Сознание зафиксировало картинку — серая дорога, багровые пятна в глазах.

Где я? Хочу открыть глаза, но веки каменные. Голова ватная. Запах. Стерильный. Больничный.

Я слышу. Голос. Родной голос. Папа. Папочка. Хочу сказать, что видела маму. Нет. Мама плакала. Не буду говорить. Папа расстроится.

Глубоко вдохнула. Трудно дышать. Опять засыпаю.

Холод по венам. Темнота.

* * *

Вдох. Легче. Боли нет.

Слышу. На вдохе раздражающий свист и шум в ушах. Хочу крикнуть "выключите". Но что-то мешает.

Опять память выдает серую дорогу. Багровые пятна. Нет. Это откуда-то из прошлого. Надо понять, где я сейчас. Где папа?

С трудом приподнимаю веки. Свет. Режет глаза. Отдает тупой болью в голове.

Опускаю веки.

Устала. Нет холода по венам. Хорошо. После него я проваливаюсь в темноту. И все же. Что это за серая дорога? Голова гудит. Будто мозг накачан дурманом. Не могу сосредоточится.

Но постепенно создание начало возвращаться, а вместе с ним и память о боли.

Сознание обрушивается на меня лавиной, открывая четкую картинку. Будто кто-то ранее поставил на паузу, и сейчас нажал на кнопку play.

Трасса. Визг тормозов. Боль. В горле застрял крик. И я, преодолевая боль в груди, кричу, зажмурив глаза. Но вместо крика слышу лишь шорох шепот шипение. Хрип. Господи! Из-за меня могли пострадать люди! И папа! Мне нужно узнать…

Холод по венам. Не хочу терять реальность. Я хочу выкрикнуть "не надо холод по венам". Но поздно. Темнота.

* * *

Вдох. Ушла тяжесть. Нет шума в ушах, и этого раздражающего писка.

И опять этот запах. Стерильный. Едкий.

Кто-то рядом. Кто-то близкий.

С трудом поднимаю веки. Они тяжелые, но уже хватает сил.

Уже не так режет свет. Перед глазами темный силуэт.

Фокусирую взгляд. Макс. Милый мой Макс. Мне так много нужно тебе сказать. Он очень близко. Его лицо сосредоточено. Устал. Нет. Поговорю с ним позже. Сейчас главное — узнать, как отец и есть ли пострадавшие. Трель телефона. Его тихий голос.

— Нет, я не смогу пока приехать в Лондон… не знаю…

Я дернула рукой под простыней. "Нет! Ты должен ехать!" — хочется сказать мне.

— Макс… — тихо прошептала я и не узнала собственного голоса.

— Все в порядке. С тобой все в порядке, — уверенно произнес он, вероятно, желая меня успокоить.

— Как папа? Кто пострадал? — пытаюсь сократить слова.

— Все в норме. Тебе не о чем беспокоиться.

Я пытаюсь понять — успокаивает он меня, или и правда всё обошлось.

— Все в норме, — уверенно произносит он, и я хочу ему верить. Киваю.

— Ты должен ехать в Лондон, — медленно произношу я.

— Потом поговорим.

Хочется спать.

* * *

Я по прежнему слышу раздражающий писк и шум в ушах. Но теперь он не отдает в мозг.

И опять этот запах. Стерильный. Едкий.

Я открываю глаза. Уже не так режет свет. На самом деле он тусклый, идет от окна. Осматриваю комнату. Я в больнице. Я осознаю, что попала в аварию. Помню, что Макс сказал, что все в норме. И все-таки надо узнать о пострадавших и отце. Я слышала его голос. Значит он здесь, рядом. Он должен быть в порядке. Перевела взгляд на себя. Руками-ногами шевелить могу. Левая рука зафиксирована. Вероятно, перелом. Шею держит бандаж, но головой шевелить могу. Значит, не все так страшно. Все тело чувствую — уже хорошо. Какие-то приборы рядом. Тумбочка. Диван. На диване куртка отца. Значит, он и правда в порядке. Надо вызвать медсестру.

Не успела я подумать, как дверь открылась, и в комнату влетела Эльза.

— Слава Богу. Проснулась, моя девочка, — она быстро подходит ко мне.

Эльза посмотрела на датчики и перевела взгляд на меня.

— Ну здравствуй, моя хорошая, — тихо проговорила она, поглаживая мой лоб. — Как ты?

— Дышать тяжело, голова ватная, — произнесла я, уже узнавая свой голос, и спросила: — Кто-то пострадал в аварии? Как отец?

— Отец в норме, — улыбнулась она. — Доктор Митчелл следит за его сердцем. Он у тебя молодец. Не раскисал. Он сейчас подойдет. Я его отправила пообедать в наш кафетерий, — и она кивнула на куртку.

— Кто-то пострадал в аварии? — повторила я. — Я помню удар сзади и потом удар в бок.

— Ты больше всех. Сильно пострадавших нет. Двое водителей и один пассажир. Все живы-здоровы. Страховая уже занимается урегулированием всех вопросов. Тебе не о чем беспокоиться.

Я облегченно выдохнула и бросила взгляд на приборы.

— Что со мной? Только правду…

— Сотрясение, перелом руки и левых ребер, контузия легких, гемоторакс, лежала под аппаратом искусственного дыхания два дня. Но все образуется. Благодаря подушкам безопасности можно сказать, легко отделалась.

Я кивнула, понимая, почему мне было тяжело дышать.

— Я помню кровь…

— Носом пошла. После подушки безопасности.

— Я рада, что все обошлось, — выдохнула я и, бросив взгляд на знакомый пейзаж за окном, спросила:

— Меня привезли в вашу больницу?

— Нет. Перевезли.

Я кивнула, вспоминая и этот эпизод.

— Как меня нашли?

— Макс. Как приземлился, сразу позвонил тебе, ему ответил парамедик. Хорошо, сотовый не пострадал. Хотя, лучше бы наоборот… — покачала головой Эльза.

Я нахмурилась, понимая, что Максу и Эльзе пришлось перенести из-за меня, и вновь посмотрела на нее. Пусть было и больно, но мне нужно было это сказать. И сказать сейчас, а не потом. Так было честно. По отношению к Ним, по отношению ко всем.

— Я… — слова давались с трудом, но я аккуратно вдохнула и сказала: — Эльза. Я не поеду в Лондон.

Эльза опустила глаза, но я не увидела на ее лице удивления.

— Я что-то такое и ожидала… — наконец произнесла она.

— Эта авария… знак… остановиться.

— Я тоже так думаю, — подняла она на меня грустный взгляд.

— Вы на меня не сердитесь?

— За что? — удивилась она, поправляя мое одеяло.

— Мне не надо было вообще ехать в Лондон и давать надежду Максу.

— Ты хотела идти вперед. Я видела в твоих глазах решительность и желание быть счастливой. Желание сделать счастливым моего сына… — вздохнула она и добавила: — Но мы лишь предполагаем. Жизнь всё расставляет по своим местам. Иногда жестоко.

— Мне нужно поговорить с Максом…

— Он сейчас в городе, скоро должен приехать.

— Хорошо, — кивнула я.

— Только недолго. Тебе нужно отдыхать, — тихо произнесла Эльза, когда в комнату зашел отец.

Лицо уставшее, в глазах тревога, но, кажется, и правда в норме.

— Папа, — проговорила я, а Эльза, улыбнувшись отцу, тихо вышла из палаты.

Я видела, что он пытался скрыть испуг и волнение, спрятать руки — когда он нервничал, у него дрожали ладони.

— Папа, — улыбнулась я. — Со мной все в порядке.

— Дочка, — все таки протянул он руку и сжал мою ладонь.

— Я у тебя такая глупая, — тихо произнесла я, все больше чувствуя усталость.

— Все образуется, — погладил он мою руку и я видела, что он нервничает.

— Не смей меня жалеть, — нахмурилась я. — Со мной все будет в порядке, слышишь?

Он кивнул, но я чувствовала его страх. Человека, который уже потерял кого-то в этой жизни, этот страх будет преследовать всегда. Я знала по себе.

— Скажи это.

— Да, с тобой все будет в порядке, — тихо произнес он, но его голос дрогнул.

— Пап… — я нахмурилась. — ну вот, так и знала. Разнервничался.

— Прости старика, эмоции, — сжал он мою руку уже более уверенно и твердо произнес: — Я верю в тебя. Знаю, что ты будешь в порядке.

— Вот. Правильно, — улыбнулась я, уже точно осознавая, что выкарабкаюсь. Ради отца.

— Мы познакомились с Максом, — уже на позитивной ноте продолжил он.

— Пап… Я не поеду в Лондон.

Отец вздохнул, я видела, что ему понравился Макс, что он готов был со мной поспорить, но промолчал, и лишь пытался осознать новые факты, рассматривая мое уверенное лицо.

— Смотри сама, дочка. Ты уже взрослая. Это твоя жизнь, — наконец тихо произнес он, смирившись с моим решением, скорее, из-за моего состояния.

— Спасибо, папа, — устало сжала я его ладонь, когда послышался шум открывающейся двери, и на пороге появился Макс.

Достаточно было взглянуть на его лицо, чтобы понять, насколько он устал. Я изучала его глаза и сердце сжималось от боли.

— Я пойду, поговорю с доктором Митчеллом, — произнес отец, пока Макс подходил ко мне.

— Макс… — тихо произнесла я, не отводя взгляда. Я чувствовала усталость, голова вновь начала болеть, но я не хотела откладывать этот разговор. — Нам нужно поговорить.

— Давай отложим на потом все серьезные разговоры, — он сжал мою ладонь.

— Нет, сейчас, — возразила я, сердце начало выстукивать, было сложно дышать, но мне нужно было это сказать. — Макс я не поеду с тобой в Лондон.

— Да, сейчас о поездках не может быть и речи.

— Я не только о сейчас, я не перееду жить с тобой в Лондон.

— Почему?

На лице Макса, и без того уставшем, отразилось недовольство, но я не увидела удивления, а значит, он тоже думал об этом, или, скорее всего, с ним ранее говорила Эльза. Я изучала лицо друга, моей родственной души, и мне хотелось плакать — я осознавала, что сейчас причиняю боль очень близкому человеку. Но несмотря на это, теперь я была уверена, что делаю все правильно.

— Потому что эта авария была Знаком.

— В этом нет логики.

— В этом и не должно быть логики. Я просто знаю, что эта авария случилась не случайно. Она все расставила по своим местам. Мне показали, что я поступаю неправильно, — я остановилась, чтобы перевести дух. Голова болела, было тяжело дышать. Слова давались с трудом. — Это неправильно и по отношению к тебе тоже. Ты заслуживаешь другой женщины.