Вика работала бухгалтером в небольшой частной фирме, а Ольга, в не менее частной, менеджером по продажам. К немалой радости подруг, офисы фирм, в которых они трудились, находились в квартале друг от друга, что давало прекрасную возможность часто встречаться.

Вика, освободившись пораньше, зашла за Ольгой к ней на работу. Виктория не сразу нашла подругу среди обычной пятничной вечерней суеты, когда народ, раздражаясь от любых задержек и стараясь не попадаться на глаза начальству, стремится как можно скорее слинять с работы. Впереди выходные, у всех планы и долгожданный отдых.

– Викуля! – обрадовалась Ольга, увидев ее. – Ты же меня не бросишь?

– В смысле столкнуть с крыши или в трудную минуту? – уточнила на полном серьезе Вика.

– Второе! – рассмеялась Ольга и объяснила: – Наша замдиректора забыла портфель с документами, а они ей завтра нужны. Она позвонила и попросила, чтобы кто-нибудь его принес. Наш народ, узнав об этом, попрятался по углам, как тараканы, а я неосмотрительно попалась начальству под руку. Викуль, это не далеко, она в центре живет, занесем и пойдем кофе пить.

– Пошли, нерасторопная ты наша! – вздохнула Вика.

Ага, сейчас-с-с, «занесем» и пойдем по делам своим! А российская действительность?

Отметилась, а как же! Широкомасштабная стройка во дворе внесла свои коррективы в упорядоченную жизнь нескольких близлежащих домов. Черт его знает почему во время строительства, сравнимого со стихийным бедствием, округа погружается во тьму и хаос – фонари не горят, проходы между домами загорожены, через рытвины и завалы приходится пробираться, как по минному полю. Может, это специфика такая строительства в нашей стране? Ну, вот в такие условия девчонки и попали, свернув с освещенной центральной улицы через арку во двор, объединявший несколько домов, в том числе и искомый ими. Таблички с номерами домов, в соответствии с общей атмосферой, не подсвечивались, и определить в темноте, какая цифра на доме, невозможно!

Холод стоял жуткий. Во дворах, где блуждали подруги, не наблюдалось ни одного прохожего. От просоленного снежного месива вперемешку с вывороченным грунтом, через которое приходилось пробираться, как через полосу препятствий, у Вики совсем промокли старые, ненадежные сапоги, и она чувствовала, как внутри хлюпает вода. Ольга, стуча зубами, тихо ругаясь, засовывала себе под мышку то одну, то другую ладошку, чтобы согреться.

Когда они наконец, расспросив старушку, увидев которую, бежали через весь двор с криками «бабушка, подождите!», чем напугали ее чуть ли не до смерти, ввалились в подъезд нужного дома, Вике казалось, что она уже околела. Ольга была не в лучшем состоянии: она так замерзла, что дрожала всем телом и у нее посинели губы.

– Идиотка! – ругалась Вика, стягивая с нее перчатки и растирая Ольге руки. – На улице мороз за двадцать, почему ты в пальто, а не в дубленке?

– Она старая и некрасивая, – хныкала Ольга, уткнувшись в плечо подруги.

– Зато ты, молодая и красивая, будешь прекрасно смотреться на больничной койке! Все, пошли! Какой этаж?

– Четвертый, – вздохнула Ольга.

– Боже мой! Девочки, вы совершенно замерзли! – воскликнула хозяйка вместо «здрасте», когда открыла им дверь. – Быстро проходите! Раздевайтесь, вам надо немедленно согреться!

– Нет, нет, Елена Александровна, – пролепетала Ольга. – Мы пойдем, вот портфель.

– Никуда вы не пойдете! Сережа! – крикнула она в глубину квартиры.

У них явно было какое-то торжество. Хозяйка, молодая, лет тридцати, симпатичная, стройная женщина, была облачена в вечернее платье и туфли на каблуках. Из квартиры слышался шум застолья: смех, звон бокалов, веселые голоса, негромкая музыка.

Елена Александровна, ухватив обеих девушек за рукава, втащила в прихожую и еще раз громко позвала:

– Сергей!

Пальцы на руках и ногах понемногу оттаивали, появилась такая сильная боль, что у Вики навернулись слезы на глаза. Ольга, испытывая то же самое, с шипением втянула воздух сквозь зубы и, стянув перчатки, затрясла кистями.

В прихожую вышел мужчина, одетый для торжества в строгий, темный костюм.

– Что случилось? – весело спросил он.

– По-моему, они обморозились, – ответила Елена Александровна обеспокоенно.

Мужчина громко позвал в сторону комнаты:

– Егор! Иди сюда!

Крикнув, он шагнул к Ольге и стал расстегивать на ней пальто, Елена Александровна, торопясь, снимала дубленку с Вики.

В прихожую вышел еще кто-то, но Вике было так больно, что она уже ни на кого не обращала внимания.

– Егор, они обморозились, надо, наверное, в горячую воду? – спросил хозяин, усаживая Ольгу на пуфик.

– Нет! – ответил мужчина. – Лена, куда их отвести?

Вику подхватили под локоть, куда-то повели, усадили в кресло, она не видела, зажмурившись от боли.

– Сергей, найди две пары теплых носков, и водку, Лена, снимай с нее сапоги и колготки! – отдавал кто-то командирским тоном быстрые и четкие указания.

Тем же тоном ее спросили:

– Как вас зовут?

– Виктория.

– Вика, – стягивая с нее сапоги, велел мужчина, – вам надо снять брюки и колготы.

«Зачем?» – подумала Вика, но безропотно подчинилась.

Вернулся хозяин, принес носки и водку. Вика почувствовала, как на ноги плеснули холодной жидкости, а потом сильные горячие ладони начали растирать ее ступни.

– Не надо, больно! – чуть не заплакала она, стараясь выдернуть ногу из мучавших ее рук.

– Терпи! – приказал экзекутор и принялся за вторую ступню, продолжая отдавать приказы. – Сереж, им надо коньяку выпить.

– Сейчас сделаем!

Растерев ее ступни так, что Вике казалось, будто их ошпарили, он опять распорядился:

– Лен, надень ей носки, а я вторую девочку посмотрю.

Вике натянули на ноги носки и сунули в руки бокал с коньяком. Боль уходила, уступая место ощущению, что руки, ноги и щеки горят огнем.

Девушка выпила коньяк и потянулась за своими брюками, валявшимися возле кресла. Она вытащила из брюк колготки и, не вставая с места, стала натягивать на себя.

– Как вы умудрились так замерзнуть? – спросил тот же командир.

– Мы никак не могли найти дом, там у вас стройка, темно, табличек с номерами не видно, прохожих почти нет, а те, у кого мы спрашивали, ничего не знали, – ответила Ольга.

– Понятно. Ну, что ж, за стол. Напоить, накормить, обогреть душевно, и все будет в порядке. Обморожения нет, – констатировал командующий.

– Вы, наверное, генерал? – спросила Вика, рассмотрев наконец их с Ольгой спасителя.

– Нет, я врач, – усмехнулся он.

– Еще хуже! – вздохнула она.

Он был высокий, худощавый, жилистый какой-то. Темные, слегка вьющиеся волосы и веселые карие глаза немного смягчали волевое лицо: высокие скулы, тонкий, с еле заметной горбинкой, нос, прямые брови, твердый подбородок, красиво очерченные губы – лицо человека, умеющего принимать решения и командовать.

Странно, но Вике показалось, что она знает этого человека, хотя вот абсолютно точно, на сто пудов, никогда с ним не встречалась.

– Мы лучше пойдем, – сделала попытку сбежать Ольга.

– Никуда вы не пойдете! – решительно возразила Елена Александровна. – Все за стол! У Сергея сегодня день рождения, я поэтому так и спешила, что даже портфель забыла.

Их усадили за стол, хозяйка поведала гостям о «героическом подвиге» по доставке ценного портфеля. Гости поохали, стали усиленно ухаживать за девушками, уговаривая попробовать все блюда сразу.

Ольга расслабилась, отказавшись от коньяка, махнула водочки под общие одобрительные возгласы и с аппетитом принялась за еду, сразу же вписавшись в веселую компанию.

Вике такой радости расслабления не перепало. Она чувствовала себя неуютно, неловко, ей не хотелось ни есть, ни пить, ни оставаться в незнакомой квартире. И она ощущала на себе пристальный взгляд этих смеющихся карих глаз командира-спасителя, оказавшегося врачом.

Вот просто всей кожей чувствовала!

Больше всего ей хотелось оказаться сейчас дома, в горячей ванной с пеной.

Вика спросила, можно ли позвонить, и, извинившись, выбралась из-за стола. Тихо радуясь придуманному предлогу – «надо маме позвонить», дающему ей возможность побыть немного одной, прошла в кухню.

С мамой она все-таки поговорила, просто так, ни о чем, и, положив трубку, откинулась на табуретке, упершись спиной в стену и вытянув ноги. Вика посмотрела на большие, принадлежащие хозяину, шерстяные, грубой вязки носки, которые ей надели на ноги, и усмехнулась.

– Вам так сильно хочется сбежать?

Он стоял в проеме двери, засунув руки в карманы брюк и опершись плечом о косяк.

– Сильно! – призналась Вика, выпрямившись на табурете и подтянув ноги.

Он подошел, присел перед ней на корточки, взял в руки ее ладони и, посмотрев в глаза, сказал:

– Я вас отвезу.

– У вас машина? – спросила, просто чтобы что-то спросить, Вика.

– Нет, машина у таксиста, которого мы поймаем.

– А Ольга как же?

– Ольгу Ленка не отпустит. Ее накормят, напоят и уложат спать, предварительно сообщив родителям, что чадо в целости и сохранности.

Вика наклонилась, приблизив свое лицо к его, заглянула в карие глаза. Что она прочла в них тогда? Чем заворожилась? Что поняла такого…

– Тогда поехали, – согласилась она.

А потом были эти сутки!

И не было в них обжигающей, безумной страсти, а было что-то выше, наполненное невероятной нежностью, снизошедшим откуда-то глубоким доверием, в котором не находилось места никакому обману.

Хотя страсть тоже присутствовала! Это точно! такая, что – ух!

В одиннадцать вечера, в субботу, Егор уезжал.

Он улетал в Африку работать. На полгода.

Все! Конец истории!

Прошло почти пять лет.


От воспоминаний ей лучше не стало, но дрожь в руках прошла.

– И на том спасибо! – поблагодарила Вика.

Она оглянулась и посмотрела на спящего Степку. Сидела, смотрела и понимала, что это надо сделать! Что это правильное, может, единственно верное решение. И никакие ее чувства-эмоции, боль застарелой обиды и непонимания сейчас не имеют значения. Ни-ка-ко-го! Вот спит ее солнышко, ненаглядный сыночек, самый прекрасный ребенок на свете, и только его безопасность и здоровье важны! И только они!