Тревис прибавил шагу. В холле все было по-прежнему, но когда он открыл дверь в комнату, то понял — что-то случилось. Отец, как и раньше, сидел в кресле, но голова его бессильно свесилась вниз, а рубашка была в крови. На полу, рядом с разбитыми бутылками, валялся кольт.

— Папочка?!

Тревис обычно так его не называл. Уилл Парнелл говорил, что восемь лет это уже очень большой возраст для детских словечек, но теперь Тревис забыл об этом. Он очень испугался: кто-то убил его отца.

Он оглянулся вокруг и побежал вниз сказать мужчине за стойкой, что папе нужен доктор.

— Похоже, что ему нужно лишь хорошенько выспаться, — сказал мужчина. — Он купил две бутылки после обеда.

— Там кровь! — крикнул Тревис. — Ему нужен доктор.

Мужчина быстро взбежал по лестнице и вошел в комнату без стука.

— Плохая леди стреляла в него, — сказал Тревис.

— Какая леди?

— Миссис Грисхем. Она живет возле Катлмен Банка.

— Ну, то история для книг.

Каких книг? Тревис не понимал.

Мужчина пересек комнату, подошел к креслу, положил руку на шею Уильяма Генри Парнелла и покачал головой.

— Ему не нужен доктор, малыш. Он мертв.

— Нет! Это неправда! — Тревис знал, что такое смерть. Его мама умерла. Если отец тоже умер, то его положат в землю и закопают. Он никогда не вернется назад!

— Он не умер, — сказал Тревис, — плохая леди стреляла в него, но…

— Не говори так, малыш! Ты наживешь себе неприятности, рассказывая неправду о таких важных людях, как миссис Грисхем. Влиятельные люди не разгуливают с пистолетами в руках, стреляя в людей.

— Но…

— Пойдем со мной. Я вызову полицию.

Люди в холле заволновались, услышав, что Уилл Парнелл застрелился, хотя Тревис знал, что это неправда. Папа не мог так сделать. Но они не стали его слушать. Они говорили: «Уйди, мальчик» или «Не дергай меня за рукав, малыш».

Пока Тревис ждал, сидя на стуле в углу, приехала полиция, а мужчина, который ее вызвал, ушел домой. Затем новый клерк за стойкой подошел и приказал Тревису выйти за дверь, добавив, что нельзя слоняться в холле и он должен идти домой. Тревис не знал, как он может пойти домой без отца, он даже не знал, что значит «слоняться».

Поскольку ему не разрешили остаться у парадного входа, он уснул на черной лестнице. Когда он проснулся, было уже темно. Он должен был найти отца, но когда он пробрался в комнату, то папы там не было.


Тревис закрыл за собой дверь и медленно пошел к парадной двери. Они должны были отвезти папу к доктору, ведь так было, когда умирала мама. Он вышел из отеля и пошел по улице, высматривая вывеску доктора, но найти не смог. Наконец он спросил об этом мальчика в ливрее.

— У тебя есть деньги на доктора? — Когда Тревис кивнул, мальчик потащил его в переулок, ударил и бросил на кучу ящиков и мусора. Тревис попытался встать и дать сдачи, как его дома учили ковбои, но мальчик опять ударил его и бросил на землю, прошипев:

— Ты, упрямый маленький ублюдок!

После третьего удара Тревис не смог подняться — у него потемнело в глазах и все вдруг куда-то провалилось. Когда он пришел в себя, то рядом никого не было. Сильно болела голова. Деньги и теплая куртка исчезли. Чувствуя боль в желудке и головокружение и надеясь, что большой мальчик не вернется бить его, он залез в деревянный ящик, чтобы подождать папу. Он был голоден и продрог, но знал, что папа найдет его сразу же, как только доктор его спасет.

Тревис проснулся только на следующее утро. Его разбудил серый ноябрьский рассвет. «Папа уже сильно беспокоится», — подумал он, и необъяснимый страх пронзил его сердце. Не зная, куда еще можно пойти, он вернулся в отель и еще раз спросил об отце.

— Не знаю такого, — ответил клерк за стойкой.

— Человек, убитый вчера вечером, — настаивал Тревис.

— Самоубийца? Он мертв, что же еще. Никто не говорил, что с ним был мальчишка, а если и был, то уж не такой грязный маленький попрошайка, как ты. А теперь убирайся отсюда, пока я не вызвал полицию.

Тревис знал, что он грязный, но ему было негде помыться — ни здесь, ни в другом месте, ни даже, может быть, в Джек Каунти. Он начал понимать, что его отец действительно мертв; но с другой стороны, может, он пошел искать Тревиса… Папа никогда не бросит Тревиса, не позволит спать в ящике, не оставит без завтрака.

Еще раз он оглянулся на чужой город, которым только вчера восхищался. Что же делать? Идти домой? Но до Джек Каунти тысячи миль, а он не знает, как туда добраться. Даже если он и найдет дорогу домой, мама и папа его не ждут. И хотя отец всегда говорил ему, что они партнеры, Тревис знал, что ковбои так не считают. Им нужен взрослый, который отдает приказания и платит деньги.

Растерянный и испуганный, он устало брел по улице мимо магазинов, где продавались седла, ни одно из которых он не получит ко дню рождения, мимо ресторанов, откуда доносился запах бекона, который он не купит. Наконец он подошел к Катлмен Банку. Тревис долго стоял перед ним, вытирая глаза. Он плакал, хотя знал, что уже слишком большой, чтобы плакать, — так говорил отец.

Эта плохая леди убила его отца. Она, должно быть, очень счастлива, что в Джек Каунти был тяжелый год и что ее муж не дал папе денег. Она, наверно, очень счастлива, что Уильям Генри Парнелл мертв.

Тревис еще раз вытер слезы. Он навсегда запомнит эту леди, ее мужа, их банк. Когда он вырастет, то отомстит им за смерть отца.

— Мы станем богатыми, папочка, — прошептал он, — мы разбогатеем сами. И я им отомщу!

— Проходи, мальчик, — сказал мужчина в кожаном переднике, вышедший из магазина Барнаби Саддл.

Голодный, продрогший, очень испуганный восьмилетний Уильям Тревис Парнелл пошел дальше.

Книга 1

Глава 1

Паркер Каунти, Техас,

август 1900 г.


— А это наша сестра Джессика, — сказал Нед Харт.

Итак, это дочь Пенелопы Грисхем. Тревис Парнелл вежливо представился и внимательно оглядел ее. Мисс Джессика Харт была совсем не похожа ни на кого из родственников, по крайней мере внешне. Лицо Пенелопы Грисхем отчетливо сохранилось в сознании Тревиса, словно и не прошло семнадцати лет с тех пор, как он ее увидел впервые; она была очень красива. Харт, отец Джессики, все еще красив, как и Энни, мачеха девушки, рыжеволосая женщина с мягкой улыбкой. Тревис почувствовал смутное беспокойство, когда его представили отцу — какое-то знакомое имя… Но ведь его интересовал не отец, его интересовала дочь. И если ему повезет, она не будет похожа характером на Пенелопу. Он решил жениться на Джессике Харт, и его не радовала мысль получить в жены эгоистичную злобную женщину. Если же она такая, это хуже, потому что через Джессику он должен добраться до Пенелопы Грисхем и ее мужа Хьюга и заставить их пожалеть о том дне, когда они впервые услышали имя Парнелла.

— Мы называем ее Джессика-гений, — сказал Нед, — потому что она намного умнее и образованнее нас.

— Довольно, Нед, — сказала Энни Харт, бросив взгляд на смутившуюся девушку.

Гений? Тревис нахмурился. Ему не нужна слишком самоуверенная девушка. Он посмотрел на нее еще раз — не была ли она в очках, когда вошла в гостиную; подумал, что она, должно быть, очень чувствительна. Невзирая на богатство отца, мисс Джессика Харт не выглядела модницей, и теперь она пришла приобрести не наряд, а мужа. Если она окажется такой же злобной, как ее мать, Тревис может с ней развестись, как Джастин Харт развелся с Пенелопой, но этого не случится до тех пор, пока он не отомстит Грисхемам.

С такими мыслями Тревис тепло улыбнулся будущей жене, и губы девушки удивленно вздрогнули. «Разве ей никогда не улыбался мужчина?» — удивился он, чувствуя к ней жалость. Довольно! Ведь жалость не поможет отомстить за отца. Как всегда, сердце Тревиса вздрогнуло, когда он вспоминал Уильяма Генри Парнелла, его шутки, его смех. Отец, которого он так любил, покончил с собой в тридцать семь, а люди, которые довели его до самоубийства, до сих пор живы и стали еще богаче.

Взглянув на него, Джессика Харт улыбнулась в ответ, и Тревис почувствовал удовольствие. Нежная улыбка осветила ее лицо, а большие голубые глаза распахнулись еще шире. Ее глаза совсем не были похожи на глаза Пенелопы Грисхем. В них не было ни злобы, ни расчета. Она была светловолосая, с нежными чертами лица и приятными пухлыми губами.

Его будущий богатый тесть никому не причинил зла, но Тревису не нужны деньги Харта. У него достаточно своих денег и достаточно ненависти, чтобы разорить Грисхемов своими собственными силами. Единственное, что ему необходимо, — это внедриться в их среду, а мисс Джессика поможет ему в этом.

— А это наша сестра Франни, бездельница, — сказал Нед. — Не верь тому, что она говорит и делает, потому что однажды можешь найти у себя в супе лягушку.

— Нед, — строго сказала Энни Харт.

— Но, мама, — запротестовал Нед с невинным видом, — ты же помнишь, что она сделала в последний раз с Генри Барнеттом, когда он пришел к папе по делу.

Франни-бездельница, четырнадцатилетняя девочка с рыжими вьющимися, как у матери, волосами, улыбалась, ничуть не смущаясь. «Через пару лет она будет красавицей, — подумал Тревис, — но она еще очень молода для моих планов и, что самое главное, она не дочь Пенелопы». Когда он расправится с Пенелопой и Хьюгом, они станут еще беднее и несчастнее Уильяма Генри Парнелла, доведенного ими до самоубийства. Тревис поступит с ними так, как они поступили с его отцом.

— Могу я сесть рядом с вами, мисс Джессика? — спросил Тревис, когда Энни Харт пригласила к столу. — Разумеется, с вашего разрешения, миссис Харт.

— Конечно, — Энни ободряюще улыбнулась. «Бедная Джессика, она немного скучает с тех пор, как вернулась из школы в Вашингтоне, — подумала Энни. — Внимание такого приятного молодого человека должно ее взбодрить».