— Фантастика, — прошептала я.

— Обычный процесс докования, — услышала я немного уставший голос Барретта, вероятно, наблюдавшего эту картину сотни тысяч раз.

Но для меня это было частью Его мира, поэтому я повернула к нему голову и упрямо повторила:

— Всё, что касается тебя, для меня априори не может быть обычным.

Он промолчал, а я, продолжая наблюдать за "обычным процессом докования", спросила, не надеясь на ответ:

— И как это докование без волшебства делается только…

— Док притапливается, — внезапно начал пояснять Барретт ровным тоном, не отводя взгляда от своих бумаг. — Судно подводят и фиксируют над кильблоками, установленными на стапель-палубе. При откачке воды понтон всплывает до соприкосновения опорных устройств с днищем судна, что позволяет его закрепить. Дальше дело техники — откачивают воду, выравнивают, поднимают.

— Как из этого монстра-аквариума откачать такое количество воды? — не унималась я.

— Балластными насосами, — терпеливо пояснил Барретт, а я, так и не отводя взгляда от этого зрелища, наблюдала, как весь бассейн медленно, но верно всплыл до уровня причала, поблескивая в мощном свете прожекторов своим дном, и оголил металлическое брюхо судна, зафиксированного опорными устройствами, как и сказал Ричард. Через минуту док сдал назад и поплыл в обратном направлении уже с кораблем внутри, чтобы причалить у берега.

Я покачала головой, все еще находясь под впечатлением, и перевела взгляд чуть поодаль на другое судно — белое, с черным основанием, мирно стоявшее в доке неподалеку.

— А это что за корабль? — вытянула я руку.

Барретт на секунду взглянул, куда я указываю и, продолжив читать документы, ответил:

— Грузопассажирское судно класса "Олимпик".

— Большой.

— Водоизмещение восемь тысяч тонн, дедвейт тысяча четыреста тонн, — выдал он справку, продолжая делать очередные пометки на полях документа.

И я отметила, что он знает наизусть каждый свой корабль, стоявший на верфи.

— По длине такой же как и твоя Косатка, — прикинула я.

— Этот меньше на сто тридцать футов, — не поднимая глаз от документа, сказал он, делая очередную порцию отметок.

Вспомнив массивные бока и острый нос Косатки, я кивнула и опять повернула голову к окну. Осматривая ту часть акватории, которая была видна из офиса, я обратила внимание, что здесь не было "припарковано" ни одного военного корабля. Меня так и подмывало спросить, а где же собственно крейсеры, эсминцы, авианосцы и подводные лодки, но понимая, что это будет глупым вопросом, и Барретт, как всегда, отмолчится, я сдержала свое любопытство — логичным было предположить, что для военного флота в распоряжении Барретта были другие верфи.

Внезапно сотовый Барретта завибрировал на столе, и от неожиданности я чуть не подпрыгнула в кресле.

— Барретт, — бросил он в трубку и некоторое время выслушивал собеседника, продолжая штудировать бумаги. — Понял, — спокойным голосом ответил он и, дав отбой, опять погрузился в работу, внимательно просматривая очередной лист документа.

Наконец, когда все было прочитано и изучено, он потянулся рукой к консоли телефона, и через пару секунд в дверях возник Пол.

— Внесешь все исправления и отправишь утром. На сегодня свободен, — передал он бумаги секретарю, и как только за тем закрылась дверь, Барретт откинулся на спинку кресла, будто переключаясь в другой режим, что однозначно означало — на сегодня с работой закончено, а значит скоро мы поедем в резиденцию.

Я улыбнулась и, развернувшись в кресле лицом к Ричарду, тихо произнесла:

— Спасибо за эту экскурсию. Как я и сказала мистеру Госсу, твой мир совершенен.

Барретт на это ничего не ответил и лишь сканировал меня спокойным взглядом, а мне так хотелось показать, насколько я ему благодарна за этот жест, насколько для меня это было важным, и пусть я оказалась в его кабинете по стечению обстоятельств, но я отчетливо осознавала, что никогда ранее он не приводил сюда женщин и не объяснял им сути своей работы.

Медленно встав с кресла, я направилась к нему, пытаясь побороть некое сопротивление от его безучастного и в то же время тяжелого взгляда. Подойдя вплотную, я остановилась и, опасаясь потревожить Тигра, отдыхавшего после охоты, но внимательно наблюдавшего за мной, я тихо наклонилась и нежно поцеловала его в щеку в знак благодарности.

— Сзади дверь в мою комнату отдыха. Иди туда. Я сейчас подойду, — внезапно сказал он без лишних сантиментов, а я улыбнулась — вероятно, он решил не ждать, когда мы приедем в резиденцию.

Понимая, что сейчас самое время будить своего "Черного Лебедя", я ласково потерлась о колючую скулу своего Дьявола, чувствуя "наждак по клавишам рояля", а Барретт, слегка отклонив голову, повернул меня к нужной двери.

Глава 11

Я внимательно посмотрела на строгий профиль Ричарда и ощутила его раздражение — будто я вновь нарушила правила. "Но ведь он уже закончил работу, и я его не отвлекала. Правда, увидев меня за спинкой своего трона, он тоже был недоволен", — нахмурилась я, пытаясь понять его эмоцию, и внезапно в сознании промелькнула мысль — скорее всего, Барретт не хотел моей ласки в кабинете, считая его предназначенным для работы, а не для отдыха.

Я посмотрела на дверь, куда он указал, но мой проснувшийся Черный Лебедь однозначно был недоволен такой диспозицией сил и сейчас показал мне одну из своих темных сторон: "Тебе определенно нужно оставить в этом кабинете как можно больше воспоминаний о себе, — ревниво шепнул он мне на ушко и собственнически добавил: — И не забудь про Стол и Трон Барретта".

И нужная идея пришла — она была дерзкой, совершенно неприемлемой и не предвещала мне ничего хорошего по ее осуществлению. Зная Барретта, которого уже ничем нельзя было удивить, я понимала, что мою мысль пресекут на корню и накажут за ослушание, но чёрт побери, где наша не пропадала. Мне было сложно отключить разум на трезвую голову — один бокал шампанского за ужином не в счет, но вспомнив слова моего Дьявола "в постели есть только Я и Ты. Здесь нет места стыду", — я глубоко вздохнула и, поборов в себе чувство неловкости, начала осуществлять задуманное.

Зайдя в комнату отдыха, я стянула сапоги, неуклюже высвободилась из узкой юбки и осталась в шелковой блузке и белых шерстяных гольфах-чулках, фиксируемых чуть выше колена атласными лентами. Я бросила взгляд на свою сумку, в которой лежала коробка от Эмпорио Армани, но оставила эту идею. Если я еще и шарф использую, его вместе со мной накажут не меньше и вообще откажутся носить.

Бесшумно выйдя в кабинет, я посмотрела на Барретта — он меня не видел, и сложив лэптоп в кожаный портфель, достал оттуда спиртовые салфетки и, думая о чем-то своем, протер руки.

Я на мгновение зажмурилась, после чего сняла трусики и со всего размаха бросила их в сторону Трона. Невесомое белое кружево взвилось в воздухе и легким перышком приземлилось на массивном черном столе. На секунду Барретт завис, не ожидая от меня такой наглости, и посмотрел на изящную ажурную горку в святая святых его рабочего пространства. "В яблочко!" — зааплодировал мой Черный Лебедь, и я, недолго думая, вышла из своего убежища.

Как я и предполагала, моего Дьявола нельзя было удивить красивым бельем или эротичным видом — я не представляла своего мужчину теряющим голову от женских прелестей, подобно романтическому юноше, для этого он был слишком самодостаточным, опытным и хладнокровным.

Его недовольный взгляд предвещал мне неприятности, а мой Черный Лебедь усмехнулся и пошел в наступление.

— Иди в комнату отдыха, — тихо произнес Барретт и, протянув руку вниз, каким-то образом дистанционно закрыл дверь кабинета на замок.

Я отрицательно покачала головой, давая понять, что иду против его воли, и чтобы закрепить свою позицию, отошла к длинному конференц-столу. Барретт продолжал недовольно на меня смотреть, а я начала медленно вести ладонью по кожаным стульям, огибая стол по дуге. Затем я скользнула на столешницу коленками и встала в полный рост, выделяясь в этом черно-серебристом оплоте бизнеса ярким белым пятном, отражаясь в отполированных поверхностях.

На ходу расстегивая блузу, я начала свой круг по краю стола, и не только стола — я позвоночником ощущала, что в прямом смысле хожу "по краю", но мой Черный Лебедь уже входил в раж. Быстро справившись с жемчужными пуговками, я сняла блузку и бросила легким облаком на центр конференц-стола — пусть Барретт вспомнит этот шелк, и меня в одних чулках и кружевной комбинации от La Perla, когда будет проводить свое очередное совещание. Барретт поднялся с кресла и направился ко мне, а я продолжила свой круг почета, отходя от своего Дьявола подальше, методично делая шаг за шагом, чтобы он запомнил меня на каждом дюйме этого черного зеркала. Встав во главе стола, он спокойно ждал, когда я приближусь к нему, но я застыла на противоположном конце и посмотрела на него.

— Я знаю, что ты делаешь. Прекрати этот детский сад и подойди сюда, — тихо приказал он.

Да, я была согласна, что это было инфантильно и немного безрассудно, но вместо того, чтобы прекратить, я лишь наклонилась и неумело стащила гольф. Секунду поколебавшись, я забросила его вправо, где висели большие плоские телевизоры. Белая змейка взвилась и повисла на верхнем экране, зацепившись атласной лентой за его край. "Попала!" — зааплодировал Черный Лебедь, а я улыбнулась: в следующий раз, когда Барретт будет вести видеоконференцию, пусть хоть на секунду вспомнит, что здесь побывал мой белый гольф.

Я осознавала, что Барретту ничего не стоило поймать меня, но, хорошо зная своего мужчину, я понимала, что он не станет этого делать — это бы выглядело смешно, в стиле мечтательного юноши, гоняющегося за своей девушкой по пляжу. Я оказалась права — Барретт молча направился к стене с телевизорами, а я, увидев "зеленый коридор", моментально спрыгнула со стола на кресло и затем на пол. Быстро перебежав по холодному мрамору, я взобралась на рабочий стол Барретта и вновь встала в полный рост, возвышаясь над этой темной обителью в белом кружеве и в одном чулке.