– У меня сохранилась коробка с твоими вещами. В ней письма… и кое-что из твоей комнаты. – Она открыла заднюю дверцу машины и достала оттуда коробку чуть больше обувной. – Помнишь, в детстве ты любила лошадей и собирала статуэтки.

– Да, помню, – Андреа прищурилась.

– Они все здесь. Конечно, ты не хочешь иметь со мной ничего общего, и я тебя понимаю, но прошу тебя, возьми эти вещи.

Андреа ненадолго замялась, но все же подошла к тетке. Как только она протянула руку за коробкой, Маргарет порывисто обняла ее:

– Я бросила пить. Марлон перед смертью пил слишком много. Мы оба понимали, какой вред тебе причинили… мне так жаль! Я надеюсь, что когда-нибудь ты сумеешь меня простить.

Андреа снова кивнула, но ничего не сказала. Маргарет держала ее за руки так долго, что Брэндон шагнул к ним. Его движение вывело Андреа из раздумий – она как будто вынырнула из своего прошлого.

– Спасибо, что сохранила их, – она указала на коробку и отступила.

– Я так рада, что у тебя все хорошо, – прошептала Маргарет. – Что ты сумела все преодолеть и подняться.

Андреа перевела взгляд с тетки на Брэндона.

– Чем дальше, тем больше я понимаю: те, кто причиняют тебе боль, в конечном счете, делают тебя сильнее, – сказала она, глядя на Брэндона.

Глава 17

«Те, кто причиняют тебе боль, в конечном счете делают тебя сильнее».

Слова Андреа еще звучали у него в голове несколько часов спустя, когда он снова сидел за угловым столиком в клубе «Рай».

После встречи с Маргарет они вернулись домой, и Андреа сразу ушла в маленькую комнату. Она ничего не говорила, на вопросы отвечала односложно. Брэндону пришлось ненадолго оставить ее одну: он повез в шерифское управление найденную Кирой салфетку с записью.

Когда он вернулся, Андреа по-прежнему сидела в своей комнате, коробку, которую дала ей тетка, она так и не открыла, бросила ее на столе.

По пути в клуб «Рай», куда он отвез ее заранее, чтобы она успела подготовиться к смене, они оба молчали.

Около одиннадцати вечера Брэндон снова сидел за тем же столиком, что и накануне. Он наблюдал за посетителями и часто смотрел на Андреа.

Он по-прежнему не мог сдержать гнева и отвращения, когда видел, что она снова полуодета, и знал, что все видят ее полуголое тело.

– Как поживаете, агент?

Брэндон окинул взглядом миниатюрную фигурку на высоких каблуках, в джинсах и маечке; она подсела к нему напротив.

Кира!

– Здрасьте, – удивленно сказал он. – Не ожидал вас здесь увидеть!

– Вот, решила зайти и немного поддержать нашу девочку. Я знаю, ей это нужно.

– По-моему, с ней все в порядке, – сухо ответил он Кире.

Кира прищурилась, но ничего не сказала. К ней подошла официантка, которую, судя по бейджу, звали Кимми, она принесла Кире заказанный напиток, та взяла двадцатидолларовую купюру, свернула трубочкой и сунула официантке между грудями, также заметно выпиравшими из бюстье. При этом Кира подмигнула, и Кимми подмигнула в ответ.

– Интересуетесь девушками? – осведомился Брэндон.

– Нет. То есть не в том смысле. – Кира повертела бокал в руках. – Просто поддерживаю своих сестер, которым приходится чертовски тяжело зарабатывать себе на жизнь. А ведь у них есть семьи, другая работа или еще что-то, что требует их времени! Взять нашу официантку, Кимми. Она ровесница Андреа или чуть моложе… На вид ей немного за двадцать.

– Да, наверное, – кивнул Брэндон.

– Может быть, какой-нибудь подонок сделал ей ребенка и сбежал. Или у нее муж безработный. А может, она вообще всю жизнь мечтала стать стриптизершей – да какая разница? Она нашла здесь работу. И что же, из-за этого вы считаете, будто имеете право хуже думать о ней?

– Да нет, в общем…

– Она приходит сюда каждый вечер, улыбается посетителям. Молодым парням, например, симпатичным студентам, улыбаться нетрудно. С какими-нибудь мерзкими старикашками, толстяками и пошляками приходится тяжелее. И все же она их обслуживает, потому что… ну да, мы именно так зарабатываем себе на жизнь. И что же, теперь вы хуже думаете о Кимми?

– Нет, я не думаю о ней хуже.

– Потом она выходит на сцену, раздевается и улыбается. Она обслуживает столики, разносит напитки и улыбается. Она улыбается! Потому что такая у нее работа. Ее задача – дать мужчинам то, на что им приятно смотреть. И у нее неплохо получается.

Брэндон поднял руку вверх, словно защищаясь, но Кира продолжала:

– Некоторым нашим девушкам приходится подбадривать себя наркотиками, чтобы исполнять стриптиз. Кимми не такая. Есть девушки, которые нашли источник побочного заработка: они выходят на задний двор и занимаются сексом с клиентами. Но Кимми и этого не делает, она содержит семью на то, что получает на своей работе. Она не бросает на парней призывные взгляды. Не дразнит их. Здесь принято одеваться так, чтобы выставлять напоказ свои прелести, и улыбаться. И больше ничего.

Брэндон покосился на Андреа. Она улыбалась. Но не дотрагивалась ни до кого из мужчин, никак их не заводила. Как и Кимми, она просто делала свое дело.

Кира нагнулась к Брэндону:

– Вам не по себе из-за того, как держится и что делает Андреа? Из-за того, что она делала четыре года назад?

Брэндон пожал плечами:

– Я так не думал, пока не увидел ее в… этой форме и за работой. Не скрою, мне тяжело на нее смотреть. Тяжело мириться с тем, что она… что ей приходилось…

– И чья же в том проблема? – Кира жестом показала на Андреа. – Этой милой девушки? По-моему, нет.

Кира сделала еще глоток.

– Знаете, почему она пользовалась такой популярностью, когда выступала? Потому что сразу становилось понятно: на самом деле ей совсем не хочется исполнять стриптиз. Она казалась недотрогой и в то же время легко доступной. Парням такое нравится.

Брэндон покачал головой. Он не хотел думать о том, как Андреа «выступала», и еще хуже было представить, что ей не хотелось находиться на сцене. Но Кира была безжалостна:

– Видите меня? Я – такая, какая есть. Выхожу на сцену и спокойно раздеваюсь. Я свои достоинства знаю. Я сильная и быстро завожусь. И хотя я нравлюсь не всем подряд, пользуюсь довольно большой популярностью. Думаете, у вас получится понизить мою самооценку?

Брэндон открыл было рот, но Кира его остановила:

– Я вам помогу – нет, не получится! Осуждайте мое ремесло сколько хотите, хуже думать о себе я не буду. Потому что я такая, какая есть. Я уверенная в себе и сильная. Я люблю исполнять экзотические танцы. Я сама выбираю, как мне жить, и ни о чем не жалею!

Брэндон поднял свой бокал, салютуя собеседнице.

– Зато… открою вам секрет, доктор Хан. Вас ведь так положено называть?

– Меня можно так называть, хотя я и не врач.

– Зато я совсем не добрая. Не стремлюсь пожертвовать собой ради других. Не хочу бороться с трудностями и продираться наверх, выбираясь из ям, в которые меня сталкивает жизнь.

– Не уверен, что у жизни получится столкнуть вас в яму.

Кира пожала плечами и метнула на него испепеляющий взгляд.

– Одно я знаю точно: я бы ни за что не пожелала вернуться туда, где мне было очень плохо, и сделать то, что вызывало у меня отвращение, что разбивало мне сердце. И все ради того, чтобы помочь совершенно незнакомому человеку… Мы с вами оба знаем девушку, которая так поступила.

Брэндон посмотрел на Андреа. Кира встала.

– Ну, мне пора. У меня много обязанностей в другом месте.

– Я вас провожу.

– Не надо, сама доберусь. – Она выставила вперед руку. Направилась было к выходу, но остановилась и развернулась к нему: – Андреа никому не позволяла узнать себя как следует, потому что всегда боялась, что ей причинят боль. Но я видела, как она на вас смотрит. Она уважает вас, она раскрылась перед вами.

Этого Брэндон не отрицал. Андреа действительно раскрылась перед ним во многих смыслах слова.

– Оттого, что вы тоже здесь, ей тяжелее. Она с самого начала боялась, что вы ее осудите, раните, как ранили другие. Так оно и получилось.

Брэндон опустил голову. Кира была права.

Она продолжала:

– Рано или поздно Андреа смирится с тем, что она была стриптизершей. Все осталось в прошлом. Когда-нибудь она оглянется назад и поймет, что ей нечего стыдиться. Но вряд ли она так подумает, когда вспомнит, как вы с ней обошлись.

* * *

Неприятно осознавать, что ты оказался ханжой и придурком. Неужели, увидев полуодетую Андреа в компании незнакомых мужчин, с которыми она флиртовала и смеялась, он мог хоть на миг вообразить, что ей это нравится?

Еще одна картинка возникла перед ним: Андреа под дождем, замерзшая, стоит и ждет его. Она надеялась на него, а он ее подвел.


В душе лилась вода. Было почти три часа ночи. Брэндон слушал сообщение, присланное ему Джерардо Дженнисоном из Финикса по поводу следов, обнаруженных в роще возле клуба «Рай». Выяснить удалось немного.

Сегодня тот человек вроде бы не объявлялся; ни Брэндон, ни Андреа не заметили в клубе никого и ничего любопытного. Если мужчина, появившийся в грозу, – тот, кто убивал других женщин, значит, преступник меняет способ действия. Значит, для выбора очередной жертвы он не ждет шоу диджея Шокера, а начинает охоту раньше.

С другой стороны, нельзя забывать и об Эшли Джадсон, жертве номер два. Эшли не была стриптизершей, она работала официанткой. Правда, по слухам, подрабатывала проституцией – охотно общалась с дальнобойщиками, которые заходили к ней в закусочную и готовы были хорошо заплатить за дополнительные услуги. Убийца вполне мог решить, что она такая же «нечистая», как и другие женщины, которые раздеваются за деньги.

Но охота на Андреа никакого смысла не имела: она работала в клубе всего одну ночь и не сделала ничего по-настоящему «нечистого». Впрочем, возможно, убийце все равно, кто что сделал. Главное – что его жертвы работали в стриптиз-клубе.

Брэндон сел на диван и занялся тем, что удавалось ему лучше всего. Он принялся сравнивать все версии. Может быть, тогда Андреа видела вовсе не серийного убийцу. За парковкой мог прятаться Демиен Фрейхоф. Брэндон достал телефон и набрал номер Стива.