«Прическа! – недовольно подумала Рита, поворачиваясь перед зеркалом. Все хорошо, но волосы… С волосами надо что-то делать!»

Рита хотела бы такие волосы, какие были у ее подруги Люси, – легкие, послушные, которые еще сами по себе вились от природы. К тому же Люся была натуральной блондинкой!

У Риты волосы были какого-то неопределенного серого цвета, как дым от костра (мама, правда, утверждала, что это редкий пепельный оттенок). Но серый и есть серый! К тому же волосы не слушались расчески и торчали в разные стороны, точно мочалка. Впечатление было такое, что Рита легла спать с мокрыми волосами и они высохли, елозя по подушке.

«Уложить их, что ли?» – с досадой подумала Рита. Она никогда не укладывалась – потому что некогда было, утром вечно не хватало времени.

Но в этот раз она смочила волосы специальным составом и с помощью круглой щетки и фена попыталась придать им надлежащее положение. Рита видела, что именно так делает прическу мама. Для первого раза получилось неплохо! Чуть-чуть косметики – светло-коричневый блеск для губ, прозрачные тени на верхнее веко, чтобы глаза казались больше…

– Ведь можешь, когда хочешь! – удовлетворенно сказала Люся на перемене после первого урока.

Они забрались с ней в зимний сад, который был на пятом этаже. Обычно он был закрыт, но в этот раз кто-то забыл повесить замок на решетку. Люся с Ритой углубились в самые заросли, где стояла маленькая скамеечка.

– Ой, вот финиковая пальма! – радостно воскликнула Рита. – А это, Люсь, знаешь, что? Это бамбук…

– Сама ты бамбук! Я тебе говорю, что ты очень хорошо сегодня выглядишь…

– Что, заметно? – притворно удивилась Рита.

– Еще бы! Классный прикид, волосы… что ты сделала с волосами?

– Да так, немного феном уложила… Люсь, скажи мне честно, как подруга – в меня можно влюбиться?

Люся окинула подругу строгим критическим взглядом.

– Можно, – авторитетно сказала она. – В таком виде, как ты сегодня, очень даже можно…

– Ой, это хорошо, что ты меня поддержала, потому что есть один человек… – Рита не успела закончить, потому что Люся ее перебила:

– Так ты влюбилась, что ли? Точно… рассказывай, кто он?

Рита очень хотела, чтобы на нее обратил внимание ее незнакомец, но ей не приходило в голову, что она сама в него влюбилась. «Нет, ничего серьезного – он мне просто нравится…»

– Я и сама не знаю, – смущенно призналась Рита. – В общем, я его только с лоджии видела. Он, знаешь, такой…

– Понятно, – кивнула Люся. – Только вот что… Одного внешнего вида мало – это я тебе как знаток человеческой психологии говорю… ты должна над собой работать!

– Разве ты знаток психологии? – простодушно удивилась Рита.

– Голицына, не забывай, я потомственная актриса! А актриса обязана знать психологию, иначе как она будет передавать на сцене всякие чувства… нам Роберт Львович объяснял про систему Станиславского!

– А-а! – уважительно кивнула Рита. – Так чего же мне еще не хватает?

– Уверенности в себе. Смотри людям прямо в глаза, ничего не бойся… и походка должна быть уверенной! Ну-ка, пройдись туда-сюда…

– Да тут негде…

– Ничего, ты попробуй!

Рита неуверенно прошлась по узкой дорожке оранжереи.

– Н-да… – вздохнула Люся. – Не очень. Репетируй. И вообще, обрати внимание, как ходят манекенщицы – плечи назад, грудь вперед, голова чуть откинута…

Рита попыталась изобразить эту позу, но едва не упала.

– Ой, как же они ходят… это же неудобно!

– Сначала неудобно, а потом привыкнешь, – сурово сказала Люся. – Ладно, пошли отсюда, а то скоро физика…

В коридоре их догнал Роберт Львович.

– Чернавина, стой! Держи свой текст – только что отксерил… так, теперь бы еще Первухина найти! Кто видел Первухина?!

Роберт Львович был старичком лет семидесяти, маленьким и худеньким, с длинными седыми волосами, и он очень напоминал гнома, каким-то образом попавшего в мир людей. Но стоило узнать его получше, как сразу же исчезало ощущение того, что Роберт Львович безобидный тихий гномик.

На самом деле Роберт Львович был грозным великаном, который метал громы и молнии, если его подчиненные не выполняли его приказов. Он кричал на ребят, которые ходили в его театральную студию, он топал ногами, он ругался: «Бездельники! Лентяи! Опять не выучили свои роли!..» Когда-то Роберт Львович работал в настоящем театре, где был режиссером, но потом вышел на пенсию и теперь вот руководил школьной студией.

Рита каждый раз удивлялась, замечая, как строго режиссер обращается со своими подопечными, почему еще не развалился школьный театр. Все ребята должны были давным-давно разбежаться! Но никто никуда не убегал. Даже наоборот – все любили Роберта Львовича, и о школьных спектаклях гремела слава по всему району. Однажды даже по телевизору показали отрывок из спектакля! Люся не раз говорила, что с таким руководителем можно далеко пойти.

– Но он же кричит! – не раз удивлялась Рита.

– Так его все равно никто не боится! – возражала Люся. – Он не злой. Он просто хочет, чтобы все было на высшем уровне. В сущности, мне после школы будет легко поступить в театральное училище, я уже знаю основы актерского мастерства!

Вот и в этот раз Люся вся расплылась, когда увидела своего режиссера.

– Роберт Львович, давайте текст, я его Первухину передам!

– Не забудешь? – строго спросил Роберт Львович.

– Ну что вы!

– Смотри, а то голову оторву! И чтобы сама свою роль вызубрила назубок…

– Гений! – вздохнула Люся, когда театральный руководитель ушел. С этого самого момента, как у нее в руках оказался текст пьесы, она забыла обо всем на свете, забыла, что они только что обсуждали Ритин роман.

После школы Рита сразу же отправилась в тети-Кларино жилище. Старательно выполнила свои обязанности, а потом выскочила на лоджию, чтобы еще раз посмотреть на незнакомого художника.

– Привет, чудик! – сказала Рита цветку в кадке. – Как ты тут, не скучал в одиночестве?

Темноволосого юноши на лоджии соседнего дома не было. Стоял мольберт, висела испачканная краской рубашка на стене, а самого его не наблюдалось. Рита ужасно расстроилась – она так готовилась к сегодняшней встрече!

«Может, он еще в школе? Или куда-то ушел… а вдруг у него кто-то есть?!» Эта простая мысль только что пришла Рите в голову. «Ну, конечно, чтоб у такого красивого, талантливого – да не было никого? За ним, наверное, девчонки табунами бегают!»

Рита расстроилась еще больше. Ей даже плакать захотелось от досады.

И в этот момент на лоджии показался ее герой.

– Ай! – вскрикнула Рита и спряталась за деревянную створку окна. Впрочем, тут же себя отругала – нельзя же быть такой застенчивой!

Она вышла на видное место, оперлась о подоконник и приняла эффектную позу. «Черт, надо было еще перед зеркалом заранее порепетировать! А что, если у меня сейчас какое-нибудь дурацкое выражение лица…»

Рита покосилась на парня – он и не думал смотреть в ее сторону. Накинув на себя рабочую рубашку, он встал перед мольбертом, сложив руки на груди, и глубоко задумался.

Потом взял кисточку и начал что-то быстро-быстро набрасывать на холсте. Рита вертелась и так и сяк, пока не поняла, что юный художник вряд ли обратит на нее внимание.

«Я буду приходить сюда каждый день… Когда-нибудь он точно взглянет в мою сторону!»

Глава 3

Драма на подмостках

На третьем этаже школы, в отдельном крыле, был большой актовый зал. Там проходили всякие праздники, собрания, выступления и прочие мероприятия. В остальное время он полностью принадлежал театральной студии, которую вел Роберт Львович.

Рита тихонько пробралась в зал еще до начала репетиции – Роберт Львович позволял всем желающим присутствовать на репетициях, главное, чтобы в зале не шумели и не мешали работать.

Но на этот раз из любопытных никого не было, кроме Риты.

Она скромно села в центре зала, положив на соседнее сиденье свою сумку.

На первом ряду располагался Роберт Львович, держа перед собой текст пьесы, а по сцене уныло бродили Первухин, мелкий, юркий Саша Миркин, и Оксана Филипчук из девятого «Б» – толстая девица с длинной косой, закрученной вокруг головы вроде плетеной корзинки. Еще кто-то из ребят возился за занавесом, размещая театральный реквизит…

– Ну, кого на этот раз ждем? – ехидно спросил Роберт Львович, тряся пачкой листов. – Бездельники!

– Чернавина еще не пришла, Роберт Львович, – уныло сообщил Первухин, делая десятый круг по сцене.

– Заболела, что ли? Могла бы и предупредить!

– Да нет, Роберт Львович, она ничего такого не говорила… – со вздохом сообщил Первухин.

– Так, давайте репетировать без нее, – произнес руководитель студии. – Филипчук, ты текст выучила?

– Да, Роберт Львович, – подскочила на месте Оксана. – Только мне там одно место непонятно…

– Ладно, разберемся по ходу дела… Ты у нас кто? Ты у нас кормилица…

– Ага, – кивнула Оксана. – Только непонятно, кого я кормлю? Вроде по тексту я даже на кухню не заглядываю…

– Ты, Филипчук, кормилица Джульетты.

– О господи! – испугалась Оксана. – Она же уже взрослая, Джульетта эта! Что у них там, в Средние века, всех до старости с ложки кормили?!

– Нет, она была в детстве ее кормилицей – ну, что-то вроде няньки, – терпеливо объяснил Роберт Львович. – Джульетта для нее – почти как дочь… ты, Филипчук, должна представлять женщину из народа – простую и веселую. Немного хитрую…

– Ага! – радостно кивнула Оксана. – Это понятно…

– Итак, начинаем! – хлопнул в ладоши Роберт Львович. – Остапова, выходи из-за кулис…

На сцену вышла тоненькая, надменная Остапова – она играла мать Джульетты.