- И тебе никогда не хотелось поменять… - она замолчала, но я понимала, что она имела в виду. “Поменять Барретта. Сделать его зависимым и удобным, подогнать под себя и стандарты общества”.

- Как-то давно ты мне сказала, что в отношениях один целует, а другой подставляет щеку.

- А если я не хочу только целовать. Я хочу, чтобы и меня целовали… - все еще сопротивляясь, произнесла Аврора.

Понимая, что она сейчас спорит не со мной, а с Рэндаллом, я внимательно смотрела на нее и пыталась сформулировать в одном предложении весь тот опыт, который я впитала, будучи рядом с таким мужчиной, как Барретт.

- А ты бы хотела, чтобы Рэндалл стал другим? Чтобы сидел в пабе каждый день, пил пиво, наел себе живот, как муж твоей сестры. Чтобы маялся как Зет, и осознавал, что он не на своем месте. Был постоянно недоволен этим. Стал бы грузным, тяжелым, ворчливым, и даже ты с детьми не смогли бы его наполнить радостью. Это был бы уже другой Рэндалл Макартур. Ты бы продолжала любить такого мужчину?

Аврора усмехнулась и покачала головой.

- Как любила говорить моя сестрица, “нельзя усидеть одной задницей во встречных поездах”.

- Хорошо сказано, - улыбнулась я и, остановившись на носу яхты, облокотилась о леер и поправила растрепавшиеся от ветра волосы.

- Мне бы не понравился другой Рэндалл, пошедший у меня на поводу. Думаешь, я ему понравлюсь другой?

- Какой “другой”? - склонила я голову набок.

- Уступчивой. Поменявшей свои приоритеты.

- Мне кажется, мужчины устроены по-другому. Если он от тебя этого требует, ему это понравится… - предположила я, хотя была уверена на все сто, что моему мужчине нравились мои изменения. Они были ему удобны, он чувствовал себя комфортно, я тем самым обеспечивала ему тыл, так как возвращаясь с очередной "войны", он отдыхал, а не воевал еще на одном поле битвы, и именно всё это удерживало меня в его первом круге.

- Спасибо, - внимательно смотрела на меня Аврора, и я понимала, что ей не просто дался этот разговор.

- И тебе спасибо за доверие, - ответила я, когда вновь почувствовала своего Акуленка и машинально приложила ладонь к животу.

- Все в порядке? - моя Аврора тут же превратилась в строгую медсестру.

- Да. Просто подает сигналы, - улыбнулась я, предвкушая встречу.

Вот уже несколько дней Ричард ночевал на верфи в связи с очередным авралом, но сегодня должен был приехать отдыхать на яхту.

Аврора удовлетворенно кивнула и немного поежилась от пассата, который сегодня дул с самого утра.

- Скоро осень, - недовольно произнесла она, и я, чувствуя приятную прохладу посмотрела на темные воды Соляриса, покрытые рябью от ветра. В отличие от Авроры, я любила эту пору года.

- Скоро осень, - эхом повторила я и опять улыбнулась.

Сегодня меня ждал замечательный вечер с моим мужчиной, а дальше чувствовалось приближение будущего, полное интересных событий. Начинался новый учебный год моей магистратуры, обучение рисованию с Крисом и открытие новой выставки, но главное мое испытание было не в этом. Осенью намечался третий скрининг, и мы с Акуленком были намерены пройти его успешно.

Глава 71.

Я вела толстой кистью, оставляя темно-синюю полосу на холсте. “Нет, скорее тон должен быть немного насыщеннее и темнее”, - склонила я голову набок и, добавив на палитру немного черного цвета, сделала несколько резких мазков.

Чуть отступив от мольберта, я присмотрелась.

- Да, это то что надо, - кивнула я и, взяв самую широкую кисть, начала закрашивать весь холст.

Он становился темно-синим, как Солярис и ночное небо одновременно, и я чувствовала, что наконец-то нашла нужную цветовую гамму, которую искала не один день.

- Мисс Харт, - постучался в дверь Дилан и я позволила ему войти. - Машина готова.

- Да, спасибо, - обернулась я к нему, и поймав его взгляд на полотно, пояснила:

- Это имприматура.

- Так картина называется? - спросил он, пока я вытирала кисти.

- Нет. Это фон для картины, - ответила я и прежде чем снять фартук, пошла отмывать кисти.


Мы ехали по трассе, за окном слышался шум дождя, и я наблюдала за октябрьским ненастьем, набиравшем обороты, как и двигатель нашего джипа.

Осень в этом году проходила для меня насыщенно, и скучать мне было некогда. Впрочем, мы с Акуленком были готовы к такому темпу.

Практически весь сентябрь ушел пусть и на дистанционную, но работу в галерее, был посвящен новому учебному году в магистратуре, обучению рисованию с Крисом, и совсем скоро, наконец-то, открывалась моя новая выставка. Эта дата стала для меня символичной. Будто очередным рубиконом, результатом всех тех стараний, которые были мной пройдены в течение этого периода.

Также сентябрь для меня ознаменовался и еще одним событием - после того, как осень вступила в свои права, и погода стала всё больше и больше портиться, вместо того, чтобы вернуть в Пасифик, меня с яхты перевезли в резиденцию.

Мне было приятно вернуться в эту цитадель, или, как когда-то назвали ее сослуживцы Барретта, “зеленую зону”. Этот переезд не был моей целью или каким-то знаком, потому что и Пасифик для меня стал еще одним Домом. Там кипела жизнь, там строились планы, там были моя галерея и мастерская, и мне было сложно отделить его по значимости от резиденции.

Поэтому, когда Ричард сказал, что за мной остается комната и в Пасифике, я была рада, что несколько дней в неделю я могла проводить и в даун-тауне.

Вот и сейчас, идя по мраморному вестибюлю к своей галерее, я улыбалась, Несмотря на свою беременность, которая совершенно не вписывалась в это мраморное холодное бизнес-пространство, я чувствовала благосклонную приветливость этого места - мы с Акуленком здесь были своими.

Правда, в своей личной Мекке я пробыла недолго - шли последние дни подготовки к выставке, и мой управляющий стоял насмерть, не давая мне ни единого шанса перенервничать. Хотя, судя по отчетам, повод был, и не один.

Проверив первый и второй этаж, я отметила, что еще не все было готово, некоторые стенды еще были сырыми, а инсталяции не до конца укомплектованы, но Беатрис с мистером Олди встали единым фронтом, уверяя меня, что нет повода для беспокойства.

Я хотела возразить, но меня отвлек звонок Криса, который, раньше намеченного, уже подъезжал к Пасифику.

- Через два часа я вернусь, - уверенным тоном произнесла я, не слушая возражения этой спевшейся пары, и вышла в холл.

Улыбаясь персоналу на ресепшене, я шла к лифту, который должен был меня доставить на предпоследний этаж, где в одном из угловых номеров располагалась моя мастерская, и волновалась. Помимо предстоящей выставки последние две недели были особенными для меня.

- Эй, Цветочек! Прихвати и меня! - донеслось сзади, и я повернулась в сторону входа.

- Крис, рада тебя видеть, - улыбнулась я, наблюдая, как бывший напарник быстрым шагом направлялся ко мне, складывая огромный яркий зонт.

С тех пор как он вернулся из Европы, Криса было не узнать. Если раньше в его глазах мерцали лишь знание и стремление, то теперь там светились уверенность и опыт.

За время, пока он жил в Испании, он написал серию картин об этом замечательном крае, которая теперь хранилась не только в частных коллекциях ценителей импрессионизма, в галерее у Чейза в Мадриде, но и на сезонной выставке в музее Тиссена-Борнемисы, после того, как одна из его работ была отмечена на Венецианской Биеннале.

- Испания, определенно, мне больше нравится своей погодой, - усмехнулся Крис, стряхивая с длинной челки капли дождя.

- Ты почему не на стоянке припарковался? - удивилась я.

- Я на такси. Не люблю в такой ливень садиться за руль, - скривился он.

- Да, погода осенняя, - пожала я плечами, ничего не имея против такого ливня.

Мы зашли в лифт, а Крис, бросив взгляд на мою округлившуюся фигуру, спросил:

- Как ты себя чувствуешь?

- Хорошо, - улыбнулась я и была совершенно искренней.

Всех тех признаков беременности, которыми пугали в книгах и на интернет-форумах - тошнота, отечность, нервозность и прочее, у меня практически не было. Единственное неудобство заключалось в том, что Акуленок рос большим, и мне было тяжело его носить. Ноги быстро уставали и тянуло поясницу.

В любом случае, я переносила беременность легко, и что тому было причиной мне было неизвестно. Может быть, моему состоянию помогали плаванье, специальный массаж и СПА-процедуры, куда помимо всего прочего входили парафинотерапия и обертывания.

А может быть, помогал парашют родителей, и мне хотели сказать, что так и было задумано Высшими Силами.

- И выглядишь ты тоже хорошо, Цветочек, - подмигнул он, пока мы выходили из лифта.

- Из цветочка я превращаюсь в арбузик, - звонко рассмеялась я, укутывая уютным кардиганом свой живот.

- Ты Ева. Скорее, ты превращаешься в наливное яблоко, - усмехнулся Крис, пока я открывала номер.


Я всегда любила запах мастерской, а сейчас мысль, что это моя личная обитель, моя личная цитадель, делала этот аромат несравнимым ни с чем.

- Ты домашнюю работу подготовила? - тоном учителя спросил Крис, подходя к моему мольберту, пока я закрывала окна и включала кондиционер на обогрев.

Изучив мой натюрморт, Крис остался доволен, но я не стала говорить ему, что в резиденции у меня была еще одна мастерская, где я пробовала свои силы.

- Рефлексы тебе удаются. Ты чувствуешь свет, - довольно кивнул Крис и все тем же тоном учителя добавил: - Ну что, поработаем?

- Для этого мы здесь! - улыбнулась я и перевела взгляд на главный мольберт, стоявший по центру комнаты.

Именно этот мольберт, а вернее холст, накрытый легкой тканью, заставлял меня волноваться и переживать.