Кэтрин Уэбб - Девушка из Англии

– Вы хотите чего? – переспросил Роберт.

– Приезда Натаниэля Эллиота. Я полагаю, вы все о нем слышали? Знаменитого отца Чарльза Эллиота. Я требую, чтобы его привезли на самолете и привели в эту комнату, где он предстанет передо мной. Вот чего я хочу, и такова цена освобождения знакомых вам молодых людей. Я знаю, вы способны это сделать. Мне известно, что вы, вояки, можете доставить его сюда в двадцать четыре часа, если постараетесь. Джоан говорит, вам нужно, чтобы эта кампания прошла гладко, быстро и с минимальными потерями, – добавила она, и лицо Джоан снова зарделось. – Ну, если вы хотите получить шанс, чтобы так и было, я предлагаю вам приложить к этому усилия. И, как вы сами дали понять, жизнь младшего Эллиота того стоит.

Прошло некоторое время, прежде чем Мод поверила, что это он. Но перед ней действительно был Натаниэль Эллиот, и она его нашла – у самого подножия дюн Урук-аль-Шайбы. Она думала, что сошла с ума, бредит от жажды и усталости. Думала, он мерещится ей. Она сидела рядом с ним в течение долгого времени, давая ему понемножечку пить, и размышляла о том, как близки они были к тому, чтобы предоставить незнакомцев воле судьбы. Она благодарила Бога, что убедила бедуинов пойти по их следу.

Мод держала руку Натаниэля, пока он спал, и следила, чтобы вода медленно сочилась в его умирающее тело, возвращая к жизни. Потом она задумалась о том, как он мог очутиться в пустыне. Предполагалось, что он в Бербере[149], в Британском Сомалиленде[150], в сотнях миль отсюда, на другом берегу Аденского залива. Именно туда она планировала послать письмо, которое сочиняла. Она смотрела в его лицо, с нетерпением ожидая, когда он очнется и все объяснит. В морщинки вокруг его глаз въелись мелкий песок и грязь, кожа на переносице потрескалась и шелушилась. Мод вылила немного драгоценной воды на тряпочку и обтерла ему лицо – так бережно, как могла. На Натаниэле были лохмотья рубашки с жестким воротником, какие носят лондонские модники. Сшитая из льняной материи в узкую серую полоску, та показалась Мод знакомой. Похоже, она видела ее раньше, в Англии. Могло почудиться, что какая-то могучая, всесильная рука забрала его оттуда и водворила в аравийские пески. Неудивительно, что он заблудился. Натаниэль спал очень долго, а затем, на закате, сел и дрожащим голосом, коверкая арабские слова, попросил дать ему еще воды.

Спокойно, с улыбкой Мод поправила его произношение, и он посмотрел на нее. Через несколько мгновений выражение его лица изменилось, и стало ясно, что он ее наконец узнал.

– Мод? Этого не может быть! – прохрипел он тихим осипшим голосом.

– Что ты имеешь в виду, говоря «этого не может быть»? Ты знал, где я! – отозвалась она. – А вот ты… Натан, как здесь очутился ты?

Мод коснулась его локтя, но Натаниэль молчал, так и не оправившись после шока. Потом он поднял руку и, взяв девушку за подбородок, принялся поворачивать ее лицо то в одну, то в другую сторону.

– Я не могу в это поверить, – пробормотал он. – Не могу… Ты так похожа на бедуинку. Твои глаза… одежда. Ни дать ни взять бедуинский мальчик! Но это ты… это ты.

– Да, это я. Теперь ты в безопасности. Мы близко от колодца и знаем туда дорогу. У нас есть вода и верблюжье мясо.

Натаниэль плотно зажмурил глаза. На его черных ресницах блеснула единственная слеза.

– Я полагал, мы уже мертвы. Думал, что я на том свете. Почувствовав, как вода льется мне в рот, я решил, что это мне грезится. Ведь я представлял себе столько разных вещей, которые могли бы нас спасти, но каждый раз они оказывались миражом, и мои надежды развеивались. О, это было невыносимо! Не исчезай, Мод. Не превращайся в галлюцинацию. Будь настоящей, Мод…

Он заснул, шепча ее имя. Тихо плача, она крепко держала его руку вблизи своего лица, так что пальцы Натаниэля, когда она их целовала, были солеными от ее слез. Халид держался поблизости и наблюдал. Его сын и Убайд развели огонь, чтобы приготовить ужин. Мод оставила спящего Натаниэля и подошла к Халиду.

Бедуин кивнул в сторону спасенных арабов:

– Эти двое из племени бани-китаб. Там все разбойники, я им не доверяю. Белый человек нанял их в Бурайми[151]. Они вышли оттуда три недели назад. Подрядились провести его через пустыню в Салалу. А ты его знаешь, Шахин? Кто он такой?

– Да, я его знаю. Все это… невероятно странно. Мы с ним знакомы с детства. Он путешественник, как и я. Но я не имела понятия, что он приедет сюда. Он мне никогда не говорил…

Мод нахмурилась. Впервые она поняла, как странно то, что ей ничего не известно о его планах.

– Значит, он твой брат или родственник?

– Нет, мы не родственники. – Только сказав это, она поняла, как неприлично в глазах бедуина то, что она сидит рядом с чужим мужчиной и держит его за руку. – Но мы вроде как из одной семьи. – Халид кивнул, когда она это сказала, и перевел взгляд на безжизненное тело Натаниэля. – Что будем делать? – спросила Мод.

– Пусть отдохнет до утра. Давай ему есть и пить понемножку. Затем отправимся к колодцу. Если на то будет воля Всевышнего, приедем туда до захода солнца. Там хорошее место, чтобы устроить недолгий привал. Есть деревья и пруд. Но мы не можем ждать слишком долго, если не хотим, чтобы наши запасы истощились до конца путешествия.

– Я поняла. Возможно, в оазисе нам встретятся люди, у которых мы сможем купить или выменять какую-нибудь снедь?

– На все воля Всевышнего, – согласился с нею Халид, приподняв брови. – Нам еще предстоит долгий и опасный путь. Нельзя отклоняться от маршрута, если хотим дойти до конца.

Он подкрепил свои слова долгим взглядом, отошел к костру и присел, наблюдая, как Камал варит кофе. Мод чувствовала его беспокойство. Лишние люди в отряде казались ему обузой, да и задержка не входила в его планы. Кроме того, она подозревала, что ее непонятные полуродственные отношения с Натаниэлем тоже ему не по душе. Какое-то время Мод наблюдала за Халидом, а затем вернулась к Натаниэлю, желая также немного отдохнуть. Ее не волновало, что думают о ней бедуины. Ее пьянило чувство радости оттого, что произошло чудо – Натаниэль был рядом с ней, был в безопасности.

Когда их разбудила ночная прохлада, трое спасенных выпили еще воды и поели предложенных им лепешек. Лепешки были подгоревшие и с песком, а финики, которые к ним прилагались, успели стать жесткими и сухими, но спасенные ели так, словно голодали весь год. В намерения Мод не входило учинять Натаниэлю суровый допрос, но какие-то ответы ей все-таки хотелось услышать.

– По долгу службы я ищу саранчу… Мое начальство наконец рассудило, что я должен разведать здесь места размножения огромных африканских стай. Я едва мог поверить в удачу и сразу решил, что направлюсь в Руб-эль-Хали и попытаюсь пересечь эту пустыню. Я не имел точных сведений, где ты находишься, на какое время запланировала свой переход и по какому маршруту. Только знал, что ты где-то на юге… Шансы нашей встречи были настолько малы, Мод. – Он покачал головой, и на его лице появилось смущенное выражение. – Если бы вы меня не нашли, я бы умер. Да, я был бы мертв.

– Тише, успокойся. Я тебя нашла, и ты жив, – проговорила Мод, и ее щеки зарделись от радости. На мгновение девушка задумалась. – Я не знала, что ты хотел пересечь Руб-эль-Хали. Я думала, это моя мечта, – сказала она.

– Послушай, Мод, какой исследователь не захотел бы отправиться в подобное путешествие? Но смотри… если б не ты, я бы совершил всего лишь еще одну неудачную попытку. Стал бы еще одним доблестно погибшим глупцом.

В его голосе звучали отчаяние и горькая ирония. Блики от пламени костра играли на его изможденном лице и отражались в глазах. Мод нежно ему улыбнулась.

– Лучше мертвый герой, чем живой червь, сказал бы отец.

– Но этот червь я, Мод. Разве не видишь? Раз я не стал мертвым героем, значит я червь.

Мод обратила внимание на худобу Натаниэля и едкий запах, исходящий от немытого тела. Краешек одного из передних зубов откололся, и рот выглядел щербатым. Губы были бледные и потрескавшиеся. Она вдруг задумалась о собственной внешности – Натаниэль сказал, что она похожа на бедуинского мальчика. Подведенные глаза, грязные, прилипшие к голове волосы. Одежда почти превратилась в лохмотья, а сама Мод пахла не лучше Натаниэля. Она привыкла быть невзрачной. Теперь же она поняла, что потеряла остатки женственности. По старой привычке она сжала губы, чтобы сделать их не такими бескровными, но те стали слишком сухими, и ей показалось, что они вот-вот рассыплются, как песок. Тогда она решила просто выкинуть из головы подобные пустяки. Натаниэль дал ясно понять, что как женщина она его не интересует. И если она больше не похожа на представительницу своего пола, то какое ей до этого дело. Они сидели молча, в то время как люди Мод обменивались новостями с уроженцами Бурайми.

– Когда мы выехали, нас было пятеро, – поведал Натаниэль. – Разбойники убили одного проводника и забрали половину бурдюков. Другого мы потеряли в дюнах. Эти проклятые дюны! Никто не может их пересечь! Но тебе, конечно, это удалось. Ведь правда, Мод? – спросил Натаниэль обреченно.

– Да, – проговорила она, и в ее голосе проскользнула искорка гордости. – Я это сделала. Но победа досталась тяжело. Это было самое трудное из всего, за что я когда-либо бралась, но Саид благополучно провел нас через барханы. Мы потеряли одного верблюда, и только. – Натаниэль медленно кивнул, глядя в огонь. Затем, не желая, чтобы он подумал, будто ее странствие прошло без происшествий, Мод рассказала Натаниэлю о потере Гаруна, о своей болезни и о смерти Маджида от рук разбойников. Она поведала ему о человеке, на которого набросилась, и о том, как он погиб. – Халид упоминал о водоеме у того колодца, к которому мы идем, – сказала она, помолчав. – Похоже, нас ждет настоящий оазис.

– Пруд? Так близко?

– Да, и я очень надеюсь, что это правда. Я мечтаю вымыться… Я так мечтаю отмыться! На мне все еще кровь того разбойника.