Dave Admirer - Девочка Дьявола. Нарушитель.

- Лилит беременна. И Барретт решил оставить ребенка.

В трубке послышалось молчание и следом ее спокойный голос:

- На это должны быть веские причины.

- Гребаное стечение обстоятельств, - выпустила Марта струю дыма. - У Лилит умер отец в тот момент, когда она была беременна. После похорон она попала в больницу на нервной почве. Ее лечили в щадящем режиме, потому что Барретт решил не добивать ее абортом.

Пауза и ответ подруги.

- Единственно логичный ответ...

- Я до сих пор не могу поверить, что он так со мной поступил... В свое время меня насильственно доставили на аборт, не заботясь о моем состоянии.

- Как ты сказала, он решил ее не добивать.

- Легко быть умирающим лебедем и требовать к себе внимания, взывая к жалости. Не могу понять, почему он с ней возится. Чувствует себя покровителем, что ли?

- Ричарду Барретту это не нужно. Для этого он слишком самодостаточен, - ответила Мэй.

- Тем не менее, Барретт в очередной раз предоставил ей защиту... - она резко стряхнула пепел в хрустальную пепельницу, сдерживая боль.

- Ты неверно интерпретируешь их отношения, Марта. Ты по-прежнему считаешь, что он разменивает жемчуг на бисер. Но это ложное мнение. Я тебе говорила, что она его истинно любит, не меньше тебя. Она дарит себя, а он пьет ее эмоции, как из чистого родника. Поэтому она в его ближнем круге, как и ты.

Марта закрыла глаза. Да, она помнила слова Мэй, но не хотела верить в то, что кто-то помимо нее может дать Ричарду больше, чем сама она. Этот мужчина был достоин только самого лучшего. Достоин истинной Женщины. Сильной. Умной. Любящей. Самодостаточной. Гордой. На которую можно положиться во всем. Способной на Поступок.

- Тогда логично предполагать, он дорожит ей больше, чем мной, если ставит меня перед выбором, - продолжила она вслух.

- Нет, дорогая. Вы в равных условиях.

- Почему он меня не ценит?

- В этом и заключается его Сила. На этом зиждется его самодостаточность. Он может прожить и без вашей любви. Он от нее независим. Его источник Силы - это Разум. Просто с вами удобнее.

- Да... и спасает он ее, потому что несет ответственность.

- Верно. Но это не зависимость, а поощрение.

- Да, поощрение... - задумчиво вторила Марта.

- Смерть отца при умершей матери - это сильное потрясение...

- Я не это имела в виду, - покачала она головой. - Лили беспомощна, слаба, ни на что не способна по жизни без поддержки Барретта.

- Ты недооцениваешь ее. Зерно перца мало, зато остро, - спокойным голосом возразила Мэй. - Она не беспомощна, а безгранично предана Барретту. Я видела ее в Синге в апреле. Ни на что не способной ее не назовешь. Она умна, красива, образована, может поддержать любую беседу, ведет себя с достоинством в обществе и с легкостью располагает к себе людей. Мужчины улыбаются, видя ее, а женщины делятся с ней советами и личными тайнами. Женщина-Душа. Если не хочешь верить мне, поверь своему мужчине. Барретт никогда бы ее не вывел в свет, будь это не так.

Марта закрыла глаза - слова подруги были болезненны, но отрезвляли, как пощечины.

- Прости, дорогая, что мне приходится это говорить, но ты всегда отличалась трезвостью мысли, и я хочу, чтобы и сейчас ты видела ситуацию правильно.

Марта понимала, что, как бы ей ни хотелось верить в свою эксклюзивность, подруга была права. Как-то она его чуть не потеряла, когда влезла в дела галереи, и тогда он сказал ей “выбирай”. Сегодня это произошло во второй раз.

- Я так понимаю, он в очередной раз поставил тебя перед выбором.

- Да, - коротко ответила Марта и добавила: - Позволил мне бутик в Нью-Йорке открыть...

- Сейчас это тебя уже не радует. Зная, что у другой будет ребенок.

- Нет. Не радует, - выдохнула Марта и, горько усмехнувшись, добавила: - Как подачка...

- Безрукий, получивший кольцо. Бесполезный подарок... - согласилась Мэй. - Что ты намерена делать?

- Не знаю.

- Ты можешь принять этого ребенка.

- Нет, никогда… - покачала головой Марта.

- Тебе придется мириться с его существованием.

- Да, придется.

- Это все же будет дитя Ричарда…

- Вдвойне больнее. Этот ребенок никогда не назовет меня мамой, но будет называть Рика папой.

- Понимаю... - вздохнула Мэй и добавила: - Жесткий выбор, дорогая, но нужно выбирать.

- Сейчас мне очень больно.

- Я надеюсь на твое благоразумие. Не иди против Барретта. Бесполезно яйцу сталкиваться с камнем. Тщетное занятие.

Марта горько усмехнулась, вспоминая предупреждение Рика.

- Нет. Я не собираюсь лишаться разума, бросаться на беременную девчонку или тайно ее травить. И беременеть тайком от Ричарда тоже не планирую.

- Он тебя отправит на аборт.

- Да. Меня он не пожалеет.

- Если ты выберешь остаться, тебе придется терпеть насмешки общества. Сначала, когда Лилит будет ходить беременной, и затем, когда родится ребенок. Общество будет её воспринимать первой женщиной Барретта, матерью его ребенка-наследника. И пусть в реальности вы останетесь равны для него, обществу это доказать ты не сможешь, потому что ты не являешься его официальной женой. Этот ребенок не бастард. И этот факт меняет очень многое в глазах людей.

- Не добивай меня, - горько усмехнулась Марта.

- Прости, но ты должна знать, на что идешь. Тебе придется держать удар.

- Да, ты права... - задумчиво произнесла Марта.

- Ты можешь оставить его. Жить своей жизнью.

- Без него жизнь пресна... - горько усмехнулась Марта. - Я уже попыталась один раз.

- Понимаю. С пресной пищей узнаешь цену соли... Но жизнь не ограничивается прошлым. Смотри вперед.

- Таких как Ричард больше нет. Всё серо, убого и до оскомины предсказуемо.

- Тогда смирись.

Марта дала отбой и, затушив очередную сигарету, задумалась, когда в дверь тихо постучались, и на пороге появилась ее верная горничная Грета.

- Фрау Вернер, всё в порядке? Вы не спите. Может быть, вам заварить чаю с мелиссой?

Марта благосклонно ей улыбнулась и покачала головой.

- Danke, Грета. Но это лишнее. Я уже ложусь спать, - произнесла она и, не желая, чтобы персонал видел ее слабости, добавила: - Нужно было подготовить документы к важной встрече.

Горничная, молча кивнув, тихо удалилась, а Марта, рассматривая закрытую дверь, вновь задумалась. Разговор с подругой помог. И пусть она не посоветовала ничего сверхъестественного, но эта беседа дала возможность Марте расставить приоритеты правильно.

Конец июля и август в этом году выдались на редкость жаркими и душными. В этой связи вот уже месяц я практически жила на яхте, стоявшей на внешнем рейде перед акваторией порта, и появлялась дома только когда море было неспокойным. Впрочем, такие дни можно было посчитать по пальцам. Вот и сегодня, позанимавшись йогой и немного поплавав в бассейне, я лежала в тени на просторной пляжной тахте и чувствовала на коже и в волосах свежий бриз. Как сказала Аврора - чтобы дышать морским воздухом и заряжаться витамином D, лучше места не найти. И она была права. Поначалу я опасалась, что в связи с беременностью меня будет накрывать морской болезнью, но, к счастью, этого не произошло. Период токсикоза был незаметно мной пройден еще в первый триместр, вероятно потому, что я блокировала любые эмоции по поводу малыша, а сейчас наступил тот период, когда я в полном мере познавала себя и маленького человека, который рос и креп внутри меня. Это было непередаваемое чувство. Знать, чувствовать, каждый день постигать что-то новое о нашем с Ричардом сыне было Даром Небес, истинным счастьем, в которое я погрузилась с головой. Правда, не без тревожных мыслей, которые я гнала, чтобы малыш не чувствовал никакого негатива.

- Ланч скоро будет готов, - отвлек меня голос Авроры, и я повернула голову в ее сторону. Несмотря на бриз, мое обостренное обоняние улавливало ароматный запах мяса и, что говорить, я готова была съесть целую корову.

Я аккуратно положила ладонь на округлившийся живот и, улыбнувшись тихо произнесла:

- Проголодался, мой родной... потерпи, скоро покушаем...

Внутри почувствовалось волнообразное ощущение, будто в животе проплыла маленькая рыбка, и я тихо засмеялась.

- Нетерпеливый маленький Акулёнок, - произнесла я и, бережно поглаживая живот, добавила: - Мой Нарушитель.

Первые толчки я почувствовала десять дней назад. И этот момент мне не забыть никогда.

У меня только прошел разговор с Ричардом по телефону - я звонила ему накануне его отъезда в Германию, чтобы решить текущие вопросы по университету и работе галереи.

Пожелав ему удачной поездки, я положила трубку, когда почувствовала странные ощущения, будто меня кто-то потрогал изнутри. Несильно, но настойчиво. Будто имел на это право.

Меня предупреждала и Лидия, и Аврора, что скоро малыш начнет толкаться, но даже зная об этом, ожидая и желая этого больше всего на свете, я получила непередаваемые ощущения.

“Почувствовал голос Ричарда”, - тихо лучилась я счастьем и уже вслух произнесла, поглаживая живот:

- Запоминай этот голос. Это твой папа. Мы его очень-преочень любим и принимаем его таким, какой он есть.

С тех пор я вела дневник движений, как меня научила миссис Фриман, и каждый раз, когда наш с Ричардом сын выходил со мной “на связь”, я переливалась счастьем и радостью, как рождественская гирлянда.

- Где тебе накрыть? Здесь, в гостиной или на скай-палубе? - вновь отвлекла меня от мыслей Аврора, выходя с тонометром в руке.

- Давай здесь. Вместе пообедаем, - кивнула я, зная, что Аврора на индивидуальной палубе Барретта никогда не задерживалась. Она отправила короткое СМС и направилась в мою сторону.