– Конечно, если хотите. Но не уходите далеко, ладно? И не приближайтесь к буровой вышке. Никогда себе не прощу, если вы провалитесь в скважину. Пожалуй, лучше я найду вам провожатого.

– Нет, все в порядке, я буду осторожна. Обещаю не попасть в беду.

Почва вокруг была твердая и каменистая. У Джоан были только кожаные сандалии, и она радовалась, что вокруг нет песка. Идти по нему было бы непросто. Она двинулась в направлении, противоположном тому, откуда они прилетели, подальше от вышки и странных полосатых холмов. Джоан шла около получаса по прямой, пока лагерь нефтяников не исчез за небольшим взгорком. Тогда она остановилась и посмотрела на юго-восток, туда, где начинались пески пустыни Руб-эль-Хали. Джоан не могла видеть дюны, но ей казалось, что она чувствует их запах на расстоянии. Девушка понимала, что нынешняя жара не идет ни в какое сравнение с пеклом, царящим здесь в летние месяцы, но солнце все равно обжигало голову и плечи, а воздух был невероятно сухой. Джоан чувствовала, как он буквально вытягивает влагу из ее рта и носа, кожи и глаз. Ветерок что-то нашептывал в уши, но, кроме этого звука, не было слышно ничего.

Джоан стояла и смотрела на далекий горизонт. Казалось, сердце стало биться медленней, в такт незримому ритму окружающего мира. Прилетела пара воронов. Птицы уселись на камень невдалеке от нее и принялись неторопливо разглядывать гостью. Если бы не они, Джоан осталась бы в окружавшей со всех сторон пустыне совершенно одна. Внезапно она почувствовала первый, пока еще слабый порыв продолжить путь, увидеть, куда он приведет. Только теперь девушка начала понимать, что именно побуждало Мод Викери и других поступать так.

То, что Мод в конце концов покинула пустыню, не укладывалось в ее сознании. Сама Джоан забыла здесь обо всем. И о брате, и о матери, и о Рори. На один короткий миг ей показалось, что и ее самой тоже нет, во всяком случае такой, какой она себя знала. Это принесло ощущение полной свободы.

Потом она поспешила обратно в лагерь – прежде, чем ее успели хватиться. Настало время ланча, в столовой было полно народа, в ней царили шум и суета. И тут выяснилось, что даже нескольких минут в тишине пустыни было довольно, чтобы эти звуки начали казаться Джоан назойливыми. Тряхнув головой, она осмотрелась и увидела Питера Сойера, который помахал ей, приглашая за свой стол. Там же сидели Мэтью Джонс и еще несколько человек, которым ее немедленно представили.

– Ну и как вам этот маленький оазис, который мы тут построили? – спросил Мэтью, когда она села.

– Очень впечатляет. Но, по правде сказать, меня больше интересует пустыня вокруг него, – призналась Джоан.

– О, фанатик пустыни! Мне доводилось встречать таких, как вы, – проговорил Питер. – Пива? Его у нас сколько хочешь, но, боюсь, ничего более крепкого нам здесь пить не разрешено.

– Спасибо. А вы там когда-нибудь бывали? Я имею в виду пустыню Руб-эль-Хали, – спросила Джоан. – Хотя бы кто-то из вас? Вы видели дюны?

Все покачали головами и пробормотали, что нет.

– Зачем? – удивился Мэтью. – Ведь нефти там нет.

– Но разве вас туда не тянет, ведь вы живете так близко к пескам?

Присутствующие обменялись веселыми взглядами.

– Думаю, вас лучше поскорей отправить обратно на самолете, пока с вами что-нибудь не случилось, милочка, – заявил человек с австралийским акцентом.

Джоан встревоженно посмотрела на Питера, и тот ободряюще улыбнулся.

– Не беспокойтесь, до завтрашнего дня с вами ничего не случится. Если хотите, я постучу в вашу дверь на рассвете. Тогда вы сможете встать и полюбоваться восходом солнца. Здесь это зрелище великолепно. А кроме того, было бы негуманно помешать вам сегодня вечером встретиться с вашим гостем, – добавил он.

– С кем?

– Не важно. Что вам положить? Стейк замечателен, лобстеры тоже.

Ланч был очень сытным и вкусным, хоть его и подали в простом домике, в сотнях миль от поставщиков пресной воды и продуктов. Однако в распоряжении поваров были вырезка, свежие овощи, сливки и шоколад.

– Деньги, – коротко произнес Питер, когда Джоан восхитилась гастрономическим изобилием. – Здесь их уйма. И ведь мы еще не нашли нефти.

Джоан вспомнились узники в Джалали, у которых не хватало даже питьевой воды. Тюрьма и лагерь нефтяников, похоже, существовали в разных мирах. Чувствуя себя виноватой, она все-таки наелась так, что насилу могла двигаться, а потому решила отоспаться днем. Проснувшись, девушка нашла общую комнату, где пришедшие со смены буровики играли в настольный футбол и читали газеты. Выпив наскоро кофе, она вышла из домика и снова погрузилась в безмолвие пустыни, наслаждаясь одиночеством. На этот раз Джоан зашла еще дальше и присела на камень, чтобы понаблюдать закат, похожий на бесшумный взрыв оранжевого и розового. Ветер изменил направление и, насвистывая, дул ей в спину, как будто солнце притягивало к себе воздух. Едва последний луч погас, жара заметно спала. Джоан смотрела на полыхающее небо, все подмечала и не позволяла себе ни о чем думать. Эта намеренная пустота в голове освежила ее не хуже хорошего ночного сна. Когда девушка услышала за спиной стук запущенного в лагере генератора, она направилась назад сквозь сгущающуюся темноту, ощущая себя старше, мудрее. Ее не заботило то, что это чувство было иллюзией, а не решением проблем.

По дороге в лагерь она прошла неподалеку от крытых пальмовыми листьями хижин рабочих-арабов и увидела группу из четырех мужчин, сидящих на корточках вокруг только что разожженного костра. Они были одеты в линялые рубахи и саронги племен, живущих в пустыне, и поношенные кожаные сандалии на босу ногу. У каждого она увидела по кинжалу на поясе и по старой винтовке Мартини в руках, на стволы которых они опирались. В отблесках огня эти люди казались пришельцами из прежних веков, варящими кофе в погнутом оловянном сосуде с зернами граната в крышке, чтобы они своим постукиванием отгоняли джиннов. Затем Джоан заметила, что старший из мужчин слеп на один глаз. Тот был затуманен, красные и опухшие веки вокруг него почти сомкнулись. Грязный след слез бежал по изгибу щеки. У другого был неправильный прикус, и нижняя челюсть далеко выдавалась вперед. У третьего из-за искривления позвоночника одно плечо было выше другого. Их неподвижность больше походила на апатию, и образ успокоительного безвременья был омрачен видом страданий и болезни.

Перед обедом Джоан как смогла привела себя в порядок, не зная, насколько торжественным тот задуман. У нее ничего с собой не было, кроме чистой блузки. Ее-то, приняв душ, она и надела с брюками, заменившими в тот вечер юбку, чересчур объемную, чтобы влезть в небольшую сумку. Перед незатейливым квадратным зеркалом, явно предназначенным для мужчины, она вычесала из волос песок. Только тут Джоан поняла, что в течение всего дня не вспоминала ни о Рори, ни о Гибсонах. Девушка задалась вопросом, получили они записку или нет, а если да, то удовлетворила ли она их. Что, если они начали искать свою подопечную и обнаружили, что она пропала? Маскат казался таким далеким. Здесь, в пустыне, было легко не обращать внимания на сложившуюся ситуацию, но она понимала, что проблемы никуда не делись, а только ждали ее возвращения. Поездка в Фахуд была попыткой потянуть время. Попыткой, которую для нее организовал Чарли. Она не могла дождаться, чтобы рассказать Мод, как побывала у нефтяников и как даже мимолетный взгляд на пустыню помог ей лучше ее понять.

Обещанный гость, который появился, когда настало время обедать, оказался Чарли Эллиотом. В этом не было ничего удивительного, поскольку никто другой не знал, где Джоан находится, хотя увидеть его она не ожидала.

Он ухмыльнулся, когда девушка появилась в столовой, встал со своего места и подошел к ней.

– Ну, как все прошло? Вам удалось разглядеть Джабрин? – спокойно произнес он.

Джоан кивнула и не смогла сдержать улыбку.

– Да. Это было потрясающе, Чарли… Большое спасибо. Спасибо за все это. Кажется, я забыла поблагодарить вас в Маскате.

– Да, так и есть, – подтвердил Чарли. – Но я вас прощаю. Вообще-то, все было написано у вас на лице. Думаю, еще никто так не радовался поездке в лагерь нефтяников.

– Дело не в лагере… вы понимаете сами. Дело было в том, чтобы уехать. Подальше от Маската.

– Да, я понимаю. Жизнь там должна очень напоминать клетку, – проговорил он.

Джоан смущенно отвела взгляд: ей казалось, что они прежде не говорили о Маскате.

– Я выходила на край пустыни. Это было замечательно, – сказала она.

– Действительно? – скептически произнес Чарли. – И она не показалась вам мрачной, мертвой и чертовски бесплодной?

– Вовсе нет.

– Лично я предпочитаю хорошие джунгли. Или, по крайней мере, лес.

– Как вы здесь оказались, Чарли? Я имею в виду, как вам удалось сюда выбраться?

– Мы все вчера снялись с лагеря и перебазировались в Низву. Я убедил командира, что мне нужно побывать здесь и поговорить с генеральным директором о ситуации на дорогах. Нефтяники жалуются на мины, если не сказать больше. Их грузовики постоянно подрываются на пути к побережью, и приходится тратить значительные средства на расчистку дороги. Вот я и подумал, что, пожалуй, не помешает заехать сюда и обрисовать складывающуюся ситуацию. Командованию известно: повстанцы что-то затевают, вот мне и предоставили свободу действий. Поездка была долгой и скучной, могу вас заверить.

– Все войска стянуты к Низве? Значит, вот-вот начнется? Я имею в виду окончательный штурм.

У Джоан засосало под ложечкой, когда она вспомнила об огромных скалах и черных ущельях между ними, похожих на готовые захлопнуться капканы, а еще о бледной полоске кожи вокруг подстриженных волос Даниэля.

– Я бы сказал, просто штурм. Кто знает, насколько окончательным он окажется? Но я сделаю, что смогу. – Чарли улыбнулся, и Джоан снова подумала, что его бравада напускная, а высокомерие просто служит маской. – Идемте за стол, Джоан. Я умираю от голода.