был его лакеем. Не хочу, — твердила она, осыпая меня поцелуями. — Ты красивый, умный, веселый. Я больше никогда не смогу с ним спать. Никогда. Мой храбрый Голубой Метис.

— Он может вернуться. Не исключено, что он нас проверяет.

— А, плевать я на него хотела. Ты его боишься? Скажи, ты очень боишься Макса?

— Теперь уже нет, — прошептал я, прижимая Полину к себе.


Телефон урчал уже давно. Я улавливал его настойчивые призывы сквозь толщу подушки, но был не в силах пошевелить рукой. Наконец я извлек трубку на свет божий.

— Уже шесть пятнадцать, — услышал я отнюдь не сонный голос Льва. — Я так и знал, что ты без меня разбаловался. Встань и займись делом.

— Ты где?

— В километре от усадьбы. — Он хрипло усмехнулся. — Испугались? Успокойтесь — я в собственной квартире. Послушай, Метис, она дрянь, правда?

— Не знаю. Нет, ты не прав.

— Посмотрим.

Он отключился.

Я опять засунул трубку под подушку и посмотрел на спящую Полину. Ее лицо было наполовину закрыто волосами. Я видел слегка приоткрытый по-детски пухлый рот и высунутую из-под одеяла ногу. Я наклонился, провел кончиком языка по ее губам. Она тихо простонала.

— Спи, — сказал я едва слышным шепотом. — Я тебя запру. Слышишь?

— Ты куда?

— Собрать твои вещи.

— Не забудь про медвежонка. Он под подушкой. Мой Микки…

— Ладно. Не вздумай открывать шторы.

— Знаю. Возвращайся скорей.

Ее заграничный паспорт лежал в сейфе под моими пистолетами.

Вряд ли они мне теперь пригодятся, но я нарочито медленно засунул их в карманы. Пускай себе камера пишет.

Я сложил вещи в сумку и вынес ее в залу. Потом вышел во двор и несколько раз обошел вокруг дома, делая вид, что приглядываюсь к земле. Отправился в гараж и сказал охраннику, что шеф вызывает меня в Москву.

Он вручил мне ключи от темно-синей «девятки».

Я поставил машину под балконом моей комнаты и быстро взбежал по лестнице. Полина сидела на кровати. В комнате было темно. Камера в таком режиме не работала.

Я взял ее за руку и подвел к окну.

— Все поняла, — сказала она одними губами. — Считать до тридцати.

Я бегом выскочил из комнаты. Щиток был в углу, за пальмой. Щелчок оказался очень сильным — дом словно вздрогнул. Я подхватил сумку и через десять секунд уже сидел на переднем сиденье «девятки». Полина была на нижней террасе под прикрытием розовых шпалер. Я открыл заднюю дверцу и подал машину задом. Она влезла в машину по-змеиному вертко. Я рванул сцепление.

В этот момент ожил телефон.

— Метис, ты слышишь меня?

— Да.

— Немедленно бери машину и дуй в Москву. Ты мне очень нужен.

— Слушаюсь.

— Постой. Скажи этой дуре Рыжовой, что Полина нашлась. Пускай сидят тихо.

— Где она?

Он как-то странно хмыкнул и, бросив «жду», отключился.

Я обмотал трубку тряпкой и засунул поглубже в бардачок.

— Надень. — Я протянул Полине черный парик.

Через секунду она уже была рядом со мной, положила мне на плечо ладонь, потом голову.

Она была в бикини. В том самом, в каком мы с ней загорали вчера утром.

— Помнишь, ты сказал, что… не захочешь со мной? Помнишь?

Я улыбнулся.

— Берешь свои слова назад?

— Ни за что.

— Но ведь ты сказал ночью, что любишь меня.

— Я должен был сказать это еще три недели назад, тогда бы не возникло недоразумения.

Она игриво шлепнула меня по руке.

— Когда ты станешь взрослым?

— Зачем?

— Чтобы воспитывать меня. Кто-то же должен довести меня до ума.

— Куда?

— Все равно. Лишь бы с тобой. Что-то придумал?

— Да, — сказал я и нахмурился. Мне не нравилось состояние вопиющей беззаботности, с каким я расставался с прежней жизнью.


Я отвез Полину на дачу к своей давнишней подружке, с которой мы не виделись лет пять. Мы приехали в Березки на электричке.

— С удовольствием помогу, — сказала Ирка, когда я кратко объяснил ей ситуацию. — Этот индюк должен когда-то получить по носу. Они уверены, им все можно.

Из чего я сделал вывод, что Ирке известно о Льве больше, чем я думал. И немудрено — она принадлежала к так называемой четвертой власти.

— Надеюсь, ты не сделаешь это темой своей очередной статьи? — поинтересовался я, когда она провожала меня до калитки.

— Нет. По крайней мере пока вам угрожает опасность. — Она дотронулась до моего локтя. — Слушай, у тебя с этой девочкой серьезно?

— Будем надеяться, что и у нее со мной тоже.

Я дружески подмигнул Ирке.

— Наконец наш мотылек опалил свои крылышки. А лампочка на самом деле очень яркая. Насколько я понимаю, Лева Халтурин решил, что деньги в наше время решают все. Он изменился с институтских времен.

— Мы все меняемся.

— Это точно. Счастливо.

Я обернулся, заворачивая за угол. Полина стояла на крыльце и смотрела мне вслед, растерянно улыбаясь. Ирка обняла ее за плечи и увела в дом.

Я думал о том, что теперь все зависит от того, захочет ли эта привередливая старая леди Судьба покровительствовать нам или же следует сделать ставку на Его Величество Случай, то есть собственную смекалку и ловкость.


— Почему ты так долго не отвечал? — звучали в трубке раскаты громоподобного баса Льва.

— Сели батарейки, а я только сейчас догадался.

— Что ты делал?

— Торчал в пробке на Новослободской. Потом принял душ и задремал. Я не спал всю ночь.

— Интересно, что ты делал?

По тону Льва я понял, что он выпил, причем изрядно. Пьяный Лев был для меня настоящим кроссвордом.

— Построил твоих секьюрити в шеренгу и по очереди трахнул.

— Ха-ха-ха. — Его смех был еще мрачнее голоса. — Я бы этих чертовых шлюх заточил в монастырь. Имеются соображения?

— Может, лучше при встрече?

— Я не хочу тебя сегодня видеть.

— А я-то надеялся выплакаться на твоем плече.

— О чем вы говорили с ней последнее время?

— О погоде, прочитанных книгах. Музыке. О предстоящем путешествии в дальние страны.

— Она так хотела поехать в этот круиз. Она ведь еще нигде не была. Меня одолевают сомнения и… — В трубке звякнуло и булькнуло. Судя по сему, Лев решил нагрузиться по ватерлинию. — Почему ты молчишь?

— Слушаю и соображаю.

— У нее могли быть приятели среди этих солдатиков. Эти толстожопые тетки годятся только огород от ворон охранять. Она могла закрутить любовь с каким-нибудь молодым засранцем.

— Это всего лишь предположение.

— У тебя есть что-то получше?

— Нет, но…

— Слушай меня внимательно. — Я слышал, как он снова налил себе в стакан. — Немедленно вали туда, собери все ее вещи — все до единой, понял? — и дуй назад. Скажи им, что она в Москве. Или лучше ничего не говори. — Лев грязно выругался. — Понял?

— Куда прикажешь деть вещи?

— Можешь выкинуть по дороге. Хотя нет, лучше засунь себе на антресоли.

— Будет сделано, шеф.

— Телефон оставь дома. Я отрубаюсь. Да, постой.

— Я тебя слушаю.

— Если она вернется, мне простить?

— Да, — сказал я. — Но только сперва поручи мне высечь ее розгами.

Лев уже храпел.


— Правильно сделал, что обратился ко мне.

Толя Колесников знал Льва еще со школьной или даже детсадовской поры: они жили когда-то на одной лестничной площадке.

— Он прикроет твою фирму, если узнает правду.

— Клыки обломает. Мой дядька тоже не последняя дверь в коридоре их власти. Давай ваши загранпаспорта и фотографии.

— Не исключено, что он распорядился следить за мной.

Толя на секунду задумался.

— Пустяки. Два холостяка решили после работы выпить и закусить. Можешь заночевать у меня.