– Марк! – всхлипнула Ирина и бросилась обнимать его, плакать, задавать миллион вопросов в секунду.

– Мы уверены, что это – она. Она приезжала в ростовский «Детский мир», с девочкой, которую более-менее опознали продавцы. Они запомнили ее, потому что девочка перевернула у них кукольный домик, его пришлось потом заново устанавливать.

– Лиля может, – кивнула Ирина, на ходу утирая слезы. – Так она там? О господи!

– Они не начинают операцию, пока не приедем мы. Нужно, чтобы кто-то опознал девочку.

– А что, если они скроются? – перепугалась Ира.

– Успокойся, Ириша, дом под наблюдением и видеозаписью. Мы подключили полицию на федеральном уровне. – Марк увидел, как тень беспокойства потихоньку уходит с усталого и бледного лица девушки. И снова – никаких вопросов, никаких обвинений. Только благодарное пожатие руки.

– Ты дрожишь, милая, – прошептал Иван и обхватил ее за плечи. Им обоим, и Марку, и Ивану, было нечего ей предложить. На улице было больше тридцати градусов, в Ростове-на-Дону была жара, как и обещала стюардесса. Но Ирину трясло, как при ознобе. Потом, в полицейской машине, у оперов нашелся плед, и ее замотали в него, как будто была зима.

– Ирина, ты прости меня, – прошептал Марк. – Ты была права. Нужно было сразу же работать в этом направлении. Столько времени упущено, столько нервов.

– Ничего, Марк, – кивнула девушка и отвернулась к окну.

Полицейские молчали. Не так уж часто им удавалось отыскать пропавшего человека, чаще это оставалось только строчкой в отчете. Никаких новых данных… Мучительные объяснения с родственниками. Работа, от которой черствеешь. У каждого есть свой лимит душевного тепла и сочувствия.

– Приехали, – кивнул водитель, припарковывая автомобиль на параллельной улице.

Когда в «Детском мире» выяснилось, что выбранной по Интернету коляски нет, женщина, опознанная продавщицами по фотографии как Анна Викторовна Ланге, начала ругаться и обещать сотрудницам многочисленные кары небесные. В том числе она упомянула, что не собиралась переться из Ейска сюда, чтобы купить другую коляску. После этого начали аккуратно опрашивать хозяев частных домов в Ейске, и уж там довольно быстро вышли на женщину с ребенком, с внучкой, приехавшую на все лето поправлять здоровье. Женщина жила очень замкнуто, почти ни с кем не общалась и на море с ребенком почти не ходила, что было странно для человека, приехавшего отдыхать на море. Но кому какое дело? Каждый сам знает, как ему воспитывать внуков.

– Я только не хочу, чтобы они напугали Лилю. Она и так не знает, что происходит и почему мамы не было два месяца! – Ирина смотрела на горящие окошки одноэтажного домика из красного кирпича. В палисаднике цвели розы, у песочницы Ирина заметила лопаточку и формочки.

– Ты в порядке? – спросил Марк, когда Ира закрыла лицо ладонями. – Нам нужно идти, пока не начало темнеть. Мало ли что.

– Да. Да, – кивнула Ирина. – А можно я просто постучу в дверь и войду? Может быть, тогда она поймет, что сопротивление бессмысленно, и не станет делать еще хуже?

– Я не знаю, – покачал головой полицейский. – Не положено это.

– А если она пойдет вместе с вами? – предложил Иван. – Это же ребенок!

– Что, если, увидев вас, она схватит ребенка и приставит к его голове пистолет? – предположил оперуполномоченный.

– Она этого не сделает, – уверенно сказала Ирина.

– Она же украла ребенка! – возразил ей тот, но в конце концов девушка все же уговорила их и пошла к дому вместе со следователем и парой полицейских. Еще трое, как ей сказали, рассредоточились по периметру на случай, если Анна Викторовна попытается сбежать. Они все подготовили. Все предусмотрели.


Ничего этого не понадобилось.

Анна Викторовна открыла после первого же стука в дверь. Она не ждала гостей, но решила, что это соседи принесли ей очередную порцию винограда, которого тут в конце лета просто полно и который тут все пытаются продать чужакам хоть за какие-то деньги.

– Перестаньте долбиться, у меня ребенок спит! – проворчала она, а затем застыла, словно мгновенно впала в кому. Она увидела Ирину.

– Анна Викторовна Ланге? – спросил пожилую женщину следователь, но она молчала. Ирина рванулась, пробежала внутрь, огляделась – домик был небольшой, но оснащенный всем необходимым. На плите остывал компот. На столике около окна валялись детские книжки.

– Вы арестованы по подозрению в похищении ребенка.

Голос следователя звучал где-то там, далеко-далеко, в другом мире. Ирина открыла одну дверь, за которой находилась маленькая душевая и стиральная машинка. Анна Викторовна, наверное, никогда не жила в подобных условиях. Ужасных для нее условиях!

– Мне нужен адвокат, – пробормотала та, и голос ее был полон ненависти. Ирина почувствовала взгляд пожилой женщины, как если бы она этим взглядом пыталась остановить Ирину. Но в доме оставалась всего одна дверь, и Ирина уже распахнула ее. Очень тихо, стараясь не скрипнуть половицей, Ирина зашла в маленькую, очень чисто и мило обставленную комнатку, где на разложенном диванчике спала ее дочь Лиля.

– Мама! – выдохнула девочка, раскрывая маленькие темно-зеленые глазки, и широченная, во все ее личико, улыбка озарила детское лицо. – Где ты была? В комар-дировке? А там были комары?

Ирина тяжело осела на диван, протянула руки, прижала к себе ребенка и закрыла глаза. Наверное, бог все же есть.

Позднее выяснилось, что Анна Викторовна действительно долго планировала похищение. После похорон Саши она вызвала юристов и принялась выяснять, какими легальными путями можно забрать Сашину дочь – единственное, что осталось у нее после любимого сына, которого эта тварь отняла у нее. Узнав, что никаких легальных связей с ребенком у нее нет, Анна Викторовна не успокоилась и даже не стала рассматривать вариант договориться с несостоявшейся невесткой.

Она решила вырастить ребенка сама – за границей. Старший сын считал все затеянное настоящим безумием и все же не смог остановить мать. Как всегда, она уговорила его помочь. Анна Викторовна долго искала доверенное лицо в Санкт-Петербурге и нашла – женщину, которая в течение долгого времени наблюдала за Ириной, за ее передвижениями и образом жизни. Затем был выбран способ. Нанятая Анной женщина устроилась на работу в магазин, расположенный рядом с Ирининым домом. Ей было известно, что Ира и Лиля подолгу задерживаются у книжной секции, рядом с которой имелся технический выход на склад. Он был закрыт для всех, кроме персонала. Также удалось узнать, что проход этот не попадал в обзор видеокамер.

Вывозили Лилию через задний выход, на автомобиле. Все дело заняло минуту. Никто ничего не заметил.

Тяжелее всего было объяснить маленькой девочке, куда делась ее мама и почему чужая высокая голубоглазая женщина теперь будет с ней всегда.

Именно поэтому переправку за границу отложили на несколько месяцев – чтобы дать Лиле привыкнуть к новой ситуации. Она должна была перестать бояться свою бабушку, должна была спокойно идти, держа ту за руку, когда пришло бы время уезжать в Германию. Подложные документы на ребенка были уже готовы, следственная группа нашла копию свидетельства о рождении на имя Лилии Алексеевны Ланге. По документам Лиля являлась дочерью старшего сына Анны Викторовны.


– Если бы ей удалось ее вывезти, доказать что-либо стало бы гораздо сложнее, – сказал Марк Ирине по дороге домой. – А если бы прошло несколько лет, Лиля могла бы уже никого не вспомнить. Все же она еще совсем малышка.

– Иногда я совсем не понимаю людей, – покачал головой Иван.

– Моя мама говорит, что люди способны на все, – пробормотала Ирина, тихонько покачивая Лилю, уснувшую в руках матери со счастливой улыбкой на губах. – Даже из любви. По крайней мере, ее можно понять.

– Понять? Нет уж, я отказываюсь ее понимать. Но ты – самая удивительная женщина, которую мне когда-либо удавалось встретить! – воскликнул Иван. – Я уже говорил тебе, как сильно я люблю тебя?

– Ты что, шутишь, боярин? – рассмеялась Ирина. – Да каждые пять минут!

Эпилог

Выставку в Санкт-Петербурге открывали шумно, с журналистами и телевидением. В начале октября все уже окончательно вернулись с морей и пляжей, так что толпа была – будьте-нате. Впрочем, чемезовские выставки никогда не проходили тихо. Отчасти само имя Ивана Чемезова делало дело, а отчасти это было связано с тем, что в этот раз о чемезовской картине «Девушка без имени» очень много говорили. История его знакомства с Ириной, его любви – прекрасный пиар-повод, которым не поленился воспользоваться не один журналист. Тем более что сам портрет Ирины был центральным полотном на выставке.

Многие находили это восхитительным и невероятно романтичным.

Большая часть журналистов и просто посетителей считали, что вся история – чушь и выдумка, созданная только для того, чтобы выделить выставку из ряда других таких же. Художников, между прочим, много, и есть получше, чем ваши, московские.

Некоторым казалось, что Ирина совсем не похожа на прекрасную незнакомку, летящую в небо на своей широкополой шляпе.

Кто-то говорил, что Чемезов просто взял и слямзил идею у Шагала. Ну кто сегодня вообще может претендовать на оригинальную идею? Их вообще почти не осталось, все они так или иначе повторение идей великих мастеров прошлого.

Кто-то обожал работу.

Другие уже начали переговоры с Сережей о том, чтобы ее купить. Такие работы всегда пользуются особенным спросом. Иван согласился сделать несколько копий, но оригинал, конечно же, принадлежал Марии Николаевне, о чем она радостно сообщила всем своим подружкам.

Всей консерватории, всей музыкальной школе. И всему двору.

Ирина приехала на открытие, только поддавшись давлению со стороны своей матери Марии Николаевны и только для того, чтобы сопровождать ее. Ирина шла по просторному помещению галереи, крепко держа за руку маленькую Лилю. С другой стороны ее за ручку держал сам Чемезов.