– Знаю. Знаю, что это так, – отозвалась она, но в ее голосе больше не было уверенности. – Мы должны спуститься другим путем?

– Нет. – Салим покачал головой и отвернулся. – Ты пойдешь здесь. Не снимай никаба и следуй вниз по этой расщелине около семисот футов. Дальше есть тропа, которая идет на юг. Она будет от тебя по правую руку. Смотри внимательно. Не пропусти ее и ни в коем случае не спускайся к вади. Понимаешь? Это лучший путь. Он безопасен для тебя, но не для меня. Не снимай никаба, тогда все издалека будут видеть, что ты женщина. Тебя не остановят и не станут в тебя стрелять. Но не иди к вади в конце расщелины, где засели солдаты.

– Но зачем им прорывать окружение, чтобы подняться выше? Почему они не могут дождаться темноты и вернуться вниз?

– Скоро у них не останется иного выбора, кроме как полезть сюда, – хмуро сказал Салим. – (Джоан бросила на него недоуменный взгляд и обратила внимание, как Билал, в свою очередь, внимательно посмотрел на нее.) – Вади вот-вот превратится в бурлящий поток.

Джоан нервно облизнула с губ капли дождя. Она встала и сделала невольный шаг в сторону расщелины, а затем замерла. Билал провожал ее глазами, и он больше не улыбался. Джоан поняла, какая опасность угрожает ей и по какой причине. Возможно, ей никогда не позволят покинуть горы. Она пожалела, что «брат» Салима знает английский.

– Куда меня приведет тропа, идущая от расщелины? – спросила девушка дрожащим голосом.

– Она тянется вдоль склона горы на несколько миль, – пояснил Салим.

– По моему мнению, девушке лучше остаться с нами. Идти одной рискованно. Солдаты султана совсем близко, – проговорил холодным, подозрительным тоном Билал, обращаясь к Салиму, а не к Джоан.

В углах рта у Салима вздулись желваки.

– Джоан не участвует в этом, – ответил Салим твердым голосом. – Ей здесь небезопасно. Она не солдат, а близится бой. Это самый лучший выход. Она не предаст нас.

Говоря это, Салим не сводил с Джоан внимательных глаз. Джоан с тревогой покачала головой. Она была готова идти в одиночку. Ей больше не хотелось оставаться с ними.

– Я не предам вас, – пообещала она. – Клянусь.

– Тропа приведет в деревню под названием Аль-Фаррах, – продолжил Салим. – Я пошлю туда весточку. Тебя там примут, но нужно поспешить, чтобы добраться до места прежде, чем наступит ночь. Оттуда ты сможешь спуститься вниз, покинуть горы и выйти к Низве. Тебе покажут дорогу. – (Джоан кивнула, но едва ли услышала его. Она думала о солдатах, запертых в вади, как в ловушке, оказавшихся между снайперским огнем противника и поднимающимся паводком. Ее душила нарастающая паника, ведь среди попавших в засаду солдат мог быть Даниэль. Посмотрев сквозь пелену непрекращающегося дождя вниз, в расщелину, она приблизилась к ее краю, немного отойдя от остальных. Джоан надеялась, что Салим последует за ней, и обрадовалась, когда он это сделал.) – Я останусь и буду биться с врагом, – сказал он. – Если солдаты полезут вверх по расщелине, мы должны их остановить. А есть и другие, из отряда специального назначения. Они у подножия этой горы, вне опасности. Им неизвестно, что их товарищи оказались в ловушке. Ведь если они узнают, то, наверное, захотят помочь попавшим в беду.

– Билал считает, что я пойду к ним и все расскажу? – спросила Джоан и еще до того, как Салим кивнул, поняла: он тоже так думает. Джоан и Салим смотрели друг на друга, и долгое время никто из них не решался заговорить первым. Затем рация, стоящая позади них, выдала новую порцию радиопомех, сквозь которые пробивалась быстрая арабская речь. – Значит, он меня не отпустит?

– Тебе не следует медлить. Чем больше ты здесь увидишь, тем больше сможешь сообщить противнику. Я поручился за тебя, но не знаю, поможет ли это. Лучше тебе не задерживаться. Понимаешь?

– Да, – ответила она.

Капля дождя повисла у нее на реснице, она смахнула ее, и та стекла по щеке к подбородку.

– Жаль, что нам приходится расставаться вот так, – проговорил Салим.

– Нет, это моя вина. Я заставила вас привести меня сюда.

Она старалась говорить решительно и спокойно, но мысль об одиноком странствии по горному склону в поисках незнакомой деревни в преддверии ночи наполняла ее страхом.

– Теперь ты должна следовать своей дорогой, Джоан. Не нужно смотреть на меня как на своего учителя. Иди быстро, и все будет хорошо. Не оглядывайся. Бог с тобой.

Чувствуя на себе враждебные взгляды Билала и остальных, оставшихся позади, Джоан двинулась вперед. Ноги у нее подгибались. В глубине души она понимала, что больше не увидит Салима. И знала, что должна помочь солдатам, окруженным в районе вади. Одного того, что среди них мог оказаться Даниэль, было достаточно. Она поскальзывалась и оступалась, спускаясь вниз по крутому склону расщелины, в некоторых местах садясь и скатываясь по нему, помогая себе руками, хотя при мысли о падении у нее холодела кровь и слабели мышцы. Вода свободно текла по камням, заливая сандалии. Их кожа разбухла и натирала ноги. Вскоре она почувствовала резкую боль и поняла, что на пятках надулись и лопнули волдыри мозолей. В одном месте Джоан поскользнулась и приземлилась довольно неудачно, набив несколько синяков. Однако она избежала худшего, головокружительного падения, при мысли о котором ее начало подташнивать.

Промокшая ткань абайи стала тяжелой и облепила тело, делая ее неуклюжей, никаб мешал видеть. Через некоторое время она рискнула обернуться, но Салима и его людей нигде не было видно. Тропа, идущая по расщелине, была извилистой, это затрудняло обзор, да и дождь заливал глаза. Она двинулась дальше, поглядывая вправо, где вскоре заметила тропу, по которой велел идти Салим. Она была хорошо видна и слегка поднималась опять в гору, идя довольно высоко над руслом вади. Оттуда, где она стояла, Джоан могла видеть бурлящий поток мутной воды. Дождевые потоки из расщелины, по которой она шла, и ручьи, стекающие с других окружающих скал, вливались в шумную реку, постоянно подпитывая ее мощь. Солдаты должны были осознавать опасность, в которой очутились. Они, несомненно, понимали, что вскоре им придется либо выйти под пули вражеских снайперов, либо остаться в укрытии и утонуть. Джоан воображала себе их страх, и он отдавался в ней нервной дрожью.

Она повернулась. Прямо напротив тропы, по которой велел идти Салим, была еще одна – или, верней, та, по которой она до того шла, – ведущая в другом направлении, вниз к вади, где, по словам Салима, тоже находились солдаты, не знающие об опасности, угрожавшей их товарищам. Джоан опять посмотрела туда, откуда пришла, – на серовато-коричневые скалы, усеянные множеством трещин, и почти отвесные каменные стены, по которым стекали дождевые ручьи. Могут ли Салим и его люди все еще видеть ее? Кто знает, вдруг Билал смотрит в свой бинокль? Или какой-то снайпер глядит на нее в оптический прицел винтовки? Она стояла, застыв в нерешительности. Она поклялась Салиму, что не предаст его, но разве можно считать предательством попытку помочь окруженным солдатам? Ей не понадобится выдавать позицию Салима в верхней части расщелины, и ей не нужно ничего рассказывать о бойцах имама – ни об их количестве, ни о вооружении, ни о пещере.

Она думала и думала, пока дождь стекал по спине и ногам и капал с пальцев. Джоан дрожала от холода, но не могла тронуться с места. Зачем Салим рассказал об отряде солдат, находящемся ниже по течению? Зачем указал путь, которым, как боялся Билал, Джоан могла пойти, чтобы помочь попавшим в ловушку, если не хотел, чтобы она поступила именно так? Дождь барабанил по скалам сильней и сильней. Джоан показалось, что где-то прозвучал винтовочный выстрел, но не была в этом уверена. Поток воды в вади заметно усилился, пока она медлила в нерешительности. Река стала шире, глубже, быстрее. Но девушка вспомнила о Даниэле и в ту же секунду поняла, что больше боится за солдат в вади, чем за себя. Она сделала глубокий вдох и задержала дыхание. Затем, все еще страшась услышать окрик или винтовочный выстрел, а может быть, даже получить пулю в спину, пошла вниз по тропинке, ведущей влево.

Ей хотелось нестись во всю прыть, но ноги подгибались от усталости, и она смогла перейти лишь на бег осторожной трусцой. То, что тропа шла вниз, помогало, но все равно Джоан часто поскальзывалась и спотыкались. Она чувствовала себя голой, открытой чужим взглядам, потенциальной мишенью. Ее глаза обшаривали противоположную стену вади, стараясь увидеть стрелков. Еще она пыталась разглядеть попавших в засаду солдат, но не посмела остановиться, чтобы всмотреться как следует. Однажды ей показалось, будто она заметила какое-то движение, – за камнем промелькнуло нечто темное, возможно чья-то нога в военном ботинке, возможно приклад, быстро убранный из виду. Она осмотрела все вокруг в поисках какой-то зацепки, чтобы зафиксировать эту точку в своем сознании и описать ее, и приметила массивный треугольный камень над этим местом, торчащий, как нос человека. Каждые несколько шагов она мысленно отмечала уровень воды, обеспокоенная тем, как быстро он повышается. Теперь она слышала рев потока, заглушающий даже шум дождя, – неумолчный зловещий грохот белой пенящейся реки. Река извивалась, словно разъяренная змея, и вода в ней была цвета чая с молоком. Она набухала буквально на глазах, и Джоан засомневалась, успеет ли привести помощь. Ведь девушка понятия не имела, как далеко находятся сасовцы и сумеет ли она добраться до них вовремя. Запыхавшись, Джоан была вынуждена остановиться. Она уперлась рукой в бок и зарыдала от собственного бессилия. В любой момент могли раздасться выстрелы. Вот-вот должен был наступить миг, когда солдаты вынуждены будут выйти из укрытия под вражеский огонь. От этой мысли ее начинало мутить.

Теперь Джоан участвовала в этой войне, что бы она ни обещала Салиму. Ей было страшно до дурноты, ведь в ее руках оказались человеческие жизни, и она отказывалась в это верить. Она обшаривала глазами стены ущелья в поисках бойцов обеих сторон, пока ей не стали мерещиться человеческие фигуры, которые исчезали, стоило ей моргнуть. Она опять побежала. Легкие готовы были взорваться, кровь стучала в ушах. Ей хотелось знать, видно ли ее со стороны – черную соринку, еле ползущую по склону горы, – или она совсем затерялась в окружающем ее хаосе. Еще одна фигурка, которая исчезнет, если моргнуть. Вдруг перед ней, буквально из ниоткуда, возник мужчина, и она с криком побежала прямо на него. Затем Джоан почувствовала, как его руки хватают ее за локти и удерживают изо всех сил. Никаб сбился на сторону, и ей ничего не было видно.