- Лили беременна? - переспросила она, непонимающе глядя на него.

- И я намерен сохранить беременность, - Барретт со спокойным видом смотрел на нее.

Она продолжала изучать его лицо, осознавая услышанное. Он шутит? Решил испортить вечер?

- Скажи, что ты пошутил... - все еще не веря происходящему, смотрела она на него.

- Не тупи, - спокойным голосом произнес он.

- Как я должна реагировать на эту новость?! - ее голос стал выше.

- Успокоиться, - ровным тоном произнес Барретт, и Марта, сконцентрировав волю, выдохнула. Она должна была узнать как можно больше, а Барретт не терпел истерик. Выставит из кабинета. Он не церемонился.

Она всегда считала себя бойцом. И сейчас она понимала, что жизнь в очередной раз ударила ее под дых. Всё, что ей оставалось - держать удар. Чтобы скрыть свою всепоглощающую боль, острой иглой засевшей в грудной клетке, она стиснула зубы.

- И что теперь? - вскинула она на него серьезный взгляд. - Мне собирать чемоданы?

- У тебя есть выбор.

Она на секунду замерла, обдумывая слова Барретта, и покачала головой.

- Ну безусловно. Тебе нужна будет женщина, пока Лили в положении. Не думаю, что ты будешь иметь ее беременной. Учитывая, как жестко ты трахаешься, выкидыш ей гарантирован. А тут я под рукой. Другую искать не нужно, - с сарказмом произнесла она.

- Сбавь обороты, Марта, - произнес Барретт, и в его голосе почувствовался металл.

Марта поняла, что превысила свои полномочия и постаралась успокоиться - она знала, что Барретт не станет терпеть ее недовольство, а его решения не подвергались обсуждению. Это она испытала на собственной шкуре, когда попыталась отвоевать право открыть бутик на Пятой авеню, который Барретт в свое время запретил в качестве наказания. Последовавшее унижение и очередное ограничение в бизнесе она запомнила надолго. Может быть, поэтому сейчас она держала себя в руках лучше, чем когда узнала о том, что Барретт поселил Харт в пентхаусе. Марта сконцентрировала всю свою волю и выдохнула.

- Прости, - произнесла она.

- У меня нет проблемы с женщинами, - продолжил он и добавил: - Включи логику.

Он был прав. Без женщины он не останется. Они сами вешались ему на шею, не стесняясь Марты. Она знала, как минимум, трех таких женщин, не считая сестер Романофф и Джины, которая по какой-то причине перестала тереться рядом с Барреттом и обходила его стороной.

Барретт продолжал молчать, а Марта, сконцентрировав волю и отодвинув эмоции, рассуждала логически.

Во-первых, она не сомневалась, что беременность случайна. Обмануть такого, как Барретт, невозможно. Он, с его звериным чутьем, определял ложь за милю, и тогда приговор был бы однозначным. Во-вторых, Марта была уверена, что беременность началась в Сингапуре, до смерти отца Лили и ее болезни, о которой она узнала из разговора Барретта с доктором Митчеллом месяц назад. О смерти отца Лили Марта также узнала из ежедневных звонков Авроры с отчетами Барретту. Отправлять Лили на аборт после утраты отца и тяжелой болезни - это все равно что убить саму Лили. Как бы Марта не относилась к девчонке, но смерти ей не желала. Однако, в период беременности Лили кормили медикаментами, а Ричарду однозначно не нужен ребенок-урод. Ему и здоровый-то ребенок не был интересен. Она прекрасно знала, что наследники - это не по части Барретта. У него были люди, преданные, которых он отбирал и вел по карьерной лестнице, пестуя своих преемников.

- Благородство - это, конечно, красиво, - подбирала она слова. - Но ты не думаешь, что спасая девушку, на выходе ты получишь ребенка с отклонениями, учитывая, что она переболела в период беременности.

- С плодом все нормально, - ответил Барретт, и Марта, делая очередной вывод, опустила взгляд. Значит, Лили лечили с таким расчетом, чтобы не навредить будущему ребенку. Барретт решил, что не хочет ее добивать окончательно и сохранил беременность. И главное, Марта даже не могла винить в этом саму Лили. Такого психического прессинга та бы не выдержала. Она никогда не отличалась ни силой духа, ни силой физической. Марта скривилась - образ девы в беде, Одетта из “Лебединого Озера”, вечно умирающая и требующая защиты. Тем более, после смерти отца и тяжелой болезни. Но осознание слабости соперницы и ее положения не давали ей ни успокоения, ни освобождения от боли.

Сейчас она чувствовала хребтом всю трагичность своего жизненного выбора. Ради Барретта она сделала невозможное. Она простила ему убийство их будущего ребенка. Ради него она пошла на многое и кардинально изменила свою жизнь. Ради него она наступила себе на горло - умерила свою независимость и смирилась с существованием его молодой любовницы, которую он выводил в свет не только заграницей, но даже здесь, в Сиэтле. А теперь Марту просто ставили перед фактом беременности.

- Значит, ее ты решил не добивать после смерти отца, а мои чувства не пощадил, когда принимал решение оставить беременность, - вздохнула она, понимая, что сейчас рассуждает нелогично. Они с Харт были в разных ситуациях. Но осознание всего этого не делало боль легче. Это было несправедливо. Она тоже хотела ребенка от любимого человека.

- Без глупостей в ее сторону, - услышала она предупреждение и вскинула на Барретта взгляд. - И ещё. Уйти беременной я тебе не позволю.

- Да... - горько усмехнулась она. - Для этого нужно, чтобы у меня умер отец.

Барретт промолчал, не намереваясь отвечать, а она, покачав головой, спросила:

- Что потом, когда родится ребенок?

- Я не планирую менять свою жизнь. Ты останешься при мне. Так же, как и Лилит.

- И она, конечно, ничего у тебя не требует... - горько усмехнулась Марта. Она знала, что Лили было наплевать на статус, а теперь, когда ей было позволено оставить ребенка, она вообще примет любое решение Барретта.

Она также была уверена, что Барретт не врет - если Марта захочет остаться, ее статус, так же, как и статус Лили, не поменяется, даже с рождением ребенка. Сколько она знала случаев внебрачных детей и детей от партнера. Если бы она знала, что Барретт решил выбрать одну женщину и завести семью, она бы, не сказав ни слова, ушла. Но здесь был другой случай. Барретт был хищником-одиночкой. Он всегда был независим, и ребенок никогда не станет для него якорем, а Лили единственной женщиной. Просто в его первом круге добавится еще один человек, которого он подомнет под себя.

- И еще, я собирался вернуться к вопросу об открытии твоего бутика на Пятой. Твой выбор на это не повлияет. Я разрешаю.

Марта внимательно посмотрела на него. Да, она вольна была уйти без потерь. Барретт был человеком слова - ее бизнес от этого не пострадал бы. Она даже была в состоянии открыть сама этот чертов бутик. Но нужна ли ей была эта свобода...

Глава 55.

Этой ночью Марте не спалось. Ей предстояло принять очень важное решение. И сейчас она, как никогда, чувствовала тупик.

Барретт на ужин так и не вышел, сказав, что поел в городе, и даже прошел мимо ее комнаты, направляясь в спальню. Она надеялась, что он, забрав ее с собой, тем самым покажет ей, что она для него что-то значит. Она бы это восприняла, как просьбу остаться с ним, принять решение в его пользу. Но этого не произошло. И от этого было еще больнее.

Бутик в Нью-Йорке. Она закрыла глаза, чувствуя острую боль. Всё, что он мог ей предложить - это гребаный бутик в Нью-Йорке. Парадоксально, но сейчас он перестал для Марты значить так много, как раньше. Потерял ценность. Всё познается в сравнении. Что такое ребенок, плоть от плоти от любимого человека, в сравнении с очередным магазином.

Она спокойно относилась к детям, в ней не возникало чувство умиления или чрезмерной нежности, когда она видела очередного ребенка. В свое время, когда ее бывшему мужу не удалось решить проблему с фертильностью, он отказался от усыновления. И Марта была солидарна с ним в этом вопросе. Она хотела своих детей. И для своего сына или дочери, рожденного от Сенга или от Ричарда, она бы отдала всю себя, безмерно любила бы его и обеспечила бы ему самую лучшую жизнь. Он бы никогда и ни в чем не нуждался.

А теперь она вынуждена проглотить очередную подачку - позволение открыть бутик. Сейчас она будет наблюдать, как другая женщина ходит беременной от ее мужчины, потом будет наблюдать, как этот ребенок, похожий на Лилит и Ричарда, станет подрастать, взрослеть, Барретт будет вынужден о нем заботиться, потому что это его первый круг, и ей придется не только смириться с существованием этого ребенка, но и терпеть насмешки общества.

Этот ребенок укрепит позиции и статус Лили в социуме, а Марте придется продолжать терпеть взгляды светской толпы, которые говорили - и как только ты терпишь еще одну любовницу? Этот ребенок будет препятствием в достижении ее цели - чтобы когда-нибудь Ричард сказал бы Марте “ты со мной”, а не “при мне”.

Она представила, как Барретт берёт уже подросшего ребенка, похожего не на Марту, на очередную вечеринку, как тот называет Ричарда папой, а Лили мамой и скривилась. Это было унизительно.

От этой картины боль стала еще невыносимей, и Марта стиснула зубы.

Встав с постели, она накинула шелковый халат и направилась под арку - в отсек комнаты, который служил ей кабинетом. Открыв ящик стола, она вытащила тонкие сигареты с ментолом и, щёлкнув золотой зажигалкой, сделала глубокую затяжку.

Сейчас сигарета была необходима, чтобы успокоиться и принять решение. Первый раз в жизни у нее не было никакого плана.

Нужно позвонить Мэй. Из всех своих знакомых и подруг, которыми она обзавелась, уже живя в Сиэтле, Марта могла доверять в таких вопросах только тайке. Она была проверена не только временем, но и бедой.

- У вас сейчас глубокая ночь. Говори, что случилось, - Мэй всегда умела понять Марту правильно.