– Давно я не видел в моей мастерской человека в такой белой футболке, – заметил Иван между делом, когда Ирина отошла, чтобы сварить кофе в турке. – Прямо даже жалко ее.

– Думаете, заляпаю? Ничего, переживу, – отмахнулась девушка, замешивая свой фирменный кофе. Ивану, конечно, было интересно, откуда взялось это все: и новый мобильный, и куча (ну, или, по меньшей мере, кучка) новых вещей. Сумка, кроссовки и босоножки, которые стояли в прихожей около двери.

– Я смотрю, вы вчера выпотрошили магазины по полной программе!

– Женщина не может довольствоваться малым, вы разве не знали? – улыбнулась Ирина своей насмешливой улыбкой и сонно зевнула. Никак не проснется до конца, что и понятно: легли-то во сколько. Сегодня она совсем не такая, как вчера. Спокойна, весела, игрива. Никаких погружений на дно подсознания, никаких уходов в себя. Но при этом, конечно, никаких объяснений, одни отмазки и отговорки. Иван встал рядом с ней около плиты, внимательно наблюдая за тем, как Ирина сдувает бегущую вверх кофейную пенку. Она склонилась и сосредоточенно смотрела на поверхность обманчиво спокойной черной гущи, из-под которой наверх уже бежала буря. Ирина складывала губы в трубочку и аккуратно дула, чтобы буря утихла, осела снова. До нового подъема. Три раза, прежде чем газовая плита была отключена.

– Интересный метод.

– Так вкус получается насыщеннее, – пояснила Ира. – Ну что, похоже, мы с вами сегодня завтракаем как короли?!

Это было так легко, словно они делали это вместе сотню раз. Он поджаривал хлеб с яйцом, она разливала кофе. Он помешивал овощи с сигаретой в зубах, и Ирина вынимала ее и вставляла обратно, обзывая его «Джинни», как джинна из мультика. Потом они долго собирались, Иван все время что-то забывал – то фотографии для каталога, то компьютер, стоявший в кабинете, то картины. Он бегал туда-сюда по квартире, распахивал двери, а Ирина смеялась над ним и удивлялась, как это он взялся за такое дело сам.

– Половину вы потеряете по дороге, Джинни!

– А вы мне на что? У вас, барышня, глаз-алмаз, вот и давайте, пересчитайте картины.

– А что, вы «Завалинку» тоже увозите?

– Я уже ее упаковал, сорри! – Ваня улыбнулся одними кончиками губ, ничего не смог с собой поделать. Разочарование в голосе Ирины показалось ему таким очаровательным. Ей нравится его «Завалинка», ей нравится его работа. А она нравится ему. Как модель, конечно! И еще – как личность. Модель – личность. К тому же варит отличный кофе. Что он будет делать, когда Ира уедет? Кто сварит кофе?

– Вы все работы берете, что в коридор вынесли? – спросила девушка, даже не обратив внимания на то, каким странным взглядом смотрит на нее Чемезов. – Я почему спрашиваю: вы туда работы своих студентов сунули. Вон, смотрите. Неупакованные, в бумаге.

– Нет-нет, их не берем. Черт, вы правы, зря я Серегу отшил.

– Вы его отшили?

– Я… ну… – Иван отвернулся. Не объяснять же Ирине, что он просто не захотел, чтобы его галерист приезжал к нему в мастерскую вчера, когда он сидел в кухне, трезвый и злой, и ждал Ирину, чтобы сказать ей о том, как она ему безразлична. Между ним и Сергеем состоялся короткий, полный эмоций разговор, в результате которого Иван настоятельно попросил «оставить себя в покое», «не морочить голову всякой ерундой» и «уж конечно, я смогу запихнуть картины в машину и дотащить до твоей богадельни, слышишь, ты, оборотень?». – Я не знал, что тут так много всего будет.


Оборотень ждал их в галерее, прямо у входа, и в полной уверенности, что Иван половину забыл, а половину испортил. О чем он не преминул сообщить, как только Иван вылез из-за руля своего «Ниссана». Сережа на этот раз явился им в светлых коротеньких брючках и футболке в облипочку. Он сухо кивнул Ивану (все еще обижался, оборотень), а затем скользнул взглядом по стеклу переднего сиденья и вдруг наткнулся на сидящую там Ирину. Она в этот момент как раз разговаривала с кем-то по телефону и только кивнула Сереже, растянув губы в вежливой улыбке.

– А она-то что здесь делает? – спросил мужчина Ивана так тихо, чтобы Ирина не услышала. А с другой стороны, может, и могла бы услышать. Сережа не собирался скрывать того, что думал. Вся эта эпопея с зеленоглазым подкидышем лет двадцати пяти ему не нравилась, решительно не нравилась.

– Она со мной, – ответил Иван, переняв у Ирины ее способность отвечать на вопросы, не отвечая на них по-настоящему.

– С тобой, значит, – протянул Сережа. – Это я вижу.

– Что ты имеешь в виду? – насупился Иван, готовый немедленно продолжить их разговор с того места, на котором они вчера покидали трубки.

– Ты накупил ей одежды и телефонов, она сопровождает тебя на составление каталогов…

– И даже весь вечер вместе со мной отбирала фотографии, – довольно подтвердил Иван. – Только я ей ничего не покупал, Сережечка.

– Нет? – задумчиво пробормотал тот, аккуратно вынимая картины из багажника. – А, я понял. Она же твоя модель, и ты платишь ей деньги за работу, а уж потом она на них все покупает. Так?

– Не так. Слушай, тебе что, больше всех надо? – разозлился Иван.

– Ты ведь ее на улице подобрал, да? Ты говорил, она голодная была и идти ей некуда было. А теперь что, все изменилось? Если не ты ей все купил, то откуда оно взялось? Это что у нее, IPhone? Неплохо для того, кто бросался на твои пряники.

– Не знаю! – гаркнул Иван, не желая наблюдать, как Сережа сверлит Ирину своими подозрительными глазками. – Слышишь, не знаю я, откуда у нее вещи. Утром ушла, вечером с ними вернулась. Не мое это дело. Значит, достала откуда-то. Оставь мою девушку в покое.

– Я девушку твою и не трогаю, если она, конечно, твоя. С кем она там так увлеченно треплется? – Сережа скользнул взглядом по открытому, приятному лицу Ивана и не без удивления отметил, как тень пересекла его лоб. – Не знаешь, что ли? Ты, Вань, ничего о ней не знаешь. Так же нельзя!

– Отвали. – И Чемезов подцепил сразу несколько больших картин и понес их в галерею. Сережа смотрел, как высокая фигура с широкими плечами исчезла в проеме стеклянных дверей галереи. И вдруг он заметил, увидел отчетливо и ясно, что Ирина тоже провожает фигуру Ваньки Чемезова взглядом, и во взгляде этом сквозит улыбка и теплота.

Конечно, чему удивляться! Кому из женщин не понравился бы Ванька Чемезов. Этот медведь с перемазанными в краске ручищами, ему достаточно только начать ехидно улыбаться и забубнить свои вечные простонародные словечки – и все, дело в шляпе.

Сережа – другое дело. То, что так легко давалось Ваньке Чемезову, самому Сереже не открывалось ни за какие деньги. Харизма ли, улыбка ли с ямочкой, светлые ли глаза или что-то еще непередаваемое во всем облике этого белобрысого мужика всегда вызывало симпатии. У женщин, стариков и детей. Иногда у мужчин.

– Здравствуйте, Сережа! Как вы себя чувствуете? Ваш грипп прошел? – Ее голос на сей раз был обращен к нему. Сережа улыбнулся и подал руку Ирине, чтобы ей было удобнее выходить из «Ниссана».

– Вашими молитвами, милая! – ухмыльнулся он. – Рад видеть вас в моем скромном пристанище. Я ждал вас еще три часа назад.

– Да? – удивилась Ирина. – Иван ничего не говорил.

– Для Ивана не существует такого понятия, как время. Даже не знаю, зачем он купил себе часы. Наверное, решил, что они подходят ему по цвету, фактуре и материалам. Возможно, он даже не умеет определять время по стрелкам часов.

– Мы вчера всю ночь обсуждали ваши каталоги, так что ничего удивительного, что проспали. Если бы я хотя бы знала… – Ирина улыбнулась. – Я-то знаю, как пользоваться часами и даже будильником.

– Я с первого взгляда знал, что вы – женщина умная, – вторил ей Сережа, старательно скрыв то, что почувствовал, услышав это «мы проспали» из ее уст. Проспали просто или проспали вместе? Не ты ли, принцесса в терракотовом, клялась, что это только бизнес, ничего личного? «Проспали»!!!

Иван вышел из галереи с пустыми руками и с подозрением посмотрел на Сергея. Затем подошел к Ирине и склонил голову набок, вглядываясь в ее лицо.

– Все в порядке? – спросил он. – Он ведет себя прилично?

– Да, конечно! – Ирина с улыбкой кивнула мужчине. – У нас тут полный порядок. Вам помочь?

– Вы и так помогаете, – заверил ее Иван. – Впрочем, если вы захватите сумку с фотографиями, будет отлично.

Сережа, сам не зная почему, выдохнул и почувствовал удовлетворение. Они, значит, все еще на «вы». Да Ванька Чемезов ни с кем дольше пяти минут на «вы» не держался. Путался с первых же слов. После первой же вместе выкуренной сигаретки. Значит, они «проснулись» порознь и на «вы». Хорошо.

Откуда все же девушка достала деньги? Впрочем, мало ли. Иван прав, не его это дело.

– Пойдемте, Ирина. Раз так, поможете нам составлять макет.

Сережа повел ее за собой в просторное белоснежное помещение, на стенах которого висели картины на продажу. Модернисты, примитивизм, картины с элементами кованых деталей. Многое из того, что было выставлено у Сережи, Ирина видела впервые. Смешение жанров, эклектика, новые веяния.

Ирине совсем не нравился Сережа, ни его дерганье, ни звук его тихого, какого-то неприятно вкрадчивого голоса, ни его манера одеваться в какие-то нелепые, хотя и, возможно, модные тряпки. Но одного у него отнять было нельзя: в искусстве он разбирался и искусство он любил. Как и почему так получилось – было тайной даже для самого Сергея.

В запасниках, просторных и хорошо кондиционируемых помещениях, Сережа держал целое состояние в картинах. По просьбе Ирины он показал ей свои самые любимые работы, рассказывая байки о разных покупателях. К примеру, о тех из них, что приходят с надутым видом, высказывают категорическое мнение «за» или категорическое «против», уверенные в собственных познаниях «эксперты чертовы». Другие, «инвесторы-шминвесторы», мучительно мечутся между вариантами, спрашивают советов, колеблются до последнего, пытаясь угадать, какая из картин с годами озолотит их, а какая может упасть в цене. Таких, смеялся Сережа, интересует одно – чтобы работ было не слишком много, а художник, желательно, чтобы уже умер.