– Тогда вы и вправду находитесь в затруднительном положении, – произнесла Мод спокойно. – Но первым делом перестаньте хныкать. Это, знаете ли, ничем не поможет. Если начнешь себя жалеть, дело кончено. Вопрос в том, чтó вы готовы терпеть и что делать с тем, чего вы терпеть не можете. – (Джоан не знала ответов ни на один из этих вопросов, а потому промолчала. Самообладание вернулось к ней не сразу, но еще раньше, чем это произошло, Мод ухватила ее за руку и пристально посмотрела в глаза. Ее взгляд был воинственным, беспощадным, и Джоан почувствовала себя добычей, которую выслеживает хищная птица.) – Вспомните о пустыне, – продолжила Мод. – Вообразите ее размеры, представьте ее неподвижность и… – Мод осеклась и посмотрела куда-то сквозь Джоан, словно прямо за ней увидела дорогу, ведущую к дюнам. Только тут Джоан поняла, где блуждает ум Мод, когда та взволнована и ей нужно ускользнуть от реальности. Джоан попробовала проделать это в своем воображении. И хотя это ей не вполне удалось, слезы высохли. – Расскажите, как вы умудрились туда попасть. Откройте мне все, – потребовала Мод, после чего Джоан сделала глубокий вдох и рассказала про утренний полет в лагерь нефтяников с его стерильными домиками и разнообразным меню, а также о звездах и о том, как ветер дул в сторону заката. Мод внимательно слушала. – Знаете, султан посетил тот лагерь три года назад, – сказала наконец она. – Саид заехал туда по пути в Низву, где собирался отметить очередную липовую победу над последователями имама. Вереница ревущих грузовиков, тянущаяся через пустыню. Можете себе такое представить? Если они найдут нефть, этот край никогда не будет прежним. Появятся дороги, новые города, летающие туда и сюда самолеты, повсюду будут сновать автомашины, приедут иностранцы. С пустыней будет покончено. Ее уничтожат, и она тихо умрет.

Джоан покачала головой:

– Пока бурение ничего не дало. И пустыня очень велика. Они с ней никогда не справятся.

– Даже великие вещи можно постепенно свести на нет. Как вы думаете, откуда взялся весь этот песок?

– Знаю, но, когда я там была, все показалось мне таким маленьким. И лагерь, и армия, и повстанцы, вообще все.

– А вы поедете снова? Этот парень из нефтяной компании возьмет вас туда еще раз?

– Сомневаюсь. Он поступил так лишь потому, что капитан Эллиот некогда сделал ему одолжение. Все это устроил Чарли. Для меня, – проговорила она, сморкаясь. Мод на некоторое время притихла, и ее руки так сильно вцепились в подлокотники кресла, словно она собиралась из него подняться. – Мисс Викери, в чем дело? – спросила Джоан.

Мод нахмурилась:

– Чарльз Эллиот вовсе не решение всех ваших проблем, Джоан. Надеюсь, вы это понимаете.

– Почему нет? Я знаю, он бабник, я это и сама поняла. Но он вроде не так плох…

– Все они неплохи. Это такой народ…

– Знаю, он кажется самовлюбленным и ведет себя так, словно ему необходимо постоянно купаться во всеобщем внимании, но я думаю, это отчасти позерство. Возможно, всему виной то, что он был младшим ребенком в многодетной семье… Но я уверена, за этим стоит нечто большее. Я уловила проблески его истинной натуры, за этим его… амплуа.

– Не будьте такой глупой, – сказала Мод. В глазах Джоан появилось выражение обиды, ей явно хотелось возразить. – Значит, вы увидели в нем проблески душевности? Проблески высокого духа? Поймите, это лишь часть его умения нравиться. Я знаю. Просто он сразу понял, как легче запудрить вам мозги. Это такой тип мужчин… Они приспосабливаются. Они всегда найдут способ привлечь к себе, а как только это удастся, будут делать что захотят. Попомните мои слова.

– Уверена, этого не может быть… он не кажется…

– Ну разумеется, он не кажется! Что ж, вы большая девочка. Идите вперед и наделайте собственных ошибок. Какой смысл слушать старуху, которая уже успела на все это насмотреться, – проговорила Мод категорическим тоном.

Джоан вспомнила, как Чарли схватил ее, как держал. Это был украденный поцелуй, поцелуй из засады. Не взял ли он попросту то, что хотел? Она почувствовала себя глупо из-за того, что хранила его записку, точно школьница.

– Мисс Викери, отчего вы так ненавидите его отца? Почему вы поссорились? Что вам сделал Натаниэль Эллиот?

– Узнаете, когда придет время. Как и все остальные.

Мод обхватила руками колени так, что костяшки пальцев побелели от напряжения.

– Что вы имеете в виду? – спросила Джоан, но Мод ничего не ответила. Ее морщинистые губы оставались плотно сжатыми.

Абдулла принес чай, и Джоан встала. Ее ноги затекли – так долго она просидела на коленях. Слуга прогнал газель в другую комнату и бросил на Мод один-единственный быстрый взгляд. Мод сердито вздохнула.

– Хорошо, все в порядке, Абдулла! Я не забыла, – проворчала она. Слуга грациозно наклонил голову и вышел из комнаты. – Джоан, дорогая, налейте чая, – проговорила Мод.

Джоан выполнила просьбу и передала чашку. Она устала от мыслей, и голова все еще болела после слез. Девушка поправила волосы, одернула блузку и достала носовой платок, чтобы высморкаться.

– Чтó вы не забыли, мисс Викери? – спросила она.

– Попросить вас навестить сегодня Салима, – сказала Мод, спокойно прихлебывая чай. – Схóдите?

Джоан поставила чашку на подоконник и опустилась рядом с ним на колени, глядя на крыши Маската, протянувшиеся до самых окружающих город скал, и на играющие на поверхности моря солнечные блики. На расстоянии Джалали был почти красив. Особенно его украшали вьющиеся над ним чайки. Но когда Джоан представила себе, что это стервятники, кружащие над умирающими и мертвецами, иллюзия красоты исчезла.

– Конечно схожу, – отозвалась она. Мод кивнула и одарила ее мимолетной улыбкой. Джоан снова принялась смотреть в окно. – Брак должен был оказаться моим самым значительным приключением, – сказала она тихо, почти про себя. – Стать женой, потом матерью. Таким мне виделся следующий шаг, гигантский скачок в будущее. А теперь я чувствую, что мне больше некуда поставить ногу.

– Брак должен был стать твоим приключением? – скептически отозвалась Мод.

Джоан оглянулась на нее, и пожилая леди поставила чашку на сундук.

– Знаете, Джоан, не обязательно играть картами, которые тебе выпали. Можно взять прикуп. Вы могли потратить наследство на то, чтобы купить маленький домик, на который вы, по вашим же словам, копите деньги. Или сыграть свадьбу. Вы это сделали? Нет. Вы решили истратить все на поездку в страну, о которой большинство людей никогда не слышали. Не говорит ли вам это о чем-то?

– Ну, я не знаю. Если говорит, то о чем?

– Например, о том, что в глубине души вы желаете чего-то иного. Большего. – Мод посмотрела на Джоан и вздернула бровь. – Возможно, это ваш шанс пережить настоящие приключения, а? На мою долю выпало много горя. Я… я позволила забрать у меня мой старый дом. Стала ли я хандрить? Нет. Я путешествовала. Я сошла с пути, который, по всеобщему мнению, должна была выбрать, и отправилась туда, где никто не бывал прежде. Я построила себе новый дом. – Она взяла чай и обмакнула в него печенье. – Поэтому вам нужно задать себе вопрос: если вы не хотите выходить замуж за Рори, чего вы желаете вместо этого?

Джоан встала и повернулась к Мод. Она пыталась ответить на этот вопрос в течение нескольких дней, но только теперь ответ показался ей совершенно ясным.

– Я хочу в горы, – объявила Джоан. – На Джебель-Ахдар. Я хочу стоять на плато и знать, что до меня на нем не было никого из иноземцев, если не считать древних персов.

– Знаете, Джоан…

– Когда мы впервые встретились, вы мне сказали, что я должна сама найти свой путь. Вы посоветовали стать первой, сделавшей что-то, ибо все остальное не имеет значения. Ну так я хочу первой подняться на это плато. Я имею в виду, первой европейкой.

– Что ж… – проговорила Мод, окидывая ее оценивающим взглядом. – В данный момент я считаю, что вы с таким же успехом могли бы пожелать прогуляться по Луне. Но кто я такая, чтобы судить? Давайте посмотрим, что вы сумеете сделать.

Джоан улыбнулась, но вскоре в ней что-то дрогнуло. Решимость выполнить задуманное дала трещину под тяжестью осознания неосуществимости этих планов. Она сделала глубокий вдох, но больше сказать было нечего, и делать, конечно, тоже.

– Может, вы все же найдете время навестить Салима прежде, чем отправитесь в горы? – спросила Мод, и насмешка, хотя и добродушная, больно уязвила Джоан.


Пакет, прикрепленный к ноге Джоан, непривычно тяжелый и твердый, мешал идти. Девушка беспокоилась, что он может отвязаться и упасть, выдав ее с головой. Часовые у ворот Джалали посмотрели на нее пристальнее обычного. Они казались более подозрительными, чем раньше, и слишком тянули с тем, чтобы взять из корзины причитающиеся им деньги и впустить Джоан. Но они не могли обыскать ее и в конце концов польстились на взятку. Джоан не знала, что их насторожило, но она ждала терпеливо, ничем не выдавая своего волнения. Девушка не дала ни малейшего повода, чтобы ей отказать, и была поражена собственным хладнокровием.

Джоан застала Салима спящим. Тот лежал на боку, свернувшись калачиком и положив руки под голову. Из-за железной колоды одна нога у него была неуклюже отведена в сторону. Джоан спокойно присела рядом, не желая его будить. Она не могла себе представить, как можно отдохнуть в таком месте.

Потом она принялась его рассматривать. Вот изгиб скулы, синяк на которой почти прошел. Вот волосы, совсем темные по сравнению с кожей лба. Вот короткие черные ресницы на опущенных веках и изогнутые линии черепа под обтягивающей кожей. Она не могла решить, сон ли делал его таким красивым, или она просто не замечала этого раньше. В его лице было что-то знакомое. Она чувствовала, будто знает этого человека, причем очень давно. Это напомнило ей Даниэля, милого мальчика, спокойно дремлющего, положив ноги на садовый стул.

– Салим? – позвала она тихо.