— Но осенью у меня начинается учеба, я не смогу работать полный рабочий день.

— Будешь работать по прежнему графику, — проинформировала она меня и, переводя взгляд на монитор, добавила: — Можешь идти.

Через час на сотовый пришло уведомление из банка, что мой счет пополнился, а когда я увидела сумму в пять тысяч долларов, решила, что бухгалтерия по ошибке добавила еще один ноль.

Кэтрин уехала на встречу, и я решила аккуратно спросить у Молли размеры бонусов.

— Молли, хотела поинтересоваться. Мне нужны деньги на университет. Могу я рассчитывать на хороший бонус после выставки?

— Не парься, — заговорщически подмигнула она. — На должности помощницы и бонусы соответствующие. На хлеб с маслом хватит.

Рассматривая безупречный крой ее костюма, я хотела спросить, брала ли ее на шоппинг Кэтрин, но не стала, опасаясь, что Молли, которую я и так еле успокоила, могла вновь подумать, что я мечу на ее место.

— Спасибо, — улыбнулась я, но все же позже, когда Кэтрин везла меня на шоппинг, уточнила, не было ли ошибки со стороны бухгалтерии.

— Нет. Все верно, — кивнула она. — Бухгалтерия ничего не напутала.

Шоппинг прошел стремительно. Как оказалось, мы заехали в бутик к знакомой Кэтрин. Начальница сама подбирала для меня вещи, иногда даже, минуя примерочную, клала на стойку для оплаты, а мне было неудобно каждый раз спрашивать "сколько это стоит". Я решила, что если окончательная сумма будет превышать лимит моих премиальных, я всего лишь не возьму те вещи, которые отложила для меня Кэтрин.

Порой, когда она прикладывала ко мне тот или иной наряд, немного склонив голову набок, мне казалось, что она меня наряжает, как любимую куклу, что очень нервировало и напрягало. Мне все-таки удалось отобрать самой несколько костюмов, на которых даже ценников не было, и пока я переодевалась в просторной примерочной услышала ее голос в зале.

— Люси, сделай для моей девочки дисконтную карту.

"Моей девочки" резануло по ушам, и я скривилась. Я понимала, что Кэтрин имела в виду меня, как сотрудницу, свою личную помощницу, но "Девочкой" меня называл и имел право на это только Ричард.

Возвращалась я домой с массой покупок — как ни странно, лимит не был превышен, и у меня даже осталось немного денег от аванса — вероятно, Люси сделала для меня не только дисконтную карту, но и ощутимую скидку.

Наконец, дата открытия выставки наступила. Кэтрин еще в бутике отобрала для меня строгое платье цвета морской волны, и я горько усмехнулась иронии — тема Соляриса преследовала меня даже в выборе одежды.

Также Кэтрин отправила меня, Викки и Молли в салон, где нам сделали достойные прически, макияж и маникюр. Сидя в кресле стилиста, я вновь горько усмехалась иронии, вспоминая Алека и далекую Азию.

Сама Кэтрин была, как всегда, на высоте — темный строгий силуэт, высокий тонкий каблук и безупречный макияж. Она произнесла небольшую вступительную речь, много улыбалась, шутила с гостями и была обворожительна.

Мы с Молли работали в зале. Некоторых из гостей я уже знала — они были постоянными клиентами галереи, некоторых из них я запомнила еще по зимней выставке, но теперь, пройдя школу Барретта, я совсем не боялась мероприятий подобного ранга и чувствовала себя уверенно и спокойно.

Напрягало лишь одно — Кэтрин. Иногда я чувствовала её внимание к себе, где бы я не находилась. Это напоминало взгляд Моны Лизы — куда бы ты не отошла, в какой бы части зала не находилась, Джоконда смотрела именно на тебя.

Но я не жаловалась — Кэтрин должна была следить за основным залом, она была куратором выставки, арт-директором галереи, и контроль с ее стороны был неизбежен.

Вечеринка набирала обороты, людей появлялось все больше и больше, и это сказывалось на моем состоянии — голова гудела от шума, челюсть сводило от улыбки, спина болела от строгой осанки, и вдобавок ко всему, появился Майкл. Для меня это не было сюрпризом — он с родителями был в списке приглашенных. Майкл не отходил от меня ни на шаг, что очень нервировало, а потом и вовсе потащил меня знакомиться со своими родителями, вернее с отцом, потому что мама улетела по делам в Европу.

Отец Майкла, Мистер Джеральд Канниган, невысокий лысеющий мужчина в очках, оказался почитателем кьянти и прочел мне длинную лекцию, чем отличаются DOC и DOCG в классификации итальянских вин. Узнав о его увлеченности, я проводила его в наш "европейский зал", где среди прочих картин висела чудесная акварель "Девушка из Тоскани".

— На последней акварельной биеннале в Падуе и Международной биеннале премии Marche d’Aqua эта работа получила не одну награду и была фавориткой жюри, — произнесла я, и мистер Канниган более заинтересованно присмотрелся к картине. — Полотно безукоризненно передает настроение Тоскани, а акварели будто излучают ее свет.

— Я подумаю, — кивнул мистер Канниган, а я, чтобы не быть навязчивой, выдала ему каталог, надела на лицо очередную улыбку и, пожелав приятного времяпровождения, наконец оторвалась от Майкла и его отца.

К концу выставки я не чувствовала ног, но была довольна собственными результатами — внимательно слушая гостей, зная их привязанности, я без труда могла уловить тенденцию их увлеченности и подобрать для них картину или инсталляцию с соответствующим мотивом.

Мы с девочками провожали последних гостей, когда ко мне подошел Майкл:

— Мы можем отвезти тебя домой. Выставка ведь уже заканчивается.

Рядом стоял отец Майкла, я быстро соображала, как тактично отказать гостю галереи, но, как ни странно, на выручку пришла Кэтрин, разговаривавшая на ресепшене с одним из наших художников.

— Лили задержится в галерее, — подошла она к нашей группе. — Рабочие моменты. Позже ее отвезет наш водитель, — на правах моей начальницы проинформировала она и сменила тему, обращаясь к Каннигану Старшему: — Вам понравилась выставка?

— Да. Меня заинтересовала пара работ. Я забронировал "Девушку из Тоскани".

— Достойный выбор. Одна из лучших акварелей, отмеченная жюри на биеннале в Падуе.

— Да, мисс Харт тоже это упомянула, — со знанием дела ответил он.

— Очень рада, что мы были вам полезны, — блеснула она безупречной улыбкой, и, наконец, семья Канниганов покинула выставку.

К моему удивлению, Кэтрин и правда выделила мне служебную машину, как и говорила Канниганам, и я возвращалась домой с комфортом. Сидя в салоне, я наблюдала за вечерним городом в ярких летних огнях и была довольна проделанной на выставке работой. Пусть я и оставалась бесполой единицей общества, и мое женское начало было все в том же выжженном состоянии, но сегодня я почувствовала, что в своей профессиональной деятельности сделала большой шаг вперед. Работая в галерее, я многому научилась, стала уверенней и чувствовала, что поднялась на ступень выше в творческой самореализации. Эта выставка стала моим личным рубиконом в профессиональном росте, и я была безгранично благодарна Барбаре Стивенсон за тот шанс, который она мне дала.

"Как бы мне хотелось, чтобы Ричард мной гордился", — бесконтрольно пронеслось в моей голове, но я тут же отогнала эту мысль и тяжело вздохнула.

* * *

— Не будем нарушать традицию и сходим в буфет? — услышала я голос Эльзы и улыбнулась.

— Как говорила моя мама, "традиции нарушать нельзя".

Мы с Эльзой прогуливались по фойе после традиционного бокала сока в буфете, делились последними новостями, но на душе у меня было тревожно. И на то была своя причина.

— Ты будто чем-то встревожена и кого-то ищешь в толпе, — заметила зоркая Эльза мое состояние.

— Нет, просто устала после выставки. Еще отхожу, — слукавила я и тут же спросила: — Как у вас дела в больнице?

— Ой, да что там может быть хорошего, — махнула она рукой. — Ты лучше расскажи, Макс тебе пишет?

— Да, мы общаемся, — и я улыбнулась, отвлекаясь от тревог. — Сейчас в Швейцарии в командировке.

— Мне он тоже говорил. И Дэна с собой взял.

— Говорит, Дэнни нравится Цюрих, — и я вновь улыбнулась, вспоминая фото Немца на фоне здания Швейцарской фондовой биржи. — Сказал, что вышлет мне тонну настоящего швейцарского шоколада, чтобы компенсировать умственные затраты на выставку.

— Оригинал, — усмехнулась Эльза, а я, вспоминая нашу с Максом теплую дружескую переписку, в очередной раз раз грустно улыбнулась — мне иногда казалось, что Макса мне послали Высшие Силы, чтобы залатать душевные раны, заштопать дыры и собрать свое сердце воедино.

В зале послышался звонок — конец антракта, и я, все еще осматриваясь по сторонам, обхватила локоть Эльзы и направилась с ней в ложу.

Театр погрузился в темноту, на сцене продолжалась иллюзия жизни, а я, слушая знаменитую арию Розины "Тщетная предосторожность", все так же осматривалась по сторонам, боясь найти среди зрителей знакомое лицо.

* * *

Все случилось неделю назад, на следующее утро после завершения выставки, когда художники и гости галереи начали разъезжаться по домам. Обычно мы селили всех в "Four Seasons", и у нас там было выкуплено несколько номеров, но, как назло, выставку приехали посетить друзья Гарри Чейза, коих было не мало, и Кэтрин приняла быстрое решение — "Селите в "Hyatt" и "Pasific". От последнего слова сердце сжалось, но Судьба была ко мне благосклонна. Как только я стала личной помощницей Кэтрин, меня реже посылали размещать гостей — эта участь выпала новому временному стажеру Шону и Молли. Но сегодня все было против меня. Уже с утра день не задался. Мой Тигр опрокинул чашку с остатками кофе на меня, когда я уже была одета в белую блузку. Пока меняла одежду, не успела на свой автобус, в результате опоздала на работу, что очень не понравилось Кэтрин и она, вероятно, в назидание, отправила меня провожать крайне капризную Оливию, которая, как говорила Кэтрин, возомнила себя Фридой.