Dave Admirer - Девочка Дьявола. Нарушитель.

- Я люблю тебя и всегда буду тебя любить… - тихо шептала я, вдыхала запах своего сына, и в это мгновение окружающего мира для меня не существовало.

Были только я и мой сын. Были только мое сердцебиение и его частый, но уверенный пульс. Были только моя ладонь, и его крохотный, но сильный кулачок.

- Ричард Младший… Нарушитель… Скоро приедет твой папа, и ты с ним познакомишься, - тихо нашептывала я. - Ты будешь таким же здоровым, умным и сильным… - программировала я вместе со своим молоком сына на будущее. - Не зря вы родились в один день...

Я не знаю, сколько прошло времени, но внезапно в наше пространство вторглись чьи-то руки и, оторвав от меня ребенка, понесли его к столу.

Малыш громко расплакался, и мне стало холодно. Неимоверно холодно и как-то неуютно. Будто в комнату ворвался холодный сквозняк.

- Сын голодный… пусть еще покушает… - нахмурилась я и, посмотрев вокруг, наткнулась на взгляд Авроры.

- Так надо… - тихо прошептала она, и, несмотря на ее улыбающиеся глаза, я поняла, что что-то не так.

Будто в подтверждение моих мыслей, сын начал недовольно жаловаться, пока за ним ухаживали и укладывали в бокс.

- Осторожно, не сделайте ему больно… - тихо прошептала я, а ко мне уже подкатывали новую капельницу, на которой висел баллон с кровью.

Я не видела лица Лидии, но теперь, вынырнув в реальность, понимала, что вокруг меня что-то происходит и чувствовала, как в низу живота из меня не просто кровоточит, а льет. Это было странное ощущение. Необычное. Я пыталась оставаться на поверхности реальности и старалась не упустить сына из виду, пока его аккуратно клали в прозрачный бокс и увозили из операционной.

- Верь мне. С тобой все будет хорошо… - успокоила я сына, но как только за ним закрылась дверь, почувствовала, как меня покидают силы. Они тонкой струйкой уходили из моего тела, и я закрыла глаза, ощущая, как меня выталкивает в липкую невесомость.

“Послед вышел весь... Шьем матку… Плохая свертываемость... Не можем остановить кровотечение…” - слышались голоса где-то на краю сознания, и я зло замотала головой.

- Нет… ты не имеешь права! Не смей уходить! Ты нужна сыну! Ты часть проекта Барретта! - сжимая кулаки, зло приказывала я себе снова и снова, цепляясь за реальность, но холодный черный вакуум всасывал меня все глубже и глубже. И это был не наркоз. Вопреки желанию, я чувствовала беспросветную бездну тьмы, не ощущала собственного дыхания и все отчетливей слышала голос мамы, певшей мне “moon river”.

Лат стоял перед прозрачным боксом и рассматривал ребенка. Он только что поднялся из реанимации. Вспомнил бледное, почти прозрачное лицо Лили, холодную ладонь, которую он сжимал, иглы в ее руке, капельницы, какие-то датчики и аппараты, которые поддерживали в ней жизнь, и, вздохнув, посмотрел на ребенка. Тот мирно спал и не подозревал, что его появление принесло не только радость, но и печаль. Лат не знал, как относиться к мальчику. С одной стороны, он ждал его не меньше Лили. Радовался ему. Представлял, каким он будет, наблюдая, как Лили поедает горький шоколад и полусырое мясо, которое никогда не любила. Лату казалось логичным, чтобы у такого человека, как Ричард Барретт появилось продолжение. Достойный Наследник, похожий на него. С другой стороны - этот ребенок стал причиной того, что один из самых светлых и искренних людей, кого он встречал на своем пути, вот уже несколько часов балансировал между светом и тьмой.

“Второе кровотечение остановили. Но организм очень ослаблен…” - так сказали, с добавлением множества медицинских терминов, доктор Митчелл, гематолог и кардиолог, когда докладывали по телефону кун-Ричарду о состоянии пациентки. Лат не был силен в традиционной медицине, но ему и не надо было знать научные слова - основное он услышал.

Лату было обидно. Это было неправильно по отношению к Лили. Чувство несправедливости и беспомощности тяжелым камнем сдавливало легкие. Не давали вдохнуть полной грудью.

“Смерть - это только лишь начало нового пути...” - так говорил его отец, так учила его религия, но сейчас Лат не хотел и не собирался мириться с таким положением вещей. Лили была нужна здесь, сейчас и в будущем.

Внезапно ребенок, будто почувствовав, что Лат думал о его матери, пошевелился, развел ручки в стороны и открыл глаза. Он не плакал, не капризничал, лишь смотрел на тайца. Взгляд мальчика не был рассеянным, наоборот - осмысленным, сосредоточенным, изучающим.

“Он и правда очень похож на кун-Ричарда”, - отметил Лат и, видя, как ребенок чмокает губками в поисках молока, рассматривая крепкие кулачки, которыми он размахивал в поисках матери, почувствовал, как этому маленькому человеку нужна забота. И его, Лата, забота в том числе.

“В случае, если…”- но Лат пресек любые размышления на эту тему, настроив себя на позитивный лад. Ведь мысли тоже материальны. Так он тоже помогал выкарабкаться Лили из сумрака.

Он не знал, каким будет будущее, но, внимательно изучая малыша, чувствуя незримую связь с ним, он перестал обвинять его в случившемся и внезапно осознал, что всегда будет верным другом мальчику.

- Я буду звать тебя Тигренком, - непроизвольно улыбнулся Лат и обернулся к медсестре.

- Ему надо покушать и поспать, чтобы набраться сил, - улыбнулась та, направляясь с пеленкой к кувезу, и Лат отошел в сторону, чтобы не мешать.

- Я еще приду, - тихо пообещал он то ли медсестре, то ли малышу и, выйдя в коридор, достал смарт, который выключал, пока навещал Лили. На экране высветились пропущенные звонки от сестры, и он поторопился нажать на вызов. Он уже несколько раз созванивался с сестрой и обещал держать ее в курсе событий.

- Как Лили? - послышался тревожный голос Нари.

- В реанимации… - ответил Лат.

- Она приходила в себя?

- Нет.

- Как так получилось? Вроде бы все было нормально… - вздохнула сестра.

Лат некоторое время молчал и все же решил все честно рассказать сестре - рано или поздно она бы и сама узнала.

- Аврора следила за ее состоянием. Даже когда зубы начали резаться, анализы были в норме. Проблемы началась в день родов… Но все были готовы и во время родов ее чем-то накачивали. Гематолог тоже в операционной был. Ребенок сильно повредил кун-Лили. Началось кровотечение и какие-то сбои с сердцем. Матку зашили. Кровотечение остановили, сердечный ритм восстановили, но через час кровотечение возобновилось. Позвонили кун-Ричарду. Приняли решение частично удалить матку. Но во время операции вновь начались сбои с давлением и с сердцем. Я не запомнил названия. На столе произошла остановка сердца и клиническая смерть. Сейчас кун-Лили на аппарате ИВЛ. Аврора успокаивает, говорит - это не кома. Она просто крепко спит.

Пауза и грустный голос сестры:

- Такова плата за рождения сына Дьявола…

- С ней все должно быть хорошо, - стараясь мыслить позитивно, проговорил Лат.

- Знаешь. Я читала о Скорпионах. Есть такая примета. Когда рождается Скорпион, кто-то из близких умирает…

- У нее отец умер, - тут же возразил Лат и добавил: - Хватит одной смерти.

- Я очень надеюсь, что для сына Дьявола было достаточно одной смерти…

- С ней все будет в порядке, - упрямо возразил Лат, уже жалея, что все рассказал сестре и мысленно ругая ее за чрезмерный фатализм.

- Не сердись. Я просто очень сильно переживаю. И молюсь с начала родов… - произнесла Нари.

- И я тоже, - и Лат в сотый раз за сегодня потянулся к медальону с изображением Будды, который висел у него на груди под рубашкой. Однако, сейчас медальона там не было - он оставил его рядом с Лили.

- Как малыш?

- Как и прежде. В порядке… - кивнул Лат и, посмотрев через прозрачную стену на медсестру, суетившуюся рядом с малышом, добавил: - Его сейчас покормят и он будет спать... Аврора тоже не отходит ни от Лили, ни от малыша. Тигренок в надежных руках. Я и Аврора заботимся о нем.

- Тигренку нужна Лили, - вздохнула Нари.

- Да. Нужна.

Вновь пауза и голос сестры.

- Ты прав. Она должна остаться. Она особенная, - будто молитву, проговорила Нари.

- Да, - согласился Лат, сжимая пустую ладонь.

- Знаешь. Я поняла одну вещь. Лили особенная и в круге кун-Ричарда. Всегда отличалась от других его женщин. Она была предназначена кун-Ричарду. Именно потому, что принимает его таким, какой он есть. До конца принимает. Понимаешь? Полностью и безоговорочно. Если бы она перестала его настолько понимать, она бы встала в один ряд с другими его женщинами. Стала бы такой же, как они.

Лат был согласен с сестрой. Он пришел к этому выводу уже давно. Все познавалось в сравнении. Наблюдая за кун-Мартой, за ее страданиями, за немыми упреками в спину кун-Ричарда, он понимал, что та себя ломала, ломала свою природу Разума. Ему было жаль кун-Марту. Она казалась ему запутавшейся в собственной жизни. С одной стороны, она любила кун-Ричарда именно за его силу и независимость, но, с другой стороны, хотела его изменить лично для себя. И Лат знал, что рано или поздно она не выдержит. В ее глазах читалась надежда, что когда-то кун-Ричард изменится ради нее, оценит ее поступок и жертвы, станет таким, каким она хотела его видеть. Она воспринимала характер кун-Ричарда, сорокалетнего self-made миллиардера, как что-то временное, а не постоянное. В отличие от кун-Лили. С тех пор, как она вернулась, Лат понял, что Лили повзрослела. Он и так всегда считал ее самой подходящей женщиной для своего хозяина. Однако укрепился в своей уверенности после того, как Лили забеременела. Лат догадывался, почему кун-Ричард оставил ребенка. Не из жалости. Этот ребенок выжил на первых сроках вопреки всему, чем и заинтересовал хозяина.

Лат долгое время присматривался к кун-Лили, пытаясь вычислить, догадывается ли она, и однажды, услышав, как она разговаривает с ребенком, понял. Она так же, как и Лат, знала и все-равно была готова идти за холодным Разумом.