Dave Admirer - Девочка Дьявола. Нарушитель.

Я сжала пальцами спинку пустого кресла. А теперь… Теперь он ушел, ушел совсем, так же как и мама, и кресло опустело.

Вспомнилась раннее утро, когда мне сообщили о смерти отца, и я вновь тихо заплакала.

“Остановка сердца во сне”, - все еще звучал голос Шарлотты, которая находилась рядом с папой в тот момент. Единственное утешение - папа не мучался и в этот час был не один. Ему не было больно. Он ушел так же тихо, как и шел по жизни - бесшумной поступью.

Сердце сжалось от боли утраты, и я закрыла глаза, чтобы успокоить накатившие эмоции.

“Нельзя расклеиваться...” - тихо произнесла я и, аккуратно выдохнув, открыла глаза. Медленно прошлась взглядом по залу. Взгляд упал на выцветший косяк двери и зарубки на нем. Даже после ремонта папа сохранил их. Маленькая семейная традиция. Каждый год, в день моего рождения, измеряли мой рост. “Нет. Не каждый…” - поправила меня моя память, и я кивнула. С девяти до одиннадцати лет папа не измерял мой рост. В тот период он полностью ушел в себя. Дышать вновь стало больно.

“Нельзя расклеиваться...” - в очередной раз повторила я и усилием воли перевела взгляд на книжный шкаф, где стояли фотографии. Я вздохнула и подошла к шкафу. Папа любил фотографии в рамочках. Вот я в универе в аудитории, вот я в Лондоне на Трафальгарской площади, а вот в Испании на берегу моря рядом с виллой. Я порой его спрашивала, зачем он распечатывает изображения - ведь есть телефон. А он отшучивался и говорил, что старомодный.

А вот папа с давним другом - дядей Виктором, стоит с уловом на берегу небольшого озера и тихо улыбается.

Даже в радостные минуты его эмоции были какие-то бесшумные, спокойные, не через край, в отличие от мамы. Я перевела взгляд на фотографию, где мы втроем. Папа держит меня маленькую на руках и целует в щеку, а мама с другой стороны приобнимает меня и отца. Дубликат этой же фотографии я забрала в свое время с собой в Сиэтл. Сейчас, рассматривая это фото, я тяжело вздохнула и отвела взгляд - я была не в состоянии думать о себе и своей жизни.

Я протянула руку к фотографии отца у озера и забрала ее с полки. Рядом стоял потертый томик рассказов О.Генри, который я иногда читала отцу, когда приезжала домой. Папе нравился этот мой ритуал, а мне нравилось его таким образом занимать. Помню его тихую улыбку, когда читала ему “Деловых людей”, и мне было радостно на душе от того, что он улыбается. Я вздохнула и, протянув руку к полке, забрала потертый томик с собой.

Сердце вновь сжалось от боли утраты, и я закрыла глаза, чтобы успокоиться.

“Нельзя расклеиваться...” - опять повторила я мантру, когда на пороге дома появилась Аврора.

- Ты готова ехать? - тихо спросила она.

- Да, - кивнула я и пошла ей навстречу.

В эти дни Аврора стала для меня хорошей поддержкой. Я понимала, что в ее обязанности входило следить за моим состоянием, но ей не платили за то, что она, находясь рядом со мной, глубоко сопереживала моей утрате, не спала по ночам и держала меня за руку каждый раз, когда мне это было необходимо. Но она была не единственной, кто меня поддержал - приехали и Джулия с Эмили, и Лат, на папиных похоронах были его друзья и коллеги, наша двоюродная тетя и какие-то дальние родственники по отцовской линии, которых я знала лишь по именам. Также была и Шарлотта, с которой папа возобновил встречи, когда она вновь приехала в город. Ощущая такую мощную поддержку со стороны друзей, знакомых и дальних родственников, я не могла не отметить, насколько легче мне было справиться с этой утратой.

Выйдя на крыльцо, я бросила взгляд на дом и тихо вздохнула - опустело не только папино кресло, опустел дом. Его душа будто ушла вместе с моими родителями, и осталась одна оболочка.

Во дворе ждал джип. За рулем был Дилан, рядом сидел еще один телохранитель, приставленный ко мне накануне, и как только они увидели меня, вышли из машины.

- Ты хорошо себя чувствуешь? - между тем спросила Аврора.

- Хорошо, - кивнула я и не врала.

Как ни странно, но за весь период, пока шла организация похорон, я чувствовала себя нормально. Каждый час я ждала, что вот сейчас я свалюсь с температурой или у меня откроется кровотечение, случится выкидыш, но этого не произошло. Даже мое вечно пониженное давление было в пределах нормы, учитывая, что я сидела на седативном.

Пока наша машина отъезжала, я вновь бросила взгляд на дом и увидела слабый блик на мокром окне.

- Нет, - отрицательно покачала я головой.

- Что “нет”? - тихо спросила Аврора.

- Я думала, что дом опустел, но это не так… Он полон воспоминаний. Это все, что осталось у меня от родителей.

- Да, - кивнула она.

“Больно...” - сердце вновь заныло, и я, отвернувшись от Авроры, сглотнула очередной ком, подступивший к горлу.

Чтобы моя компаньонка лишний раз за меня не беспокоилась, я усмирила эмоции и, бросив взгляд вперед, обратилась к Дилану.

- Мы можем проехать мимо кладбища…

- Конечно, мисс Харт, - кивнул мой верный телохранитель, а я вновь повернула голову к окну, размышляя о случившемся.

- Мистер Кейн уладил все вопросы? - между тем спросила Аврора, желая отвлечь меня от плохих мыслей.

- Да, - кивнула я. - Он позаботится о доме.

Мистер Кейн был одним из юристов, которого Барретт направил мне в помощь, чтобы уладить все юридические формальности с наследством. Также он договаривался с похоронным бюро и вообще взял на себя все хлопоты. Барретт в свою очередь решал все финансовые вопросы.

Ричард… Он приехал утром. Я ему позвонила, как только Аврора успокоила мою истерику, но он уже знал. Вероятно, ему доложил Дилан.

Он лишь тихо сказал “скоро буду”, и от этих слов меня немного отпустило, как когда-то, когда у меня началось кровотечение. К тому моменту, как он приехал, я немного успокоилась и сидела на кровати, уставившись в одну точку. Аврора стояла рядом, наблюдала за моим состоянием и что-то мне говорила, протягивая мне какую-то одежду. Я пыталась вникнуть в суть ее слов, но не понимала и лишь продолжала сидеть, натягивая что-то на себя.

Ричард зашел в спальню и я повернула голову к нему. Его лицо было спокойным и сосредоточенным.

- Он не должен был умирать… - тихо произнесла я, качая головой.

Ричард ничего не сказал и, подойдя ко мне, пощупал мой лоб.

- Как она? - тихо спросил он у Авроры.

- Состояние стабильное, - ответила она.

Он обхватил ладонью мой подбородок и внимательно посмотрел на меня.

- Послушай меня, Девочка.

Его голос звучал ровно и проникал глубоко в мое подсознание. Я чувствовала его горячие пальцы на подбородке и приходила в себя.

- Сейчас ты успокоишься и поедешь домой.

Парадоксально, но даже в этот момент, когда все в моей жизни летело под откос именно из-за моего выбора, именно из-за Ричарда Барретта, он продолжал быть моей опорой. Сейчас, когда он находился рядом, держал меня за подбородок и говорил мне такие простые слова, я чувствовала, как откуда-то берутся силы, и реальность становится не такой ужасной.

Я кивнула, а он, отпустив мой подбородок, повернул голову к Авроре.

- Процедуру перенесешь. О ее состоянии докладывать лично мне. С вами поедет мой юрист.

Сказав это, он еще раз посмотрел на меня и вышел из спальни.

- Мы на месте, - отвлек меня голос Дилана, и я обнаружила в окне знакомый пейзаж кладбища.

Дилан вышел из джипа с зонтиком, но я попросила его остаться неподалеку - мне было необходимо побыть наедине со своими родителями. Он не стал возражать, а я, увидев обеспокоенную Аврору в машине, забрала зонтик и направилась по тропинке к маме с папой.

Присев у могил своих родителей, похороненных рядом, я блуждала взглядом по надгробиям и тихо плакала.

“Почему все так произошло? Зачем все это случилось?” - задавала я одни и те же вопросы, на которые знала ответы.

Это была родительская защита. Папа заплатил за мой будущий грех. Я просила участия Высших Сил, и они вмешались. Папа принял удар на себя, устанавливая мне дополнительный парашют. Чтобы я не разбилась в полете и дальше пошла по жизни без трагедий. Скорее, это касалось не моего здоровья, а жизни в целом. Ведь она долгая. И мы часто расплачиваемся за свои грехи не сразу, а в какой-то период нашего пути.

Встав на колени, я склонила голову и тихо произнесла:

- Спасибо за вашу защиту.

Папина смерть не была напрасной. Он взял на себя мой грех, “пожертвовал” своей жизнью, чтобы моя дорога в будущее была светлее.

Я вытерла слезу со щеки и отрицательно покачала головой. Только я совсем не хотела этой жертвы, и не хотела, чтобы он устанавливал мне этот чертов парашют. Я готова была нести ответственность за свои поступки, и мне не нужно было просить участия Высших Сил. Не нужно было. Однако, сделанного не воротишь. Я не могла повернуть время вспять, и это чувство вины навсегда останется со мной.

Поправив цветы и перекрестившись, я встала с колен и пошла к машине.

Мы аккуратно ехали по трассе, лил дождь, а где-то вдалеке за пеленой дождя стоял Сиэтл. Мне было известно мое будущее - впереди меня ждало еще одно испытание.

Кошмар продолжился через пару часов, по возвращению в Сиэтл. Ричард, пообещав быть вечером, еще не подъехал в пентхаус.

Я стояла в ванной и едва узнавала себя в зеркале. Бессмысленно смотрела в свое отражение, пытаясь сфокусировать взгляд, но все, что я там видела - это расплывчатое отражение бледного лица с пустыми глазами и тусклыми спутанными прядями волос, безжизненно свисавшими вниз. Взгляд в реальность. В мою реальность.

“Тебе нельзя расклеиваться...” - звучал откуда-то из глубин подсознания собственный голос, но я его слышала все слабее и слабее.