"О, Господи!" — закрыла я лицо руками, вспоминая, с каким удовольствием выполняла приказы Барретта. И это было только одно из воспоминаний, которое выдало мне мое сознание.

Внезапно в памяти опять возник образ, вернее его тихий голос, который выдавал мне очередной приказ и затем его "А ты ненасытная".

Я вся залилась краской от стыда и, еще глубже пряча лицо в ладонях, окончательно пришла к выводу — теперь мой мужчина решит, что я развратная, сексуально озабоченная девица и бросит меня. И как только я об этом подумала, в спальню вошел Барретт.

Как всегда, подтянутый и бодрый, в домашних джинсах и футболке "Армани", будто вчера всю ночь он мирно спал, а не вытворял со мной такие вещи, о которых даже стыдно подумать, не то, что произнести вслух.

Подойдя ко мне, он бросил взгляд на тумбочку и, увидев, что я приняла обезболивающее, сел на кровать и, привычным движением подхватив меня под мышки, вытащил из постели и поставил перед собой. Сняв с меня наручники, он осматривал отметины, которые поставил накануне.

Мне было настолько не по себе, что я от стыда опустила глаза, пока он проводил инспекцию моей груди, бедер и затем спины и попы. Развернув меня опять к себе лицом, он спросил:

— Голова кружится?

Я отрицательно покачала головой, уткнувшись взглядом в пол.

— Пей много воды, — дал он следующую инструкцию, и в этот раз я кивнула.

Он прошелся по моей промежности и продолжил:

— Болит влагалище и анус?

Оно, конечно, болело, как и попа, и вчера мне казалось, что он меня разорвет, а истерзанный от оргазмов клитор был опухшим, но жаловаться не хотелось — я сама принимала вчера все его грубые ласки с большим удовольствием. Поэтому я отрицательно покачала головой.

— Горло?

Я пожала плечами, что означало "это не важно", так и не решившись поднять на него взгляд.

Важным было другое — перед глазами стояли вчерашние картины, которые только выдала мне моя память, оставляя самое темное в закоулках моего подсознания, а в голове звучал его голос "ты ненасытная". Я была уверена, что мой мужчина никогда мне этого не простит, считая мое поведение недостойным, а если я начну оправдываться, почему я себе позволяла такое с собой делать и что делала сама по своему желанию и с большим удовольствием, это еще больше усугубит мою вину.

"Господи, я так громко кончала, что охрана и персонал "Нарушителя " это могли слышать!" — от этого осознания мои щеки запылали еще ярче, и я зажмурилась от стыда.

От волнения я сжала пальцы на ногах, и чтобы не расплакаться при Барретте, сглотнула ком в горле, а мой разум наравне с тупой головной болью бил по самой макушке, приговаривая "а я тебя предупреждал!"

Внезапно Барретт поднял мой подбородок и спросил:

— Что у тебя болит?

Я отрицательно покачала головой, давая понять, что боль здесь ни при чем.

Он сдавил мой подбородок и тихо приказал:

— Посмотри на меня.

Но я наоборот зажмурила глаза еще сильнее.

— Что с тобой? — давил он.

— Все в порядке, — тихо произнесла я и сглотнула очередной ком, ощущая саднящее чувство в гортани.

— Что с тобой? — повторил он с нажимом в голосе, и я, понимая, что он не оставит меня в покое, пока я не выдам ему причин своего поведения, решилась сказать.

— Я тебе противна, — прошептала я.

Барретт на секунду завис, будто компьютер, перерабатывающий информацию, но, вероятно, не найдя ответа в своих файлах, произнес:

— Подробнее?

— После вчерашней ночи…

Опять тишина и его спокойный голос.

— Все еще жду логичных объяснений.

— Ну после того, как ты увидел, какой я была…

— Какой? — давил Барретт, а я начинала сердиться, будто и так не было понятно.

Но он держал паузу и терпеливо ждал.

— Словно я побывала вчера в Саду земных наслаждений Босха, — скривила я нос, вспоминая его вчерашние приказы тихим голосом.

— А человеческим языком?

Я набрала в грудь воздуха и, преодолев стыд, все же призналась:

— Плохой… развратной… — и нахмурилась честно добавила: — Ненасытной…

— Посмотри на меня.

Но вопреки тому, что он держал мой подбородок, я попыталась опустить голову еще ниже, стараясь прикрыться спутанными волосами как ширмой и готовая сейчас провалиться от стыда сквозь землю.

Он немного сжал мою многострадальную ягодицу, и я, вздрогнув, непроизвольно посмотрела на него.

— Мы уже говорили с тобой на этой тему. В постели есть только Я и Ты. Не вижу проблемы.

Я внимательно посмотрела на него и, не найдя в его взгляде неприязни или пренебрежения, выдохнула. Меня начало постепенно отпускать, но все же, продолжая изучать его непроницаемое лицо, будто ища поддержки, я тихо сказала:

— Я просто хотела… чтобы тебе было хорошо… чтобы нам было хорошо вместе.

— Знаю, — уверенно сказал он, надевая на меня махровый халат.

И я, воодушевленная его тоном, и наблюдая, как он наклонился вниз и развязывает сложный узел галстука на моей щиколотке, спросила, опираясь на его плечи, чтобы не упасть:

— Значит ты не считаешь меня… развратной?

Барретт выпрямился, бросая галстук на кровать, и я увидела, как его глаза буквально на мгновенье вспыхнули темным светом, но он, так ничего и не ответив, встал и, направившись к выходу, спокойно сказал:

— Завтрак на палубе. Через час мы будем в Бангкоке. Собирайся.

Я наблюдала за его удаляющейся спиной, и понимая, что мой Эдем завершился, вздохнула. В душе поселилась тревога и чувство неизвестности. Что меня ждало по возвращении в Сиэтл?

Глава 6

Мы летели в самолете, я, удобно устроившись на просторном диване, поглаживала спящего рядом Тигра и вспоминала наш отъезд из Бангкока.

* * *

— Лат, в чем Ричард приехал в Бангкок из Германии? — задумчиво рассматривала я летний гардероб Барретта.

Он на секунду задумался и выдал:

— В темно-синем костюме. Почему вы спрашиваете?

— Я уверена, что с самолета он отправится сразу в офис или на верфь. В Сиэтле холод собачий, в такую погоду в одном костюме не ходят.

— Я подготовил одежду и пальто для вас и мистера Барретта. Все уже в самолете, — поклонился Лат.

— Пальто — это хорошо… — задумчиво продолжила я и выдвинула ящики с бельем. — А обут он будет конечно в туфли…

— Как и всегда.

— Ну да… — недовольно сморщила я нос. — Видела я его туфли, равно как и тонкие носки — как раз для сиэтловской осени, особенно после азиатской жары, — хмурилась я, пытаясь найти спортивные носки потеплее, — они, конечно, не подходили к строгим туфлям, но меня этот факт мало волновал, главным критерием было "тепло".

— Кун Ричард сам выбирает, что надеть, — спокойно ответил Лат.

— Кто бы сомневался, — продолжала хмуриться я. — Совсем о своем здоровье не думает.

Наконец, отобрав пару самых толстых спортивных носков, я упаковала их в свою сумку и переключилась на следующую проблему — Лекси. Вот уже полчаса, как привезли Тигра, и его знакомство с лисичкой прошло не самым лучшим образом. Мой Агрессор, даже будучи в полусонном состоянии, увидев Лекси, утробно зарычал и, загнав ее в угол, цапнул за ухо, а Лекси, вдруг решив, что она маленькая хищница, прижала ушки и оскалила свои крошечные клыки.

Нари, которая приехала с Пхукета, чтобы проводить брата, отрицательно покачала головой и тихо произнесла, придерживая малышку, которой я обрабатывала ухо:

— Им будет сложно подружиться, учитывая характер Тигра.

Я грустно кивнула, нехотя соглашаясь с девушкой. Посмотрев в очередной раз на своего Тигра, который все еще порыкивал, на Лекси, глаза которой превратились в узкие щелочки, я вздохнула. С моей стороны было бы эгоистичным держать рядом двух враждующих животных только потому, что мне очень нравилась малышка. Я не могла гарантировать, что в будущем они уживутся, да и, зная характер моего Агрессора, я строила не самые утешительные прогнозы. Мне нужно было принять решение, которое подходило бы не только мне, но и моему маленькому зоопарку.

Я подняла глаза — Нари поглаживала Лекси, свернувшуюся калачиком на ее коленях, что-то ей напевала на ушко, и решение пришло само собой.

— Тебе нравится Лекси?

— Ой, она замечательная. Мне Лат дал телефон питомника и…

— Я оставлю малышку тебе, — не дала я договорить Нари. — Позаботься о ней, пожалуйста. Ей будет гораздо комфортнее в теплом климате на острове.

— Спасибо, кун Лили! — глаза Нари засияли от счастья, и она прижала лисичку к груди.

— Может подружится с павлинами… — философски заметила я.

— Если кто-то остался после вашего Тигра, — скептически повела бровью Нари, и мы дружно рассмеялись.

* * *

В отличие от моего шумного полета в Азию, когда в салоне раздавались смех ребят и подзатыльники миссис Хоуп, сейчас, по пути домой, царила академическая тишина библиотеки, и был слышен лишь тихий гул моторов и щелчки клавиш под быстрыми пальцами Барретта.

Мне нравилась эта тишина. Нравилось, что полет был длительным, будто мне отвели время, чтобы прийти в себя после яркого незабываемого отдыха и задуматься, что меня ждало дальше.

В декабре мне предстояла сессия, и я была настроена решительно — в моих планах было сдать все без задержек и с нового года перейти на очное обучение. Еще пребывая на острове, я связывалась со своим куратором, и она мне сообщила, что мне придется досдать некоторые предметы, планы лекций которых она мне вышлет. Также она предупредила, что со следующего семестра мне нужно подтянуть посещаемость, чтобы добрать недостающие баллы.

Но если ситуация с университетом была достаточно прозрачной, то что меня ждало в личной жизни, было полностью погружено в туман — густой, непроницаемый, похожий на дымовую завесу.