– Я сестра Марата, Марьяна.

– Я знаю, он о вас много рассказывал. И о ваших не простых отношениях. Я Мара.

– У нас давно, нет ни каких отношений. Не простых не сложных.– Женщина снова посмотрела на брата и коснулась рукой его щеки.– Я так перед ним виновата. А теперь, вот даже прощения не могу попросить.

– Марат, не держит на вас обиды. Он очень хочет чтобы, вы его простили.

Женщины смотрели друг на друга и в их глазах блестели слезы. Они были очень разными, как внешне, так и внутренние их миры были не похожи. Но у них была общая боль, которая их объединяла.

– Мара, давай на ты. Я хочу поговорить с тобой о Марате. Не знаю, почему, но мне это нужно.– Она посмотрела на Лекса, взглядом прося оставить их наедине.

Лекс, все понял, и без слов молча, вышел из палаты, оставив двух таких разных, но одинаково сильно любящих, одного мужчину женщин одних.

– Он, очень переживает.– Женщина посмотрела в след уходящему, Лексу. Но слова ее были адресованы Мааре.– Почему ты, обвиняешь его в случившемся?

– Если, быть до конца честной, то в этом виновата я. Марат из– за меня оказался на этих чертовых складах. Он хотел меня защитить.

– От кого?

– Это очень долгая история Марьяна.

– Расскажи мне, я прошу. Я так хочу знать о жизни брата. Как он жил, без меня, чем занимался.

– Мы знакомы, пару месяцев. Навряд ли из меня выйдет хороший рассказчик.

– В моем положении, два месяца это целая жизнь. Пожалуйста.– Женщина подошла к девушки, присела на корточки, и с мольбой в глазах посмотрела на нее.– Как вы познакомились?

– Он и Лекс, вытащили меня из могилы…

.***

Как бы мы не хотели, как бы, не стремились остановить время, или хотя бы, попытаться замедлить его ход, все бессмысленно и бесполезно. Оно не подвластно нам, как впрочем, и сама жизнь. В твоей жизни, могут происходить разные события, разные люди в то или иное время будут встречаться на твоем пути, но только ход времени будет прежним и не смотря не на что, убегая, оно будет сменять времена года, в положенный ему срок. Вроде бы вчера еще лил дождь и листья на деревьях все еще желтого цвета, и календарь показывает середину ноября, а на дворе, уже слегка припорошило первым снегом.

Я сидела у окна в своей палате и смотрела на то, как один пейзаж сменяет другой, говоря о том, что даже природа не подвластна времени. Прошло две недели, как я попала в больницу. Всего, каких то, четырнадцать дней назад, моя жизнь была наполнена смыслом, у меня были надежды, я строила планы, меня любили, и я была счастлива. Но потом все резко оборвалось, и теперь у меня ранена не только нога, но и сердце, и душа. И если с ногой еще можно, что– то сделать, легкая хромата, как сказал врач, не самое страшное, то справится с другим ранением медицина не в силе. Я закрывала глаза, и молилась, что бы увидеть глаза, улыбку, лицо, все то, что пару недель назад были для меня самыми дорогими и любимыми. Но у меня нечего не получалось, и я злилась на себя, я очень хотела увидеть Яна, но не во сне не в моих грезах, он не являлся мне. И каждый раз, засыпая, я ждала его прихода, его голоса, его милого и теплого взгляда, но когда наступало утро, я понимала, что и эта ночь прошла в глупых ожиданиях.

Все эти дни я так же жила в ожидании чуда, я молилась богу, и в своих молитвах, просила его, хотя не знала, насколько вообще имею права обращаться к нему, что бы он вернул к жизни единственного дорого мне человека Марата. Я просила всевышнего сжалиться, и если я не достойна его милости, то молила услышать просьбы и молитвы Марьяны, сестры Марата. Мы очень сдружились с ней за эти дни. Говорят, горе объединяет людей, это был именно наш случай. Мы вместе плакали, вместе молились, и надежды наши были общими. Марьяна оказалась милой, доброй, девушкой, когда она рассказывала мне о Марате, то чувствовалось, сколько любви и нежности, она испытывает к брату. И как все эти годы в соре и разлуке переживала, и ругала себя, за то, что обидела самого родного на свете человека. Я слушала ее рассказы из жизни Марата, о его детстве, о его проказах, о первой школьной любви, о вкусах и привычках, и думала про себя, что, а ведь и у Яна была жизнь, о которой я нечего не знала, и некогда уже не узнаю. Все эти дни я мысленно пыталась представить себе, каким он был ребенком. Какая жизнь у него была до встречи со мной, его вкусы, его увлечения, привычки. Я нечего не знала о мужчине, которого так любила, и от которого у меня нечего не осталось. Мои воспоминания были такими зыбкими, я всячески пыталась сохранить их в своей памяти, каждый день, прокручивая наши общие встречи, наши поцелуи, наши разговоры.

Мои дни в больнице тянулись медленно, и хотя нога заживала быстро, врач не торопился меня выписывать, а я особо не настаивала. Мне не хотелось возвращаться в реальность, за стенами своей палаты я спряталась от действительности, хотя и понимала, что ненадолго.

После выписки мне придется жить в доме Лекса, выбора у меня не было, да и он бы его мне не дал. Лекс навещал меня каждый день. Он часами сидел в моей палате. Мы не особо разговаривали, но его присутствие всегда напрягало меня. За эти две недели, у нас только раз состоялся серьезный разговор, в день похорон Яна. Но я не смогу вспомнить о чем говорил Лекс, так, как в тот день перед моими глазами четко стоял гроб, и то, как моего любимого мужчину опускают в землю, навсегда, засыпая сырой землей. Я не присутствовала на похоронах, но чувствовала как душа, улетев, нашла свой приют, там глубоко под землей, рядом с любимым человеком, и на этот раз никто не посмеет нарушить эту связь.

Мои бесконечные воспоминания были прерваны. В палату вбежала Марьяна. На ее лице застыла не понятная маска, то ли испуга, то ли удивления. В глазах блестели слезы.

– Мара…– Она с трудом выговорила мое имя. Ее голос был сиплым и охрипшим.

Меня напугал ее вид. Так не хотелось получать плохие новости.

– Марьяна, что случилось?!– Я прихрамывая подошла к ней.– Как Марат?!– Я боялась услышать ответ на свой вопрос.

– Марат… Он, он очнулся…– Она окончательно дала волю, эмоция и расплакалась.

Я обняла ее и то же заплакала. При этом повторяя шепотом. ”Спасибо, спасибо, Господи…” Я не могла поверить в услышанное. Мое сердце билось с такой силой. Наверное, это и был тот самый момент, когда от резкого взлета захватывает дух и дыхание останавливается.

– Что случилось?– В дверях показался Лекс. Он был напуган.

Я посмотрела на него, на моем лице вопреки слезам, светилась улыбка. Первая улыбка счастья за последние дни.

– Марат, он пришел в себя.– Я готова была кричать об этой новости. Но сказала совсем тихо, боясь спугнуть чудо. Лекс смотрел на нас, его глаза блестели, и по щеке скатилась маленькая слеза.


***

– Иногда, для того чтобы найти, нужно потерять…– Голос Марата, звучал тихо. Он сидел в своем кабинете. Вот уже прошло пару дней как его выписали, и целый месяц, после его страшного ранения, когда он находился между небом и землей, и не знал, дадут ли ему еще один шанс на жизнь. Марат помнит, как в состоянии полной эйфории, когда другие думали, что ему больно и плохо, он испытывал чувство блаженства и покоя. Он видел лица людей, он видел мать и отца. Они приходили к нему в его новый мир, но всегда молчали, а Марат так хотел услышать их голоса, задать им вопросы, ответы на которые он давно уже не находил. Но они только мило улыбались и смотрели на него своими светлыми глазами, в которых отражались покой и умиротворение. Марат не хотел оставаться в том мире, хоть ему и было в нем хорошо, он чувствовал и понимал, что на земле его еще ждут, он нужен, и что его жизнь не может и не должна закончиться так глупо.

– Ты это сейчас о чем?– Лекс навещал Марат каждый день. И хотя его сестра осталось, на какое– то время жить с ним, Лекс приезжал ежедневно и проводил подолгу, в гостях у друга. Наверное, потому, что возвращаться домой было страшно и невыносимо больно.

– О том, что если ты хочешь вернуть Маару, для начала отпусти ее.– Марат был, еще очень слаб, он все время проводил в кресле сидя у окна, и при этом сравнивал себя с больным стариком. Но голос его с каждым днем звучал все уверенней, и настроение, насколько позволяли события, улучалось день ото дня. Марат был очень рад, буквально как ребенок, когда увидел Марьяну, и когда они смогли поговорить, и простить друг другу все обиды и сказанные сгоряча слова, он просто был счастлив, от переполнявших его чувств.– Ты, ведь понимаешь, что такие отношения не приведут не к чему хорошему. Вы живете под одной крышей и не видите друг– друга днями.

– Ты прав, дружище. Но и выхода из сложившейся ситуации я не вижу.– В голосе Лекса слышались отчаянья и безысходность. Он и вправду в последние дни не знал, как ему вести себя, что сделать, чтобы, хоть на шаг приблизиться к Мааре.– Отпустить ее, я не могу. Она сразу попадет в руки Лорда, а он своего не упустит. Ты же понимаешь, что его коварный план вступил в действие с того дня, как он попросил меня об услуги, написав письмо из тюрьмы. Он старый лис, и если что– то пойдет не так, Мару он не пожалеет.

– Ты, думаешь с тобой, она в полной безопасности?

– Когда она рядом, мне легче контролировать ее безопасность.

– Особенно, если она все время сидит в доме.

– Я не запрещаю ей выходить. Она каждый день ездит, на кладбище…– Лекс поднялся со своего места и отвернувшись от друга замолчал. Но тишина продлилась не долго, резко развернувшись, он посмотрел на Марата. В его глазах закипал вулкан злости смешанный с отчаяньям. – Черт! Черт… я не знаю, что мне делать. Она ненавидит меня. Я понимаю, что сам виноват в ее ненависти. Но Марат…– Он смахнул головой, как будто пытался согнать себя что то.– Ты не представляешь, как бы я хотел все исправить. Мне плохо без нее, без ее голоса, без ее взгляда. Я хочу, чувствовать ее, вдыхать ее аромат, смотреть в ее бездонные глаза. Мне не хватает вкуса ее губ, биения ее сердца, легкого ветерка от ее дыхания. Я люблю ее, люблю! Я люблю самую прекрасную, и самую ужасную женщину в мире, а она меня просто ненавидит. И от моей любви, до ее ненависти, не один шаг, а целая жизнь.– Слова Лексу дались с большим трудом. Он и мысленно боялся признаться себе, что не может контролировать свои чувства и эмоции. А сказать об этом вслух, означала признать свою слабость, свою беззащитность перед лицом этой несносной, но такой любимой девчонки.