– Всевышний к нам милостив, это и есть то место, где мы должны подняться на дюну, – объявил он с нескрываемым облегчением.

– Ты уверен? – спросила Мод.

В этом месте дюна делала плавный изгиб, по которому шло вверх нечто вроде уступа, пугающе крутого, но все-таки не обрывистого.

– Бог свидетель, это лучший путь, – подтвердил старик.

Некоторое время они стояли плечом к плечу, глядя на то, что было дорóгой вперед.

– Тогда незачем ждать. Начнем подъем, – распорядилась наконец Мод.

Саид смерил ее быстрым взглядом. Маленькую, тонкую, покрытую песком и запекшейся кровью. На его лице не было уверенности, но он все же кивнул.

Было ясно, что у верблюдов нет шансов совершить предстоящее восхождение с лишним грузом. Палатка Мод, кухонные принадлежности, вся походная мебель и даже ее складной стул остались лежать на земле в куче прочего хлама. С этого момента все ее имущество составляли одно одеяло и небольшая холщовая сумка с бумагами и личными вещами, а спать ей придется у костра вместе с мужчинами. Она не испытывала в связи с этим ни малейшего огорчения и не жалела брошенных пожиток. Она только сокрушалась, что потратила на них немалые деньги, а также что не выбросила их еще раньше. Эти лишние предметы принадлежали изнеженному миру и другой, не привыкшей к таким суровым условиям Мод. Во всяком случае, не Шахин. И в этом путешествии, затмившем все прочие ее странствия, они были определенно лишними. Теперь, когда осталось лишь самое необходимое, Халид позволил каждому выпить по глотку воды.

– Это нам поможет, – сказал он.

Все вновь помрачнели. Даже Фатих присмирел. Затем Саид затянул тихую песню и повел своего верблюда вперед.

Светлый, более мелкий песок оказался плотней, и по нему было легче ступать. Желтый песок, более темный и крупный, осыпался, ноги в нем вязли, и он мог в любой миг обрушиться сокрушительной лавиной, способной унести человека или верблюда обратно к подножию склона. Мод быстро усвоила подобные вещи. Она не знала, что ее сердце может биться так быстро и не замирать от усталости. Она не знала, что можно дышать так тяжело и не терять при этом сознания. Яркие пятна кружились перед глазами, и она не могла глотать. Жажда вонзалась в горло железными когтями.

Иногда ей казалось, что она лезет наверх, пока крики «Шахин! Госпожа!» не приводили ее в сознание и она не обнаруживала, что сидит на песке с глазами, устремленными в пустоту, держа в руке повод Малявки. Они поднимались на дюну, проваливаясь в песок по колени, сыпля проклятиями и молясь. Легче всего было идти по краю узкого уступа, по которому их вел Саид, но этот путь был и самым коварным. Один из верблюдов подошел слишком близко к краю, поскользнулся и упал, неуклюже растопыривая ноги на всем пути к нижней части бархана. Побежденное животное стояло, понурив голову, его бока вздымались, и, когда Камал спустился к нему, не могло сделать ни одного шага в сторону дюны, несмотря на все уговоры. Со слезами на глазах молодой человек снял сбрую, взял одеяло, взвалил на плечи бурдюк и начал подниматься один.


Подъем занял три часа, три самых долгих часа в жизни Мод. Был случай, когда она балансировала на самом краю уступа и уже начала соскальзывать вниз. Только Малявка спасла ее, твердо стоя на нем со всем своим верблюжьим упрямством, пока Мод висела на поводе. Потом девушка обхватила руками покрытые шрамами колени верблюдицы, чтобы влезть на уступ. В знак благодарности Мод даже расцеловала эти колени, ведь она знала: если бы песок утащил ее к подножию дюны, она бы осталась там, побежденная, как верблюд Камала. Не испытывая ни капли стыда, она застонала с облегчением, когда они достигли вершины и ей наконец разрешили лечь. Она закрыла глаза. Халид снова снял с верблюда бурдюк и пустил по кругу, приподняв ее голову, как это мог бы сделать отец, чтобы она сумела глотнуть воды. Солнце палило вовсю. Губы Мод, покрывшиеся твердой коркой, трескались, когда она ими шевелила. Путники отдыхали в течение часа. Пара воронов, словно издеваясь над ними, с легкостью взлетела на гребень бархана, подъем на который довел их до полного изнеможения. Когда Мод нашла в себе силы сесть, она посмотрела назад, на пройденный ими путь, на плоские пески между далеких скал, и не смогла поверить, что была там еще вчера. Близкое показалось ей таким давним. Затем она взглянула в другую сторону, в том направлении, в котором им предстояло двигаться дальше. Под ними простиралась череда низких, покатых дюн, которая заканчивалась еще одной огромной песчаной стеной. За ней виднелась еще одна такая же, а за той другая. Мод не видела ничего, кроме песка. Впервые она отчаялась. Внутри было пусто. Ей казалось, что от нее осталась одна оболочка. Она знала, что умрет там, – и, наверное, умрут все они.

Потом она услышала странный звук. Халид пел. Убайд и Камал присоединились, а затем и Фатих; мелодия была дразняще знакомой, но слов она никак не могла разобрать. Это был не арабский, но и не английский. Потом она поняла: они пытаются петь «Золотой Иерусалим». На мгновение она закрыла глаза, потому что и мелодия, и само желание ее поддержать задели внутри ее такие потаенные струны, что ей стало трудно дышать.

Халид улыбнулся, когда она поднялась на ноги, невзирая на то что каждый мускул дрожал от напряжения.

– Шахин готова двигаться дальше, – объявил он остальным.

Бедуины поднялись с песка и отряхнулись.

– Этот подъем был самым тяжелым, – проговорил Саид, обращаясь к Мод. – Через другие барханы я смогу найти более удобный путь, не надо бояться, Шахин. Он будет трудным и долгим, но менее крутым.

Он говорил подбадривающим тоном, и Мод поняла: старик не ожидал, что она сумеет пройти по пустыне такое огромное расстояние. Она из последних сил распрямила плечи и молча кивнула, потому что не могла выговорить ни слова.

Радостное чувство, которое они испытали, спускаясь по менее крутой наветренной стороне бархана, омрачал вид следующих дюн, на которые им предстояло подниматься опять и опять. Но Саид сдержал слово и повел их по извилистому пути, который поднимался на гребни, минуя крутые склоны. Он был утомителен и, казалось, выжимал из них последние жизненные соки, но они успели перевалить через вторую высокую дюну еще до того, как солнце начало садиться, и разбили лагерь у ее подножия, потому что слишком устали и не могли двигаться дальше. Рядом в песке была огромная воронка, футов сто в поперечнике и около шестидесяти футов глубиной, с почти вертикальными стенками. Мод не могла себе представить, какие причуды и капризы ветра могли ее сотворить. Мысль о том, что в нее можно упасть в темноте, заставила девушку похолодеть. На всякий случай она легла так близко к огню, что подпалила ресницы, пытаясь заснуть. Когда ей это не удалось, она повернула лицо к небу, чтобы чувствовать холодное прикосновение ночи и видеть беззаботный блеск звезд. Она лежала, глядя вверх, позволяя сознанию уноситься вдаль, в необозримые небеса. Несмотря на жажду и смерть спутников, несмотря на опасности и усталость, она осознавала с полной ясностью, что на земле нет другого места, где ей хотелось бы оказаться.

Халид был строг, раздавая воду, – так строг, что Мод сомневалась, долго ли это выдержит. Она подумывала о том, чтобы приказать ему давать ей хотя бы на глоток больше, но знала, что это ни к чему не приведет. Теперь уже приказывала не она и спрашивала себя, была ли когда-нибудь на самом деле главой их отряда. Здесь, в пустыне, Халид был единственным, кто объединял их и оберегал Мод – насколько это было в его силах в том безумном путешествии, которое она затеяла.


В середине второго дня они увидели следы. Саид исследовал их, а Фатих внимательно слушал Саида – он хотел стать таким же хорошим следопытом.

– Здесь были четыре человека. Они заблудились: груза у них почти нет. Один из их верблюдов на последнем издыхании, другой тоже слабеет, – сообщил старик.

– Как ты определил, что они заблудились? – спросила Мод.

– Смотрите, как они петляют. – Саид указал туда, где следы шли через большую дюну, затем уходили вдаль, а потом возвращались обратно. – Они ходят по кругу, пытаясь найти путь через эту гряду. Здесь они вернулись. Должно быть, в надежде найти свой старый след, чтобы пойти назад и вырваться из западни.

– Разбойники?

– Нет. Путешественники. Их верблюды с батинского побережья, вот почему они не годятся для здешних песков. Все может кончиться для них очень плохо.

– Нам нужно пойти по их следу, чтобы им помочь? – спросила Мод.

Фатих и Убайд сразу же громогласно запротестовали. Мод взглянула на Халида, и тот покачал головой.

– Если увидим их, то поможем, – сказал он. – Нужно двигаться к цели. Потратив силы на поиски, можно погибнуть самим.

Они снова тронулись в путь, мешая следы чужаков со своими.

Мод всматривалась в следы, чувствуя жалость к людям, заблудившимся в пустыне, от которых, несомненно, останутся лишь лежащие в песках кости. Она думала о вóронах и незрячих глазах, представляющих такую легкую добычу. Она думала, как быстро высыхает кровь под палящим солнцем пустыни и о том, что, даже если заблудившиеся путешественники увидят их издалека, они будут слишком измучены жаждой, чтобы позвать на помощь.


Потребовалось еще два дня, чтобы преодолеть дюны. Еще два дня ходьбы по песку, борьбы с пустыней, карабканья наверх, скольжения вниз. Два дня, в течение которых они кричали на верблюдов, били их хлыстом и от жажды не могли ни потеть, ни говорить. Время от времени сердце Мод начинало биться как-то странно – будто порхающая бабочка, колотящаяся крылышками о стекло. Затем следовала быстрая череда нерегулярных ударов, напоминающая маленький взрыв, после чего Мод испытывала головокружение. Когда это случалось, ей приходилось останавливаться и опускаться на колени, пока приступ не проходил. Один раз она оставалась в таком положении так долго, что подошел Халид и поставил ее на ноги, подняв под мышки. Он дал ей лишний глоток воды, не больше, и они снова двинулись вперед. Мод старалась не думать. Не думать о том, как далеко они ушли от Салалы и сколько им еще осталось пройти. Она не думала о доме или о месте, куда направлялась, не думала о братьях и об отце. Некоторое время она не думала даже о Натаниэле. В ее голове не оставалось для этого места. Оно требовалось, чтобы собрать волю в кулак и заставить себя передвигать ноги. Ни на что другое не было сил. Потом они остановились у подножия невысокого склона, в тени возвышающейся за ними дюны, и сначала Мод не поняла почему.