— Он похож на тебя, — всхлипывая шепчу я

— Я не могу в это поверить.

— Я говорю правду.

Он качает головой, взмахнув рукой.

— Нет, конечно, я верю тебе. Не думаю, что ты мне врешь. Но для меня это шок, что у меня есть сын.

— Я бы показала тебе его фотографию, но я не храню его в телефоне или бумажнике, потому что Тони ужасно ревнует.

Выражение лица Тайсона становится каменным, он опасно прищуривается.

— Я отец этого мальчика. Он мой сын. Моя ответственность, и я хочу быть рядом с ним и с тобой. Ты — моя семья.

— Тайсон..., — я хотела услышать эти слова с тех самых пор, как только пописала на палочку теста на беременность и увидела две полоски. Я даже не могу описать словами, как сильно мне хотелось, чтобы он был рядом, как сильно я нуждалась в нем, но теперь, когда он говорит мне эти слова, я понимаю, что не могу вот так просто согласиться и плыть с ним по течению, надеясь на светлое будущее. Дружки-головорезы Тони выследят нас и убьют Кристофера и меня, да и всех нас. Он знает, что я люблю своего ребенка больше чем что-либо, поэтому он всегда пытался сделать какую-нибудь гадость моему сыну. В первые дни, когда он шпионил за моими телефонными разговорами с Шарлоттой, и она посоветовала мне уйти от него, он вошел в комнату, схватил меня за горло и сказал: «Попробуй только, если хочешь увидешь, как я буду убивать твоего ублюдка».

— Нет, — твердо говорит Тайсон. — Ты не имеешь права сейчас отталкивать меня. И так все ужасно, как только я узнал, что этот трус делает с тобой, но даже не думай, что я позволю этому больному мудаку окалачиваться рядом со своим сыном. — Его ноздри начинают раздуваться, он вдыхает и выдыхает, как бык. И на секунду я чувствую страх. Тони и Тайсон — небо и земля, но Тони тоже так начинает дышать, когда собирается меня бить или душить.

Я непроизвольно отхожу на шаг назад, и выражение Тайсона внезапно меняется.

Он смотрит на меня умоляющими глазами.

— Никогда не бойся меня, Иззи. Я никогда не трону тебя пальцем. Никогда. Совершенно неважно, что ты сделаешь или скажешь. Я лучше умру, чем причиню тебе вред. Ты понимаешь?

Я киваю и делаю шаг к нему. Осторожно, я провожу руками по его шеи. Он обнимает меня, и я вздрагиваю от боли. Бормоча проклятья, он отстраняет меня от себя. Мы смотрим друг другу в глаза. Его глаза такие темные и в них буря эмоций.

Медленно он начинает разматывать мой шарф. Его глаза расширяются при виде моего горла. Я вижу вспышку ярости в его взгляде, прежде чем он успевает ее скрыть. Он нежно дотрагивается до темно-синих отметин, как будто не может поверить своим глазам. Затем начинает расстегивать мое пальто.

Я даже позволяю ему снять с себя шерстяное платье. Нежно он слегка пробегает по темным синякам, оставленным у меня на теле. Когда его глаза снова встречаются с моими, в них стоят слезы. Я дотрагиваюсь до влажных ресниц.

— Я люблю тебя, Иззи. Я люблю тебя уже два года, — хрипит он.

Я улыбаюсь сквозь слезы.

— Я тоже тебя люблю. Я люблю тебя с того первого раза, как только ты прикоснулся ко мне. Я согласилась на предложение Тони только потому, что была такой потерянной и одинокой, я думала, что я тебе не нужна.

— Почему он?

— Потому что он притворялся самым добрым и внимательным мужчиной. Он сказал, что позаботится обо мне и моем ребенке. Он сказал, что не имеет значения, люблю я его или нет. Он просто хотел мне помочь. Я не знала, что все это было притворством. Он оказался двуличным, страшным человеком.

— Сейчас это не имеет значения. Я люблю тебя, остальное не важно. С этого момента я буду заботиться о тебе. О тебе и Кристофере.

— Я боюсь, Тони. Ты не знаешь, на что он способен. — Испуганно шепчу я.

— Ты доверяешь мне, когда я говорю, что никто не посмеет причинить тебе вреда?

Я киваю.

— А как же моя мама?

— Если она твоя мама, значит она и моя мама.

С облегчением я опускаю плечи.

— О, Тайсон. Ты понятия не имеешь, каково мне было. Я была так напугана.

— Давай, пошевеливайся. Давай оденем тебя. Мы должны действовать быстро. Где сейчас Кристофер? — спрашивает он, застегивая на мне платье.

— С мамой. Он не живет со мной. Слишком опасно.

Он кивает.

— Хорошо. Где Тони? В данную минуту?

— Я не знаю…

— Ты сказала, что он собирался уехать из города, да?

— Он так сказал, но вчера все поменялось. Честно говоря, я не знаю. Возможно, он специально пытался меня запутать. Мне приходилось во всем, что он мне говорил сомневаться.

Он кивает.

— Ты больше никогда его не увидишь, и он никогда не навредит моему сыну.

Хотела бы я, чтобы его слова были правдой. Мне хотелось кинуться в его объятия и поверить, что все будет хорошо. Вместо этого я могла только тихо плакать, потому что знала, что все будет не так просто.

Глава 30

Тайсон

— Ты уверен, что нам не стоит немного подождать? — Иззи смотрит на меня глазами, наполненными страхом, пока мы спускаемся в подвал отеля, где припаркована моя машина. Я знаю, что я не в том положении, чтобы как снизить ее уровень страха, но я собираюсь сделать все возможное, чтобы она поняла, что я не боюсь этого ублюдка, и он больше никогда не сможет причинить ей боль. Никогда.

— Да, уверен, — мягко говорю я. — Мы не можем ждать ни секунду. — Открыв дверь, я пропускаю ее вперед. Она вздрагивает, оглядываясь по сторонам. Черт, я даже не могу спокойно думать о нем, желая всеми силами выбить из него дерьмо. А тогда и посмотрим какой он герой, когда ему придется иметь дело с мужиком.

У меня голова гудит от дум, пока я следую ее указаниям и еду к дому ее матери. Моя Иззи жила все это время с мудаком, который ее избивал. И она родила мне ребенка. Сына.

Она нервно оглядывается, как только я останавливаюсь перед домом ее матери. Кроме нескольких подростков, катающихся на велосипедах, вокруг никого. Мы выходим и идем к двери. Она вставляет свой ключ в замок, и прежде чем открывает, женщина очень похожая на нее, только старше, выходит в коридор. Ее лицо белое, и она выглядит испуганной. При виде дочери она хватается за грудь.

— Я не знала, что и думать, когда услышала, что кто-то вставил ключ, — бормочет она. — Ты никогда не приходила так поздно. Я подумала... о Боже...

— Все в порядке, мам. Все в порядке. Это отец Кристофера, Тайсон.

— Здравствуйте, мадам, — вежливо кивнув приветствую я ее.

Она переводит глаза с меня на свою дочь.

— Он поможет нам. У нас не так много времени. Мы должны торопиться и выбраться отсюда, — говорит Иззи.

Глаза матери становятся огромными, но она не задает никаких вопросов. Просто кивает в ответ. Как будто она ждала этого момента причем давно. Надеясь, что кто-нибудь придет и обязательно спасет ее дочь.

— Берите только самое необходимое на сегодня. Остальное мы купим завтра, — говорю я.

— Я возьму Кристофера и его вещи. Собирай свои вещи, мам. Просто собери маленькую сумку.

Молча мать Иззи поворачивается и идет выполнять указания дочери.

— Пожалуйста, оставьте здесь все мобильные телефоны и ноутбуки, — инструктирую я.

Ее мать кивает и уходит. Иззи берет меня за руку, и мы поднимаемся наверх. Она открывает дверь и входит в голубую комнату, освещенную ночником рядом с детской кроваткой. У меня ноги отказываются двигаться. Я стою, как столб, на пороге. Всю свою жизнь я мечтал иметь семью. Братьев, сестер, отца, которого у меня никогда не было. Даже грустную, мать алкоголичку, которая у меня была, всех у меня забрали, всех, но в этой маленькой голубой комнате был он — моя семья. Моя. Все мое. Сделанное из моего собственного семени.

Иззи поворачивается, взглянуть на меня, в ее глазах читается любопытство.

— Что такое?

— Ничего, — гулко отвечаю я, Но я настолько поражен, что едва могу говорить.

Она дергает меня за руку, и вдруг мне хочется быстрее оказаться у детской кроватки. Я не могу ждать. Поэтому с нетерпением быстро иду за ней. Ребенок спит, его пухлая ручка лежит у него на лице. Я потрясенно смотрю на него. Осторожно, она убирает его ручку, и я вижу его лицо. Он, без сомнения, самое прекрасное, что я когда-либо видел.

Мой сын. Это мой сын. Я вспоминаю свою мать. Как бы ей хотелось увидеть его. Что-то сдвигается внутри меня. Любовь к нему наполняет мое сердце, такое чувство будто оно готово разорваться от этой любви. Я готов умереть за эту крошечную жизнь. И мысли, что Тони посмел угрожать этому невинному ангелу, заставляет мою кровь закипеть.

— О, Иззи. Не могу поверить, что я столько всего пропустил, — сломленно говорю я.

— Больше ты ничего не пропустишь, — мягко отвечает она.

— Больше никогда, — обещаю я.

Она кладет руки на кроватку и поднимает спящего ребенка. Должно быть, это причиняет ей боль, потому что она слегка вздрагивает, прислоняя к себе. Повернувшись, она спрашивает:

— Хочешь подержать его?

Я с трудом сглатываю.

— Я не разбужу его?

— Понадобится землетрясение, чтобы его разбудить, — с улыбкой отвечает она.

Я не улыбаюсь в ответ. Я не могу. Я слишком счастлив. Слишком горд. Слишком удивлен.

— Ты уверена? Я никогда не держал на руках ребенка.

— Смотри, как я его держу. Положи также руки, и я передам его тебе.

Я копирую положение ее рук, и она кладет в мою «колыбель» Кристофера. Может быть от работы с лошадьми, но как только она кладет моего сына мне на руки, я мгновенно перестаю нервничать, что могу его уронить или что-то покалечить. Он такой крошечный, что моя рука, как его голова. Я держу его в своих объятиях настолько естественно, словно но всегда должен был здесь находится. Я поднимаю его к лицу и нежно целую в мягкую щечку. От него пахнет молоком.

Я смотрю на Иззи, она кивает. Ее глаза полны слез радости, как будто она только что увидела доказательства того, что приняла правильное решение, доверившись мне. Она рискнула переложить тяжелое бремя защиты Кристофера от Тони на другие плечи. И она смотрит на нас так, словно всю жизнь мечтала увидеть меня с Кристофером на руках.