В противовес всему белому, а может, и в гармонии, женщина была во всем черном.

Эдакий стиль – черное на белом!

Эстетский дизайнерский ход!

«Вот теперь у меня точно едет крыша! О чем я рассуждаю?!» – подумала Вика, забыв испугаться.

Женщина подошла и остановилась в метре от Вики, внимательно ее разглядывая.

Незнакомка была высокой, выше метра семидесяти, довольно полной, не толстой, но, как говорят, «в теле». Неопределенного возраста: от тридцати пяти и до бесконечности, в зависимости от количества вложенных в лицо денежных знаков. Стильная стрижка – длинные, жгуче черные волосы, обрезанные рваными прядями разной длины. Дама была одета в черный костюм, юбку чуть ниже колен и приталенный пиджак.

Единственным ярким пятном в ее образе алела полоска помады на губах.

– Меня зовут Ирэна Альбертовна, – представилась дама.

Вика сделала попытку встать, но не смогла и только теперь осознала почему. Она сидела на железном стуле с подлокотниками, к которым были примотаны скотчем ее руки, на ноги скотча тоже не пожалели, прочно примотав их к ножкам стула.

– Ну, девочка моя, а что вы хотели? – почти извиняясь, заметила Ирэна Альбертовна, наблюдая за тем, как Вика себя осматривает. – По-другому разговор у нас не выходит.

– То… – начала говорить Вика, но получилось только сипение.

Она прокашлялась.

– Еще воды? – участливо спросила дама.

– Нет! – ответила на этот раз четко Вика.

– Да вы не бойтесь! – не послушала ее возражения Ирэна Альбертовна.

Она подошла к столику, где стояла бутылка с водой, и налила почти полный стакан.

– Это просто вода, травить вас никто не собирается, вы нам нужны здоровой.

Она вернулась к Вике и заставила ее выпить, взяв жесткой хваткой за подбородок и вливая ей воду в рот насильно.

– Так что вы там хотели сказать? – спросила она, закончив экзекуцию.

Вика окончательно пришла в себя, даже боль в голове прошла от злости и ясного осознания происходящего. Поставив стакан на столик, дама заняла прежнюю позицию – в метре от привязанной к стулу Вики.

– Я давно хотела с вами познакомиться, – радушно заметила мадам. – Вы первая и, надеюсь, единственная, кто за все время работы нашей клиники не только поняла, что происходит, но сумела сбежать и довольно долго от нас прятаться!

– И что дальше? – спокойно спросила Вика.

– Вы же умная девочка, значит, понимаете, что сейчас мы найдем вашего Степана, и на этом закончится наш маленький инцидент.

– Вы всерьез полагаете, что я скажу вам, где находится мой сын? – удивилась Вика.

– Нет, конечно! Мы все о вас очень высокого мнения и знаем, что добровольно вы ничего не скажете!

– Так что, вы меня пытать будете? – усмехнулась Вика.

– Что вы глупости говорите! – возмутилась Ирэна Альбертовна. – Я же объясняла, что вы нам нужны целая и здоровая! Мы не настолько расточительны, чтобы калечить такой материал!

– А, ясно! Органы нынче в дефиците! – кивнула Вика.

Ей почему-то стало почти весело.

– Что вы в этом понимаете! – резко одернула ее мадам. – То, чем мы занимаемся, не просто спасение жизни и здоровья людей, это еще и очистительная функция!

– Ну, да, санитары леса! – съязвила Вика. – Бомжи, алкоголики, беспризорники. Я правильно поняла? Ликвидируете отбросы общества, значит.

– Я не собираюсь с вами дискутировать! Но вы даже представить себе не можете, какая бомба замедленного действия подрастает сейчас по подвалам, помойкам и вокзалам!

– Почти как у классика: «Ничего я не сказал на это, только говорю…» – усмехнулась Вика и совсем другим тоном добавила: – Ну, развейте свою мысль! Впрочем, я могу и сама озвучить все ваши придуманные для самих себя оправдания: эти люди и дети больные, никому не нужные, с ненормальной психикой, поэтому их спокойно можно пустить на запчасти, а заодно и выполнить «высокую» миссию по очищению общества от скверны.

– Виктория Борисовна, – ответила мадам, явно заведясь от Викиных слов. – Вы рассуждаете как быдло, как обычный тупой обыватель! Эти люди ненормальны во всех отношениях. Беспризорники – это дикие, совершенно больные звереныши. Нам месяцами приходится их лечить! К десяти-двенадцати годам у них черные легкие от курения и клея, которым они дышат, цирроз печени, больные почки, часто с дисфункцией, не говоря уже о всех остальных органах! У этих детей отсутствуют любые нормы и законы морали и этики. Они все, поголовно, занимаются проституцией и имеют целые букеты венерических заболеваний. Через пять-десять лет они вырастут, войдут в нашу жизнь и будут общаться с нашими детьми, спать с ними, пытаться влезть в нормальные семьи. Это в лучшем случае! А в худшем, и самом вероятном, они станут насиловать, убивать, грабить. Это уроды, выродки, и единственное, что можно сделать, это их уничтожить!

– Ну, да, ну, да, это мы уже проходили! – спокойно ответила Вика, удивившись, что дамочка так распалилась, а вроде бы так хорошо держалась в холодных высокомерно-презрительных тонах. – Сначала надо уничтожить больных и убогих, потом заняться инакомыслящими, а там дело дойдет и до низших рас! Гитлер, кажется, или эту теорию еще до него придумали? Бросьте, Ирэна Альбертовна! Не надо пытаться оправдывать собственное больное мышление и неуемную тягу к деньгам! Это у вас отсутствует любая мораль и нравственность! Спокойно собирать детей на улицах, лечить, выкармливать, как рождественских гусей, чтобы потом убить и побольше на этом заработать. А как насчет здоровых детей? Которых вы делаете инвалидами, а иногда, я уверена, тоже не гнушаетесь пустить целиком на органы! По вашей извращенной логике получается, что если у человека есть деньги, чтобы оплатить операцию, так он лучший представитель общества? Или из больного ребенка, с пересаженными за большие бабки органами, вырастет прекрасный человек? Что вы пытаетесь мне тут втереть?! Или вы решили, что я за вас адвокатом перед богом выступлю, когда вы меня прирежете? Если и надо от кого-то избавляться, так от таких, как вы, мадам, и от всей вашей вонючей корпорации! Что с вами в ближайшее время и произойдет! – Вика мысленно цыкнула на себя, приказав немедленно успокоиться, и продолжила более спокойным тоном: – Кстати, а вы знаете, что происходит на зоне с такими «красотками», как вы? Вы вообще понимаете, что попадете к тем зэчкам, чьи дети и есть беспризорники, а по их законам смертельную казнь для таких, как вы, никто не отменял!

Ирэна Альбертовна шагнула к Вике, схватила ее за подбородок, задрав ей голову вверх и делая больно. Специально, ну, это понятно. Она приблизила свое лицо к Викиному и заглянула ей в глаза.

– Что-то ты разболталась, сучка! – Ее лицо стало жестким, неприятным и сразу постарело.

– Страшно? – спросила Вика.

Ирэна отпустила ее, одернула пиджак, подошла к столику с инструментами и стала что-то там делать, повернувшись к пленнице спиной.

– Виктория Борисовна, я решила, что вам будет интересно посмотреть, как оперируют вашего сына, – холодно сказала она.

– Думаю, это шоу не состоится, – заметила Вика.

– Не сомневайтесь! – Ирэна Альбертовна повернулась к ней, держа в руке шприц, наполненный каким-то препаратом. – Сейчас я сделаю вам укол, и вы ответите на все мои вопросы, а через час-два ваш Степан присоединится к нам.

– А вы не боитесь, что меня и сына начнут искать?

– Да вас уже ищут! Вы же пропали вместе с ребенком, ни родные, ни знакомые, никто не знает, где вы! Вы допустили только одну ошибку, роковую для вас и весьма удачную для нас: никому ничего не рассказали.

Ирэна стала медленно приближаться к стулу, на котором сидела Вика. А Вика рассмеялась и спросила издевательски-интимным голосом, наклонившись, насколько могла, вперед:

– А вы в этом уверены?

– Вы зря стараетесь, Виктория Борисовна, играть в эти игры совершенно ни к чему, это вам не поможет. Ни вам, ни вашему сыну.

– И не пытаюсь даже! – продолжала веселиться Вика. – Вы что, на самом деле думаете, что я такая идиотка, чтобы просто бегать и прятаться от вас, как овца?

Ирэна остановилась напротив нее. На холеном лице отобразилось легкое сомнение. Даже не сомнение, а некая тень удивления и быстрый просчет такой возможности, впрочем, тут же сменившийся уверенностью, что Вика врет.

– Даже если вы и рассказали каким-нибудь друзьям о своих подозрениях, вам это никак не поможет, а нам ничем не повредит.

– Да что вы говорите! – издевалась Вика, улыбаясь. – Даже если эти друзья из ФСБ? Даже если я подала туда и в прокуратуру заявления, подкрепленные другими свидетельскими показаниями?

– Вы блефуете! – после минутного замешательства уверенно сказала Ирэна.

«Конечно, блефую, идиотка! А что мне еще, по-твоему, делать?» – возмутилась мысленно Вика.

– А как вы думаете, дорогая, – тем же тоном балаганного веселья продолжила Вика, – почему это вдруг я ехала в машине одна, без сына? А? Вы абсолютно, стопудово уверены, что за мной не следили? А вы привезли меня прямо в центр управления потоком донорских органов! Ай-яй-яй! Притащить «хвост» в глубоко законспирированную организацию! Как неосмотрительно!

Ну а что ей еще оставалось?! Шутить, пугать, втягивать эту фрау из зондеркоманды в разговор – да что угодно, только бы оттянуть время и сообразить, как выбираться из этой полной засады! Если, конечно, у нее остался хоть призрачный шанс выбраться. Скорее всего…

– Заткнись! – резко оборвала ее Ирэна Альбертовна. – Не надо пытаться оттянуть неизбежное! Я не верю ни единому твоему слову!

– А зря! – раздался мужской голос.

И обе, одновременно, повернули головы. От дверей неторопливой походкой подходил Денис.

– Кто вы такой?! – грозно спросила Ирэна. – Немедленно выйдите! Игорь!

Денис подошел к ним, неуловимым движением руки схватил Ирэну Альбертовну за кисть, другой рукой вытащив из ее пальцев шприц.

– Развяжи меня! – нетерпеливо потребовала Вика.

– Что здесь происходит?! – взвизгнула Ирэна. – Игорь! Саша!