— Зачем? — держала я лицо.

Нет, я ее не боялась. Уже давно прошел тот период, когда при виде фотографий Марты я натягивалась, как струна на скрипке: моя картина работала — она впитала в себя всю боль. — Я хотела вам кое что сказать, — ее голос звучал спокойно, и в ее фигуре я не чувствовала напряжения. Если бы я была прежней, мне бы, наверное, было больно, потому что именно это спокойствие давало уверенность, что у Марты все в порядке с Барреттом.

— Говорите, — пожала я плечами, отмечая, что она будто оттягивает этот разговор.

— Я бы хотела попросить у вас прощения, — наконец произнесла она, будто выдохнула.

Это был неожиданный поворот. Я внимательно всматривалась в ее лицо и пыталась понять — играла она, преследуя какие-то цели, или хотела исповедоваться? Так и не найдя ответа в этих идеальных чертах, я грустно улыбнулась — по большому счету это было уже неважно.

— Вам незачем просить прощения, — спокойно произнесла я.

— За тот разговор в беседке, на празднике, — между тем продолжила она, будто не слыша.

Я чувствовала и видела, что ей эти слова давались с трудом, словно она сама себя заставляла выпить горькое лекарство.

"Значит все таки исповедь", — машинально отметила я. Сейчас во мне не было никаких эмоций по отношению к ней — картина забрала мою боль, но один вопрос не давал покоя, и я все же задала его, понимая, что другого случая у меня не будет:

— Почему вы меня тогда не добили в том споре? У вас были аргументы.

Она некоторое время молча изучала мое лицо, принимая решение, и наконец произнесла:

— Потому что, настроив вас против Барретта, я бы навсегда потеряла возможность вернуться к нему.

Это было… откровенно. Марта была умна. Если бы мой разрыв с Ричардом произошел по ее вине, у нее бы, вероятно, не осталось ни единого шанса. Тогда, в стычке со мной, она проиграла сражение, но выиграла бой. И если бы я не передала свою боль картине, мне бы было сейчас очень плохо.

— Какая информация могла послужить поводом для моего разрыва с Ричардом? — машинально продолжила я.

— Это уже не имеет значения, — равнодушно пожала она плечами.

Что ж — и здесь она была права. Теперь, когда она находилась рядом с Ричардом, ей незачем было травить меня. Будь она не уверена в своих позициях, она продолжала бы нападать, как тогда в Никки и на празднике у Чоенгов.

В воздухе повисла тишина. Мы молча смотрели друг на друга и сейчас я понимала — наши роли поменялись. Судьба, как обычно, сделала рокировку в свою пользу, а затем удалила с шахматной доски ненужные фигуры.

— Я желаю вам с Ричардом счастья, — тихо произнесла я.

Эти слова жгли горло, но они были верными — прозвучав, они стали чем-то материальным, неким символом того, что я приняла выбор Ричарда, смирилась с этим и отпустила их вместе.

Марта никак не отреагировала на мои слова, а я, более ничего не сказав, вышла в фойе и закрыла за собой дверь, оставляя Марту позади — мне хотелось верить, что я закрыла дверь в свое прошлое.

— Все в порядке? — тихо спросила Эльза, с тревогой всматриваясь в мое лицо.

Вероятно не обнаружив Марту в ложе, она поняла, что у нас с немкой состоялся разговор, и я была благодарна, что миссис Хоуп не мешала нам.

— Да, все в порядке, — улыбнулась я и в знак подтверждения сжала ее ладонь.

— Руки совсем ледяные, — тихо прошептала она, накрывая мои пальцы своей теплой ладонью.

— Это пройдет, — грустно улыбнулась я и, чувствуя ее заботу, вновь сжала ее руку.

— Сейчас будет "Nessun dorma", — прошептала она, а я, желая отключиться от всего, закрыла глаза и полностью погрузилась в другую реальность.

Прозвучали последние аккорды, зал взорвался в овациях, и я бросила мимолетный взгляд на Марту.

Она с упоением аплодировала тенору стоя, а я в очередной раз грустно улыбнулась — любая женщина, даже самая холодная и неприступная, мечтала о любви, о простом женском счастье. Марта была тому прямым подтверждением — она рискнула многим, чтобы вернуться в настоящее Ричарда.

Домой из театра я приехала поздно.

Опасаясь, что Джулия уже спит, я тихо открыла дверь, но подруга не спала — из ее комнаты пробивался неяркий свет торшера, и, как только она услышала мой шум, вышла в зал.

— Почему не спишь? — улыбнулась я.

— Не спится, — пожала она плечами. — Как опера?

— Опера… — устала села я на диван. — У меня сегодня было двойное представление.

— Ты говоришь загадками, — произнесла она, ставя чайник.

— Марта была в Опере. У нас были соседние ложи.

— Ого! — воскликнула Джулия и подсела ко мне.

— Она на тебя наезжала?

— Да в том то и дело, что нет.

— Что-то хотела?

— Тоже нет, — устало закрыла я глаза. — Была со своим секретарем.

— У нее здесь свой бизнес?

— Нет. Она помогает в благотворительном фонде Барретта.

— А не хочет ли она залезть в его дела?

— Нет. Не думаю. Я тоже в свое время предлагала помощь Ричарду, и он согласился.

Джулия промолчала, в комнате повисла неуютная тишина, и я, устало открыв глаза, поймала на себе ее тревожный взгляд:

— Мне кажется, она спецом заявилась в Оперу. Продемонстрировать свою причастность к его жизни.

— Нет. Наша встреча была случайной. Но она определенно воспользовалась ситуацией и показала, что место возле Барретта занято ею.

— Я ей не верю. У нее какой-то шкурный интерес к Барретту.

— Возможно, — пожала я плечами. — Но я знаю одно. Она ради него на свой страх и риск развелась с мужем и приехала к нему.

— Откуда такая информация?

— Эльза рассказала. Она звонила Нари.

В глазах Джулии блеснула искра интереса, и, поколебавшись секунду, подруга спросила:

— Какие-нибудь новости о Дугласе есть?

— Да, — коротко ответила я, но, как и Эльза в свое время, не торопилась отвечать.

— Я хочу знать, — жестко произнесла она.

Я хотела спросить, уверена ли она, что хочет знать правду, но поймала себя на мысли — она, так же как и я, не хотела питать иллюзий.

— Вот уже месяц как Нари встречается с Дугласом и, по словам Эльзы, хочет переехать к нему в Сингапур, — честно ответила я.

— Ясно, — коротко ответила она и отошла на кухню под предлогом заварки чая, но я понимала — для Джулии эта новость была ударом, может быть и не таким сильным, как для меня стали совместные фото Барретта и Марты.

— Как у тебя дела с Энди? — ушла я от неприятной темы. — у вас же сегодня было свидание.

— Нормально. Поужинали в Vogue, — ответила подруга, и я отметила, что в ее глазах не светилась та искра, которая сияла в их с Дугласом отношениях.

В этом плане Марта отличалась от Джулии — она не побоялась рискнуть ради мужчины, которого любила.

Я поцеловала подругу в щеку и пошла спать — завтра был трудный день в галерее.

Глава 29

— Дочка, поздравляю тебя с Днем Рождения! — услышала я теплый голос отца по телефону и улыбнулась. — Двадцать один год. Это дата!

— Спасибо, пап. Это и твой день тоже. Поздравляю с рождением дочери.

— Никогда не забуду десятое июля ровно двадцать один год назад, когда увидел тебя — маленького комочка у мамы на руках.

— Представляю, — улыбнулась я.

— Ты приедешь? А то в прошлом году тоже манкировала.

— Папуль, работы много. Скоро у тебя отпуск. Тогда и приеду. Отметим и мой день рождения заодно.

— Как сессию летнюю сдала?

— Хорошо. Устала конечно, но это нормально.

— Поедем на рыбалку, будешь отдыхать.

— Нет, и не уговаривай, — рассмеялась я. — Удочка и комары не для меня.

— Ты не знаешь, от чего отказываешься!

Я попрощалась с отцом, а из комнаты уже выбегала Джулия, еще растрепанная после сна, в спешке собираясь на работу в банк.

В одной руке у нее была косметичка, в другой папка с документами — она подбежала к плите, где я готовила завтрак для нас, и схватила оладушку.

— Ай, горячо, — подула она на пальцы, что не помешало ей засунуть оладушку в рот.

— Не глотай, прожуй! — наморщила я нос, пока она проглатывала еду.

— Некогда! Потом прожую! — и она, чмокнув меня в висок, добавила: — поздравляю с Днем Рождения. Не буду ждать вечера. Вот.

И она, вытерев наскоро руки салфеткой, достала из косметички небольшую темно-синюю коробочку с рисунком лебедя.

Я открыла элегантную крышку и охнула от открывшейся мне красоты — на темно-синем бархате лежал кулончик в виде лилии, выложенный переливающимися камнями.

— Решила подарить Сваровски. Чтобы был комплект к твоей заколке от миссис Хоуп.

— Спасибо огромное, — обняла я подругу в благодарность, — это ведь ужасно дорого!

— Ну на брюлики у меня конечно денег еще нет… — произнесла она, будто стесняясь. — Но я уже не студентка. Работаю. Деньги завелись в небольшом количестве. Когда добьюсь чего-нибудь в жизни, подарю тебе настоящую, бриллиантовую подвеску. А пока тренируюсь на стразах.

— Не нужны мне дорогие украшения, — поцеловала я в щеку Джули. — Идеальный подарок. Спасибо.

— Какие планы на вечер?

— Никаких.

— Может, сходим куда-нибудь? В свет выберемся.

— Джули, я устаю от бомондовских вечеринок, на которые иногда меня таскает Кэтрин.

— Молчу-молчу! Это твой день, и я его проведу так, как ты хочешь.

— Куплю торт и шампанское и посидим вдвоем, если не возражаешь.

— Обеими руками "за"! Ты с работы, как всегда?

— Да. Но еще заеду в нашу любимую кондитерскую в центре за тортом.

— Об этом не беспокойся. Как освободишься, сразу домой. Торт и шампанское на мне. Я гораздо раньше освобожусь.