Я прислушалась к себе. Одно дело говорить, думать так, а другое дело познать это состояние в реале, не гипотетически. Как я к этому относилась? Гораздо спокойнее, чем к той же Джине, несмотря на свою беременность. Сейчас я до конца осознала - я приняла еще одну грань своего независимого и самодостаточного мужчины не только умом, но и сердцем. Грань Хищника, который всегда сам решал, где и с кем ему быть.

Любить самодостаточного независимого мужчину - это было сложное искусство, которое я познавала каждый день.

Глава 69.

Я вновь бросила взгляд на смарт, мирно покоившийся на столике и, чувствуя скулой бедро Ричарда, закрыла глаза, находя радость в том, что сегодня мой Хищник со мной.

Как только я приняла сердцем очередную аксиому мира Барретта, мне стало легче, и я, потершись щекой о его бедро, отпустила ситуацию, полностью очищая сознание от всего лишнего. Настраиваясь на своего мужчину, я наслаждалась нашим с ним пространством. Я повернула голову и, наблюдая снизу вверх, как Ричард, подсвеченный экраном, слушал новости, улыбнулась. Сегодня был только наш вечер, и я хотела его провести уютно, наслаждаясь присутствием своего мужчины.

Его рука расслабленно покоилась на моем боку, и я, бесшумно вздохнув, аккуратно прикоснулась к его ладони.

Он посмотрел на меня сверху вниз, и я, не почувствовав в его взгляде недовольства, притянула его руку к своему лицу. Я любила рассматривать его большую ладонь и ласкать его красивые мужские пальцы. Мне это нравилось, и он иногда позволял мне это делать.


Нежно ведя пальцами по глубоким, хорошо прочерченным линиям на ладони, я поймала себя на мысли, что уже не хочу дорисовывать ему линию сердца. Я любила своего Дьявола именно таким. В нем преобладал разум и рационализм. И именно эти качества были одной из граней его самодостаточности. Он был совершенен в своей чистоте разума. Добавь в эту палитру другие оттенки, и от личности моего Дьявола не осталось бы следа. Это был бы уже совсем другой человек. Зависимый от эмоций, идущий на поводу своих пристрастий. Нет. Я любила его именно таким. Я чувствовала холод его разума, и меня это совсем не отталкивало. Напротив - я была настроена на эти черты его характера, словно я была для этого рождена.

Я аккуратно выдохнула и провела губами по его линии ума. Она возбуждала. Мне нравились холодность и независимость Ричарда. Это были мужские черты, и все моя женская суть тянулась к ним.

- Твоя ладонь совершенна именно такая… без линии сердца… - тихо прошептала я и нежно ее поцеловала.

Как и следовало ожидать, Барретт не отреагировал на комплимент, а я, вдыхая запах своего мужчины вперемешку с тонким ароматом дорогого алкоголя, почувствовала тепло в низу живота, как обычно это бывало, когда я находилась рядом с ним.

Для того, чтобы завестись с пол-оборота мне не требовалось много времени даже до беременности, в данный же момент меня накрыло волной. Дыхание участилось, щеки начали гореть, меня бросило в жар, а низ живота наполнялся похотью. Острой, горячей.

С тех пор как Ричард оставил мою беременность, мой сексуальный аппетит увеличился в разы, и мне приходилось контролировать свой животный инстинкт. Сказать просто - я практически постоянно его хотела и могла завестись за секунду.

Я затаила дыхание и прислушалась к своему мужчине и его мерному дыханию. Я рисковала. Если я отвлеку его в тот момент, когда он слушал какую-нибудь важную новость, он мог и оскалиться Тигром. Однако я чувствовала по его позе и спокойным мышцам бедра, по его расслабленной кисти, которую я ласкала - он релаксирует. Бесшумно вздохнув, я поцеловала выступающий холм Марса и медленно прошлась языком по фаланге его указательного пальца.

Он перевел взгляд на меня, и я, осмелев, обволокла губами его палец.

Секунда, и в глазах моего сытого умиротворенного хищника блеснула ртуть. Он ввел еще один палец мне в рот, и я втянула их глубоко в себя, как он меня учил.

Чувствуя, как по моим венам побежал огонь, я еще сильнее сжала его пальцы губами, играя с ними языком, и он потянул меня за волосы. Я знала этот жест очень хорошо. Это означало, что он хочет минет.

Мягко опустившись перед ним на колени, я расстегнула ремень, затем джинсы и почувствовала, как его член рвется в бой.

- Я хочу трахнуть твою грудь, - тихо произнес он, и я посмотрела на него. Я вновь вдохнула его неповторимый запах с нотками металла и, улыбнувшись, начала стаскивать с себя одежду.

Барретт тем временем наклонился ко мне и, запустив руку в мои намокшие трусики, смазал моим возбуждением свои пальцы, а затем и мою грудь, что чуть не привело меня к оргазму.

Я никогда раньше не испытывала ничего подобного. Моя налитая грудь, чувствительная к прикосновениям ныла и болела, пока Ричард сжимал ее так сильно, что у меня выступили слезы. Казалось, он ее сейчас разорвет на части своим членом, но я терпела эту пытку, и глотая слезы, ласкала головку его члена ртом и языком. Как ни странно, но несмотря на физическую боль, вид его члена совершенной формы между моих грудей, его мускусный запах, и его жесткий массаж возбуждал так сильно, что как только Ричард сжал мои соски, меня накрыло судорогой оргазма, замешанного на боли. Как оголенный нерв. Как крепкий горький алкоголь, который бьет в голову.

Однако, мой Черный Лебедь, которого я сдерживала, сейчас, охваченный похотью и желанием доставить удовольствие своему мужчине, наконец вырвался из клетки моего контроля и ринулся в наступление. Я была уверена, что с моей беременностью ничего не случится, как и в том, что я носила под сердцем сына Дьявола.

Одним движением я подтянулась на руках и оседлала его колени. Я вновь рисковала, как рискует входящий в клетку с тигром. Барретт не любил инициативы даже в прелюдии, что и показал тут же - он сдавил мою ягодицу, давая понять, что недоволен моими действиями.

- Не сердись на меня, пожалуйста. Я просто рада, что сегодня ты со мной… - тихо прошептала я и потерлась о его скулу.

Барретт сдернул с меня трусики, я вновь вдохнула Его неповторимый запах с нотками металла и, чувствуя щекой наждак по клавишам рояля, ощутила, как он насаживает меня на член.

Он был так близко от моего лица, его губы были плотно сжаты, его дыхание ровно, но серые глаза ярче замерцали ртутью. Я знала этот взгляд. Взгляд похоти. Глубокой. Дьявольской.

Я сняла с него футболку и прошлась ладонями по его торсу и военным жетоном, что еще сильнее возбудило меня. Секунда, и я почувствовала, как Барретт больно накрутил мои волосы на ладонь и потянул их вниз, открывая для себя доступ к моей шее и впиваясь в нее.

Он начал жестко, не жалея меня, но я и не просила пощады.

Через минуту, когда я почти кончила, он остановился и, подхватив меня под ягодицы, встал с дивана. Однако вместо того, чтобы направиться в спальню, бросил меня на массивный черный стол.

“Жертвенник Дьявола”, - улыбнулась я и, чувствуя холод поверхности, посмотрела на Барретта - сняв ремень, он делал из него петлю. Для меня.

Приподняв мои волосы, он плотно закрепил жесткую кожу на моей шее, а я закрыла глаза и, чувствуя, как глубоко внутри меня зарождается жажда огня и боли, знала, что сегодня меня ждет погружение в ад. Вальпургиева Ночь. Еще одно посвящение в грань Дьявола.

Он затянул ремень, меня пронзило острое чувство боли и, как только он отпустил мою шею, я тихо прошептала над ухом:

- Трахни меня. Жестко. Больно. Я знаю, что выдержу. Я заточена под тебя и твой член.

И он взял. Взял то, что по праву принадлежало ему. Я могла этого не говорить. Он знал, что я выдержу. Он это планировал с самого начала, когда приехал отдыхать на яхту.

Все, что происходило потом, можно было назвать одной фразой - на пределе.

На пределе похоти.

На пределе крика.

На пределе боли.

На пределе жизни.


Я сгорала заживо, до костей, в радиоактивном излучении своего Солнца.

Я задыхалась под тоннами черной бездны Соляриса.

Я корчилась в судорогах от скорпионьего яда, впущенного в мои вены.

Я умирала и воскресала, чтобы потом вновь обрушиться в пекло ада.

"ДЫШИ!" - приказывала я себе.

И кричала. От боли. От огня. От пытки. От ударов. От похоти.

До хрипоты. До пены. До исступления. До беспамятства.

Пока член Барретта разрывал мое влагалище. Мое горло. Мои щеки. Мою грудь. Мой анус.

Барретт не сдерживал себя. Он киборгом беспощадно вбивал в меня член, сжимая мое горло ремнем, сдавливая каменными пальцами мою плоть.

"ДЫШИ!" - сжимала я челюсти.

Чувствуя его жесткие удары, разрывающие меня на части, плавящие раскаленным металлом мое нутро, я захлебывалась в собтсвенных криках, сдерживая мольбы о пощаде.

"ДЫШИ!" - кусала я губы и задыхалась под давлением его радиации.

И Барретт не щадил. Он продолжал безжалостно меня трахать в жёстком ритме, высасывать из меня жизненные силы, в очередной раз обозначая мои пределы. Мои границы принятия этого мужчины.

"ДЫШИ!" - посылал импульсы мой мозг, и я проваливаясь в пекло ада, пронизанная болью и судорогой оргазма.

Барретт трахал меня долго и изнуряюще. В жёстком темпе. На мое выживание. Мои мышцы горели от боли, мой позвоночник трещал под давлением его силы, мои рот сводило от судорог, а корни моих волос я уже не чувствовала, также как и свой разбитый клитор.

"ДЫШИ!" - чувствуя кровь на губах, впивалась я ногтями в "каменную" поверхность стола.

Но Барретт продолжал меня трахать. Нон-стопом. Беспощадно. Пока из моей груди вместо криков не начал вырываться лишь хрип.

"ДЫШИ!" - выбрасывали звуки мои легкие, пока мое тело корчилось в конвульсиях на раскаленном жертвеннике.