– Когда? Когда можно будет полететь? – спросила она.

– Утром в субботу. Вам нужно явиться в офис нефтяной компании. Знаете, где он? Могу нарисовать план, но и без этого найти его очень просто. Самолет вылетает с базы Бейт-аль-Фаладж, поэтому повяжите на волосы шарф, наденьте солнцезащитные очки и не высовывайтесь, пока вы на борту, чтобы кто-то из форта вас не узнал. Меры предосторожности немудреные, просто никому не нужно, чтобы о вашем путешествии пошли слухи. Можно получить нагоняй. Легенда для хамелеона-жениха на вашей совести. Прощание с мисс Викери, я полагаю, будет самым простым делом из всего списка. Джоан, умоляю, скажите, что вы услышали все, что я вам сказал.

– Я услышала.

Джоан протянула руку, положила ее на локоть Чарли, и они оба удивленно опустили глаза. Джоан почувствовала жар его кожи, ощутила незнакомые контуры сухожилий и костей под рукавом. Потом она посмотрела на свою руку и остановила взгляд на обручальном кольце.

Не говоря ни слова, Джоан убрала руку и отвернулась, после чего увидела Рори, который смотрел на нее через весь зал. Хамелеон. Наверное, именно это изменило внешность Рори. Теперь она видела защитную окраску, которую раньше принимала за природный цвет кожи.


Позже вся мебель была отодвинута в самый конец длинной гостиной, и слуги принялись ставить старые пластинки – танцевальные номера в исполнении биг-бендов и традиционный джаз. Эта музыка навязла в ушах Джоан еще в детстве, и ей не хотелось больше слушать подобную дребедень.

– Нужно было привезти из Англии несколько пластинок, – заметил Рори, когда они чинно танцевали в дальнем углу зала возле открытого окна, которое выходило на море. – Как ты думаешь, Мод понравился бы «Тюремный рок»?[110] А «Большие огненные шары»?[111] – Он улыбнулся.

– Знаешь, вполне возможно, – проговорила Джоан. – Мод сильно отличается от знакомого тебе типажа старой леди. Но кажется, она слишком зациклена на былом. Здешняя жизнь этому способствует, ты не находишь? Это как путешествовать во времени и попасть в прошлое, из которого мы не сможем выбраться, если заразим его духом современности и нарушим существующий баланс. Салим говорит… – Она прикусила язык и замолчала. Сердце у нее екнуло.

– Кто такой Салим?

– Не важно. Так, один из слуг.

– Разве в этом нет своеобразной прелести? Я имею в виду архаичность, – сказал Рори.

Они танцевали, как брат и сестра, то есть на некотором расстоянии друг от друга. Джоан только сейчас это заметила. Рука Рори едва касалась ее талии. Джоан стало интересно, всегда ли они танцевали так. Похоже, что да. Только прежде она не обращала на это внимания.

Армейские офицеры ушли рано. Чарли встретился с ней взглядом, перед тем как отбыть, кивнул и озорно улыбнулся. Джоан незаметно помахала ему и не посмела подойти, чтобы спросить, удалось ли ему поговорить с Мод еще раз. В суматохе этого вечера и в смятении чувств, вызванном сообщением о предстоящей поездке в лагерь нефтяников, она почти забыла, чтó Мод сказала Чарли про его отца, и о горечи, которая прозвучала в ее словах.

Шаги Джоан сделались нетвердыми из-за выпитого вина. Платье выглядело помятым, а по залу разлилось непонятное сияние. Она могла чувствовать, как бьется сердце, и мысли, казалось, медленно плыли по воздуху, не совсем поспевая за ней, отчего все, что она делала или говорила, получалось немного бездумным. Она устала, но не хотела идти в свою комнату, чувствуя, что не сделала чего-то важного, намеченного на этот вечер. Однако потом она услышала в голове голос отца: Милая, дети никогда не считают, что пора ложиться в постель. Вот почему придумали взрослых. Эти слова вызвали приступ боли и тоски. Отец знал бы, как ей следует поступить, и никакое решение ее не испугало бы, будь он рядом. Но она слышала и другой голос – голос Салима. Судьба человека в его собственных руках. Она пожалела, что не смогла поговорить с ним подольше. Беседы с ним придавали ей сил, как некогда слова отца.

– Пожалуй, мне стоит пойти наверх, – пробормотала она, но так тихо и неразборчиво, что Рори, похоже, ее не услышал.

– Мятежникам придется познакомиться с современностью, – проговорил Рори. – Об этом мне рассказал Чарли Эллиот. Их почти жаль.

– Как ты можешь так говорить? Ты ведь знаешь, Дэн сейчас там и с ними воюет. Кто знает, вдруг враги следуют за ним по пятам? А вдруг он попал в засаду?

– Тише, Джоан! Я знаю. Конечно я все знаю. Я тоже о нем беспокоюсь. Неужели ты в этом сомневаешься?

– О, уверена, ты очень волнуешься. Возможно, даже больше, чем следовало бы.

Джоан тут же пожалела о сказанном. Она посмотрела на жениха с замиранием сердца, но Рори продолжал как ни в чем не бывало:

– Ты имеешь в виду, что наши ребята хорошо подготовлены и отлично вооружены? Ну, здесь ты права. Мы однозначно сильнее, даже притом что враг удерживает господствующие высоты. Просто нужно почаще себе об этом напоминать.

Внезапно Джоан охватил смутный гнев. Девушка метнула пламенный взгляд поверх плеча Рори, и они закончили танец в молчании. При этом раз или два она наступила ему на ногу, становясь все более неуклюжей.

– Пожалуй, тебе пора в кровать, моя дорогая, – сказал Рори, когда пластинка закончилась.

– Да. Спокойной ночи, – коротко ответила Джоан и отвернулись еще до того, как недоуменное выражение его лица успело смягчить ее сердце. Джоан отправилась пожелать спокойной ночи Роберту, Мэриан и Мод, но когда она посмотрела на пожилую леди, то увидела, что та разговаривает с Абдуллой. Мод явно сообщала ему нечто важное. Они склонили головы друг к другу и были так увлечены, что Джоан замялась, не решаясь их прерывать. Когда она все же на это отважилась, Абдулла встал и сцепил руки на своем ханджаре, а Мод уставилась на нее, словно не узнавая. На мгновение их лица стали чужими и неприветливыми.

– Я… в общем, спокойной ночи. Пожалуй, мне пора, – пробормотала Джоан, в ответ на что Мод одарила ее наконец едва заметной рассеянной улыбкой.

– Спокойной ночи, Джоан, – сказала она. – Осмелюсь предположить, что мы скоро увидимся.

После столь краткого прощания Джоан неуверенным шагом удалилась наверх.


На следующий день после обеда Джоан отправилась навестить Мод – в том числе для того, чтобы иметь повод покинуть представительство. Несмотря на похмелье, ей хотелось сообщить Мод о своем предстоящем путешествии в Фахуд, куда она вылетала на следующий день, поскольку мисс Викери оставалась единственным человеком, которому об этом можно было рассказать.

Когда Джоан приблизилась к дому Мод, оттуда вышел худой человек с шапкой черных волос и кустистыми усами. На плечах он тащил грязный холщовый мешок. Он зыркнул на Джоан, но не остановился, а затем Абдулла не впустил ее, заявив, что госпоже нужно отдохнуть. Бессовестно убивая время, Джоан купила у разносчика стаканчик кофе, а затем пошла разыскивать офис нефтяной компании в центре Маската, следуя указаниям ничего не подозревавшего Роберта. Девушке хотелось найти нужное здание заблаговременно, чтобы не тратить время на поиски утром. Ее желание покинуть Маскат и оказаться в любом другом месте росло с каждым часом.


Чарли велел ей быть в офисе с первыми лучами солнца, но Джоан все равно не могла заснуть, поэтому пришла еще раньше, выскользнув из представительства, когда едва только проснулись слуги. Девушка оставила у привратника с мутными глазами записку, в которой сообщала, что пробудет у мисс Викери весь день и останется на ужин. А так как ей едва ли удастся успеть пройти через ворота до пушечного выстрела, то она вернется на следующий день. Она понадеялась, что привратник доставит записку по адресу и никто не станет ее искать. Хотя она на это рассчитывала, на самом деле ей было все равно. Джоан могла думать только о полете и о пустыне, и ее почти не волновало, что случится после. Девушка завязала платок под подбородком и надела большие солнцезащитные очки в белой пластмассовой оправе, такие броские, что она еще не решалась их надевать. В сумке лежали блузка, смена нижнего белья, ночная сорочка, зубная щетка и расческа. Только то, что требовалось для ночлега у Мод, – на случай, если кто-нибудь заглянет в комнату Джоан и проверит, что она взяла с собой. Плохо слушающимися пальцами девушка вставила новую пленку в фотокамеру и, перематывая ее, заметила, как они дрожат.

Постепенно небо приобрело серебристый оттенок, зачирикали воробьи, и звуки повседневной жизни начали возвращаться в Маскат. Заскрипели, захлопали двери и ставни, муэдзин пропел первый призыв к молитве, раздался стук ведра, спускаемого в колодец, и плеск воды. Джоан ждала в боковом переулке возле офиса нефтяной компании, пока не услышала звук ключа, поворачиваемого в замке, и два мужских голоса на крыльце. Один говорил с английским акцентом, другой с валлийским.

Когда «лендровер» подъехал к дому, Джоан решительно подошла к нему. За рулем сидел солдат-белудж в красной балморалке Маскатского полка, и она понадеялась, что он не из тех, с кем она сталкивалась на военной базе. К своему стыду, девушка поняла, что до сих пор не обращала на лица белуджей никакого внимания. Ее сердце уходило в пятки, а ноги подкашивались, но уже не так, как в тот раз, когда она впервые шла в Джалали. Ей даже начало нравиться то особое волнение, приходящее на смену страху, когда ей удавалось преодолеть себя. Ее охватывал восторг, если она выполняла намеченное. Джоан постаралась улыбнуться Питеру Сойеру как можно увереннее и протянула руку. Тот рассеянно ее пожал.

– Вот и вы, мисс Сибрук, – проговорил он совершенно спокойно.

Собеседник Сойера не стал дожидаться, пока его представят. Англичанин протянул Питеру атташе-кейс и пожал ему руку.

– Удачи, – сказал он Сойеру. – Попытайтесь получить ответ, если это возможно.

– Сделаю все, что смогу, – пообещал Сойер.

Он сел на заднее сиденье рядом с Джоан, и «лендровер» отъехал.

– Ну, это было несложно, – сказала она, когда они проезжали через городские ворота.