Елена Нестерина - Девочка-тайна

Душа девочки наполнялась отчаянным восторгом. Мир показался ей удивительным. Раньше он был обычным – удобным, приятным, ну, и иногда неприятным (это когда возникали какие-то проблемы или появлялись на её пути злые люди). Но всегда понятным и предсказуемым. Вот дети, вот взрослые, вот можно, вот нельзя, вот дорого, а вот это по карману, это может случиться в жизни, а вот это никак и никогда, так что нечего даже и думать об этом, реально глядя на вещи. Но сейчас… Оля смотрела на море, которое пугало и радовало одновременно. Что-то неведомое, чему трудно было подобрать определение, манило её. И очень хотелось жить. Очень. Но жить иначе – а не так, как раньше. Как именно – неизвестно. Пока неизвестно. Но как-то по-другому. По-другому, точно!

– Ты чего выскочила? – удивился Сашка, подбегая к Оле и оттаскивая её в засаду. – Видишь – она возвращается! Всё, точно – сейчас увидит… Чёрт знает, что у неё на уме! Пойдём!

Сашка помчался к Татьяне и Димке. А Оля остановилась. Только сейчас она сообразила, что прошло довольно много времени. И посмотрела на Гликерию. Та пробиралась обратно. Именно пробиралась – начинался шторм, так что гряда едва угадывалась под высокими волнами. Гликерия с трудом балансировала, несколько раз оступалась и падала, еле-еле хватаясь за камни. И всё-таки выбралась. Оля как зачарованная следила за ней. Танька и ребята продолжали прятаться, а Оля всё стояла и смотрела, так что Гликерия, конечно, её заметила.

– Ой, привет… – По лицу её было видно, что девчонка безмерно удивлена. – Ты Оля Соколова? А ты что тут делаешь? Гуляешь?

– Ага, – кивнула Оля.

Гликерия улыбнулась.

– Здесь здорово, – с восторгом оглядывая берег, небо и море, протянула она. Сильный порыв ветра хлопнул Гликерию по щеке её же собственной мокрой косой, и девчонка вздрогнула всем телом. – Только холодно. А как ты сюда добираешься? Ты пришла пешком?

Гликерия сама спрашивала Олю и сама же отвечала на свои вопросы. Так что Оле не пришлось ничего придумывать. Поэтому она молча кивнула. А Гликерия, крепко сжав руками плечи, продолжала:

– А я на скутере приехала. Ты сейчас до города? Хочешь, я тебя подвезу? Пошли скорее.

Она шагала к своему мотороллеру и говорила очень быстро – видимо, от неожиданности и растерянности. И это всё было очень на руку Оле, которая шла вслед за Гликерией. И не представляла, как ей правильно поступить. Ведь друзья по-прежнему прятались, и после того, как Гликерия посчитала, что Оля тут просто гуляет, звать Сашку, Димку и Огузову – и тем самым выдавать их шпионскую сущность, было никак нельзя.

Но времени на раздумья не оставалось. Гликерия подняла скутер с песка – и Оля приняла решение: да, она едет с ней. Сашка и остальные всё это прекрасно видят, а потому могут преследовать их и дальше. Раз Гликерия не догадывается об этом, то всё в порядке. К тому же прокатиться на том самом зловещем скутере с той самой сокрушительницей Кости Комкова – это просто супер!

И она поехала. Плащ Гликерии, за спину которой держалась Оля, был мокрым. От этого стало зябко и неуютно. Хотелось отстраниться от этой водяной спины, чтобы не промокнуть самой, но Оля знала, что так можно упасть, а потому не рисковала и терпела.

Всего лишь раз мелькнула у Оли мысль о том, что подозрительная девчонка, с которой она так легкомысленно решила прокатиться, может завезти её в какое-нибудь жуткое место, а там… Или – это в лучшем случае – просто бросить, или заставить участвовать в своих колдовских делах. Всё продолжало быть таинственным, но не страшным. Или Оле просто не хотелось верить в колдовскую версию, готическая нравилась ей больше. Да и вообще – по дороге Олю занимали совсем другие мысли.

Небо стремительно темнело, так что скоро слабенький свет фары заплясал по степи, освещая трудную дорогу маленькому скутеру. Несколько раз оглядываясь, Оля с ужасом замечала у себя за спиной только одну светлую точку. Что это могло значить? Чья-то машина – Сашкина или Димкина, сломалась, и потому вслед за Гликерией и Олей едет что-то одно: или скутер, или мопед? А где тот, кто остался на сломанном? Сидит где-то там на берегу??? И кукует теперь, глядит во мрак и ждёт помощи? Наверняка ребята позвонили и вызвали подмогу, кто-нибудь да приедет. Но ведь там холодно и страшно… Думать о том, что произошла авария, кто-то подпрыгнул на особо крутой кочке или въехал в яму, Оле не хотелось. Но она всё равно думала. Может, попросить Гликерию остановиться – чтобы вернуться и забрать пострадавших? Или пострадавшего? Оле было жалко, конечно, одинаково – и Таньку, и Димку. Но если это Сашка, который ехал один, без неё, так неожиданно кинувшей его – просто из-за того, что Оля испугалась сказать правду… Скутер с одним человеком лёгкий, он взял и перевернулся…

Но как сказать об этом Гликерии? Попросить остановиться и начать объяснения? Нет. Надо что-то другое придумать.

И Оля придумала. Увидев, что начинаются дома, она попросила Гликерию высадить её у подъезда первой же длинной двухэтажки, просто какого-то барака. Не заподозрив ничего, Гликерия лихо подкатила к подъезду.

– Здорово у вас тут! Есть где гулять, – прощаясь, сказала она.

Оля полуутвердительно гмыкнула, соскочила с седла и подбежала к подъезду барака, как к родному.

Гликерия поверила. Махнула рукой.

И чёрный скутер исчез на плохо освещённой улице.

А Оля бросилась обратно, к пустырю. Забыв про опасность – она очень боялась собак, а здесь, в частном секторе и скоплении рабочих бараков, их было полно, собаки сегодня их нещадно облаивали и даже гнались по пятам. Тут была всего одна дорога, так что не встретиться с теми, кто едет следом, просто невозможно.

И она, конечно, встретилась, пробежав по дороге метров триста. Скоро показался скутер Сашки. Оля вздохнула с облегчением и хотела уже броситься к Макушеву спрашивать, как именно пострадали Димка с Татьяной и как можно помочь – но Танька живая-здоровая соскочила с Сашкиного скутера. Тут же выплыл из мрака и Димка Савиных. Оказывается, на мопеде, который он взял у приятеля покататься, фара попросту не работала, так что сквозь темноту он ехал вплотную к скутеру, ориентируясь лишь на его габаритные огоньки.

– Ну, и как твоя сумасшедшая подружка? – в нетерпении поинтересовался Димка. – О чём вы с ней говорили? Куда она делась, ты узнала?

А ведь не узнала! Запутывая Гликерию, Оля совершенно забыла о том, что должна была, наоборот, следить за ней! Например, выяснить, где она живёт… Эх.

– Интересно, она завтра придёт в школу или заболеет? – поинтересовался Димка. – Холодрыга там была ужасная.

– Может, ей как раз так и нравится. Ну надо же – вот, значит, как развлекаются готы, – покачала головой Танька.

– А как? – развёл руками Сашка. – Мы ведь так толком ничего и не выяснили. – Вот что она там, на море, делала?

– Да ничего, просто гуляла, – сказала Оля. Правда, не очень уверенно.

– Это она тебе сказала? – прищурился Димка.

– Ну да…

– Ага – приехала даже не на дикий пляж, а вообще в какое-то захолустье, чтобы прогуляться. Просто так – с песней по жизни! – воскликнула Татьяна. – Ну уж нет – у неё была какая-то другая цель. Сто процентов. Она собиралась что-то сделать. А мы её спугнули. Вернее – ты.

С этими словами она многозначительно посмотрела на Олю. Настолько многозначительно, что Сашке даже пришлось заступиться за свою девушку.

– Спокойно, Тань, она, наоборот, постаралась – завязала с готичкой контакт.

– Ну, или с начинающей ведьмой.

– Ну, или так, да, – кивнул Сашка.

– Так что у нас сегодня отличные результаты, – потёр руки Димка. – Мы что-то увидели, Оля подтусовалась к новенькой…

– Которая выбирает для прогулок такие убитые места, – иронично прищурилась Танька.

– Ну да.

Оля знала, что завтра, облепившись самыми невероятными подробностями, эта информация дойдёт до всех в классе, да и до любого желающего тоже. И когда весть о том, что её видели вчера в странном месте при странных обстоятельствах, докатится до Гликерии… она, конечно же, решит, что это именно Оля Соколова всем растрезвонила. Что делать? Просить ребят не рассказывать ничего? Невозможно. Если не завтра, то на днях точно Огузова всё равно проболтается – ей будет просто интересно, кто и как из тех, кому она расскажет, отреагирует на информацию о Гликерии. К тому же она захочет обсудить это с кем-нибудь, чтобы подтвердить или опровергнуть свою версию. И кем совершенно справедливо посчитает Олю новенькая? Трусливой и болтливой врушкой…

Поэтому что делать-то? Попросить не болтать всех троих? Нереально. Да и почему не болтать? Рассказать о чём-то занимательном – это разве не дополнительный мяч в корзину успешности и интересности персоны? Так что чуда в этом плане ждать не приходилось. Ну, значит, пусть рассказывают. Но тогда нужно будет прямо с утра подойти к Гликерии и сказать, что на берегу была не только Оля, но и остальные. Но это что значит – Сашку, Савиных и Огузову закладывать?

Оля запуталась. Всю дорогу, держась за Сашку, она прокручивала в голове свои противоречивые мысли. Разочарованные и раздосадованные утомительной и бессмысленной слежкой, её одноклассники разъехались по домам. И Сашка отправился.

А Оля не могла уснуть до утра – помимо стыда перед невольно обманутой ею новенькой смутные образы, надежды и мечты не давали ей покоя. И крутилась, не переставая, в голове песня про то, что за далью непогоды есть блаженная страна…

На следующий день в школе ничего особенного не произошло. В смысле – никто не бросился клеймить Олю позором за подсматривание и обман. Девятый «А» захватила контрольная по алгебре и подготовка к новогоднему вечеру. Приходила завуч по воспитательной работе – она же главный затейник массовых народных гуляний в школе, отбирала себе артистов на концерт. Первый раз в жизни Оля не попросилась петь, танцевать, играть в сценках – во-первых, из-за общей сегодняшней своей нервозности, а во-вторых, новенькая тоже ни в каких номерах участвовать не собиралась. А Оля за ней… Оля за ней повторяла, что ли?